Едва я это подумала, послышался разговор, как раз с крыльца. Я вернулась и увидела двух молоденьких эльфиек. Они замолчали и церемонно поклонились.
— Как ты себя чувствуешь, госпожа?
Оказалось, соображала я ещё не очень. Единственное, что пришло в голову, это был вопрос:
— Как я тут оказалась?
Переглянувшись, девицы зашептались.
— Тебя нашли…
Всё закружилось, эльфини куда-то пропали, я, не успев ничего понять, оказалась там же, у крестов забытого погоста. Сил закричать уже не было, я сжалась на колючем нетающем снегу, завернулась в плащ и молча заплакала…
Через неделю. Выход из Зоны. Харальд.
С самого утра погода не задалась. Две наши машины не торопясь хлюпали гусеницами по раскисшей под нудным мелким дождиком грунтовке — всё рано спешить было некуда. Переход планировался небольшой, на полдня. Я сидел в кабине вместе с Лейлой, оперевшись локтем на открытое окно дверки. Оседающая влага стекала неровными струйками по непромокаемой ткани куртки.
На душе было точно так же дождливо, как за бортом бронетранспортёра. Никакие сбывшиеся желания не могли перевесить недавний уход Фрези.
— Что, грустишь, командир? — Лейла так и не избавилась от едва заметного ближневосточного акцента и построения фраз, от этого её речь чем-то напоминала говор Шехерезады.
— Не то чтобы грущу. Просто погано как-то. Никогда за ней гуманизьму особого не замечал, а тут на тебе…
— А знаешь, давай я попробую подсказать тебе, почему она ушла?
— Ну попробуй, — с усмешкой фыркнул я.
— Смотри. Мы с тобой мотаемся по Зоне уже полгода. И до этого ты с ней сколько?
— Пять лет.
— Она, конечно, женщина умная и терпеливая, но она… Другой породы, скажем, не как я. Я гончая, боевая подруга, не знаю, смогла ли бы я усидеть дома на хозяйстве. Фрези имеет что-то похожее, но не настолько, чтобы ей нравилась такая жизнь, как у нас здесь. Ей хочется осесть где-нибудь, в конце концов, и зажить спокойно, семьёй, нарожать пяток детей и так далее. Сейчас ты этого ей дать не сможешь — и ещё чёрт знает сколько времени пройдёт, пока всё прекратится. Если вообще прекратится.
— И что, поэтому она решила, что лучше быть одной, чем вот так?
— Чужая душа потёмки, сам знаешь. Возможно, её просто надо отдохнуть от тебя — всё же ты напрягаешь, должна сказать.
— Да ладно! — я чуть не рассмеялся.
— Ну не совсем верно я сказала… У тебя есть серьёзная цель, и женщина, живущая с тобой постоянно, одним хозяйством, должна будет это учитывать. Что далеко не всегда ты сможешь уделять ей должное внимание, что твоя голова сначала будет обдумывать действия, а потом эмоции. И по отношению к ней тоже. Не каждая способна так жить. Просто Фрези не из таких. К тому же она видит, как к тебе относятся другие женщины, в основном эльфки из молодых. Она уверена в тебе, как я думаю, но есть у неё мнительность на свой счёт. Она могла быть не уверена в себе.
— В каком смысле? Как в женщине, что ли? Не смеши.
— Есть-есть у неё такой пунктик. Мне как другой женщине это виднее, — Лейла повернулась ко мне, коротко кивая.
— На дорогу смотри! — фыркнул я. Кроме Сандры и Нессы никто не знал истинных причин и обстоятельств ухода Фрези.
Она пожала плечами и отвернулась. Лесная опушка, сквозь которую мы проезжали, осталась позади. Сквозь серую пелену дождя и ползущих по самой земле облаков было видно метров на семьдесят — мокрая, прибитая трава, кусты, небольшие деревца. Эта грунтовка была проложена в самом начале освоения Зоны, если так можно сказать. Где-то в этом направлении находился проход, поддающийся управлению. Как так они это делали, я так и не уразумел, но всё же за время своего пребывания здесь несколько раз встречал конвои, так или иначе прошедшие внутрь и направляющиеся в ближайший форт. Совсем скоро мы научились не попадаться на глаза тем, кому не следовало нас видеть. Слишком известны мы были в ближних окрестностях лагеря, да и в дальних наши "Ханомаги" со скошенными носами мало кто бы не признал. Возможно, в чём-то Фрези права.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ого, — протянула Лейла. — А это что ещё такое?
