Пожав плечами, Брок повернулся к Корделии:
– Миледи?
– Разве это не грандиозно? – спросила она. – Как быстро двигался поезд и какой он красивый! Ваш паровоз просто чудо, мистер Стивенсон!
Роберт с гордостью улыбнулся. Корделия встретилась с ним взглядом, потом посмотрела на Дархерста, и на ее щеках расцвели розы.
Стесняется и краснеет? Невероятно! Кто же вызвал это, Стивенсон или Дархерст? И должно ли его это волновать? Гевин был откровенно заинтригован.
– Вы готовы ехать? – спросил он.
– Уже? – Корделия улыбнулась своему спутнику и снова через плечо бросила долгий взгляд на Дархерста.
– Думаю, нам с вами нужно многое обсудить.
Искрящиеся звездочки исчезли из ее глаз.
– Вы правы. Извините меня, мистер Стивенсон.
Корделия убрала руку с локтя молодого человека, и Стивенсон изящно поклонился.
– До скорой встречи.
– Да, до встречи.
Уголком глаза она бросила на Дархерста прощальный взгляд и повернулась к нему спиной. Пожав плечами, Гевин взял Корделию под руку и направился прочь с платформы. Когда они уселись в экипаж, наблюдая, как тетя Кэролайн с Джеймсом идут к карете, музыка стихла, и тетя помахала ему, а Джеймс сделал вид, что не замечает Гевина.
Экипаж тронулся, и Гевин сделал глубокий вдох.
– Странно, почему мистер Хауленд не в духе? Все еще страдает из-за потери невесты?
– Нет. – Теперь настало подходящее время сказать ей правду. – Страдает не он, а я.
Корделия удивленно уставилась на него.
– Вы страдаете по мисс Мельбурн? Я подозревала, что она заигрывала с вами, но страдать...
– Не совсем так. – Гевин откашлялся, радуясь, что движение заставляет его все время смотреть вперед. – Я чувствую, что должен сообщить все обстоятельства, чтобы вы могли лучше обдумать свое будущее.
– Так вы что, не хотите жениться?
– Я просто хочу, чтобы вы выслушали.
Корделия медленно кивнула.
– В последние несколько недель мы с мисс Мельбурн проводили очень много времени вместе, и я сильно привязался к ней.
– Понимаю. – Корделия сглотнула. – Вы любите ее?
Опять это слово. Гевин поморщился, но ответил честно:
– Я знаю только, что чувствую... привязанность к ней, такую, какой никогда в жизни не испытывал. Было бы нечестно с моей стороны жениться на вас, не сделав это совершенно ясным.
На самом деле он вообще не хотел жениться на Корделии, но предложение уже было сделано, и Корделия приняла его. Он должен сдержать слово, если только она сама не решит по-другому.
Откинувшись на спинку сиденья, Корделия несколько раз быстро моргнула, как будто пытаясь понять...
– Она уехала из вашего дома?
– Да.
– И это делает вас несчастным, как я вижу. – Корделия в замешательстве смотрела на него. – Думаю, вы действительно любите ее.
Гевин пожал плечами. Возможно, так оно и есть. Он никогда раньше не влюблялся и не мог быть уверен, но эта мысль начинала казаться странно, чудесно возможной.
– А я и не думала, что вы способны кого-то полюбить. Теперь вы решили жениться на ней и поэтому завели этот разговор?
Гевин резко выдохнул, не зная, что сказать.
– Не уверен, что это возможно.
Корделия вскинула брови.
– Из-за скандала?
– Теперь доказано, что лорд Венс негодяй, но я не уверен, что сплетни о Кире со временем забудутся.
Корделия молчала, размышляя.
– Принимая во внимание ужасные рассказы жертв лорда Венса, я уверена, ваша избранница найдет сочувствие во многих домах.
Этот ответ звучал многообещающе, но Гевин не торопился сдаваться.
– Увы, это не единственная преграда.
– Вы против брака с ней, потому что она персиянка?
– Наполовину персиянка, – поправил он.
– Да, но все же персиянка в определенной степени. Значит, вы все же не хотите жениться?
На этот вопрос было трудно ответить. Гевин противился мысли, что только предубеждение не позволяет ему следовать велению сердца, если он на самом деле любит ее.
– Когда я с ней, то забываю о ее происхождении. Для меня она просто Кира.
Корделия прищурилась.
– Свет сочтет герцогиню-персиянку... странной.
– Возможно, если они лучше узнают ее, то смогут судить о ней просто как о женщине? У нее доброе сердце; так почему ее происхождение должно иметь значение?
– Если все это правда, почему вам все же не жениться на ней? Ваша семья против?
Улыбка тронула уголки губ Гевина.
– Я с уверенностью могу сказать, что они все за.
Корделия помедлила.
– Я могу придумать только одну причину, почему они настаивают на вашей женитьбе...
Чувствуя, как пылает его лицо, Гевин не отрываясь смотрел на дорогу впереди.
– Ну... Впрочем, не говорите ничего. Вина целиком на мне. Она была невинна во всех смыслах этого слова.
Удивление тут же исчезло с лица Корделии, и оно стало привычно холодным.
– Вы должны жениться на ней.
– Но... я не уверен. Что, если она мне откажет?
– После того как вы скомпрометировали ее? Ваше положение во всех смыслах выше, чем ее, – вы богаты и из хорошей семьи. Ваша внешность ни в коем случае не оскорбит глаз, и вы не обладаете характером людоеда.
Гевин на мгновение оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на свою спутницу.
– Не эти ли причины побудили вас согласиться выйти за меня?
– Да, и еще наша дружба.
– И вы бы не хотели большего от брака, если бы могли найти