И убрала ногу с газа. БТР прокатился ещё немного и остановился в двух десятках шагов от неизвестно откуда взявшейся здесь асфальтированной дороги.
— Нормально мы отдыхаем…
Я вылез наружу. Машина Олега влезла на кособокую обочину и слегка накренившись, тоже встала. В нашем бронетранспортёре ехали ещё Эвис, Инвё и отошедший от водительских дел после последней стычки с крайтами Михалыч, у Олега в кабине сидела Сандра, а позади неразлучная парочка Поповых.
Олег наполовину высунулся в дверку.
— Чё за фигня?
— Асфальт. Давай проедем по паре километров в обе стороны. Может на какой указатель или знак наткнёмся.
— Разумно.
По твёрдой дороге "Ханомаги" побежали гораздо резвее. Они и так вместо родных стосильных "Maybach-42" ходили на куда более мощных и тяговитых ЯМЗ. Их ещё Блэк ставил — снимал с подбитых армейских "Уралов". В восточную сторону мы проехали чуть больше намеченных двух километров, в понижении дороги облака открывали обзор почти на триста метров, и там мы увидели поваленный рекламный щит.
Он пролежал так под солнцем, дождями и снегом года четыре, если судить по виду. Фанера основы посерела и от несильного пинка расползалась как картон. Зато полимерная картина, хоть выгорела и покоробилась, но всё ещё несла различимые остатки изображения.
Олег обошёл его несколько раз, ещё не веря увиденному. Хотя он не относился к тем, которые говорят "Этого не может быть, потому что не может быть никогда", всё равно с недоверием пощупал бетон бывших опор и заскорузлую поверхность пластика.
— Так это выходит… Мы дома?
— Угу, — буркнул я. — Только неясно пока, что это за дом… И мне оч-чень хочется кое-кого повидать.
— Тогда нам туда, — Олег показал в противоположную сторону.
— Тогда поехали, — в тон ему и неожиданно для самого себя повеселев, ответил я.
— Ну и где мы? — спросила Лейла, разворачивая БТР.
— В пятнадцати километрах от нашего города. Если его ещё можно назвать таким. Если он ещё на границе Зоны. А не стал Анклавом…
Лейла поёжилась. Кто-кто, а она лучше других знала, что такое Анклав. Потому что в своё время Блэк её и вытащил из одного такого тихо загибающегося городка Орешкова. По неизвестным причинам этот пгт размером чуть больше нашего городского района, находящийся километрах в пятидесяти на северо-запад, если мерять по старой карте, не был полностью поглощён Зоной. Он стал Анклавом, окружённым со всех сторон не откровенно враждебной, но и не собиравшейся помогать, изменчивой средой Зоны. Какое-то время там ещё работала вся система жизнеобеспечения, но первую же зиму не пережило центральное отопление. Дольше всех продержалась мобильная связь. Блэк набрал одну цифру ошибочно — и попал на телефон Лейлы. На следующий день он уже был в Орешкове. Это было ровно через год после начала всех событий, по внутреннему счёту Зоны. Здесь, кстати, весна шла вовсю. Мокрая, холодная и дождливая, но никак не меньше середины апреля, а там ещё март.
У нас на одной из окраин стояла заброшенная воинская часть — с разграбленными казармами, выбитыми окнами и прочими признаками покинутого жилья, так что я понимал Блэка, когда он рассказывал об Орешкове. Летом тамошние люди как могли, перебрались в частные дома, куда ещё поступал газ. Жили втрое, вчетверо теснее, просто выживали. Появление колонны "Ханомагов", "Хаммеров" и БМП было воспринято как сон. Даже те немногие, в чьей памяти косоносые полугусеничные машины навсегда остались фашистскими, восприняли всё это нормально, без нервных срывов.
Забрали немногих. Зато привезли лекарства и кое-какие ценные и долго хранящиеся продукты. Потом Блэк туда ещё раз заезжал, а через пару месяцев, в разгар зимы, Зона заняла город своей территорией. Там просто ничего не стало, город исчез как будто его и не было. Что с ним и жителями случилось, есть ли они сейчас где-то, осталось неизвестным.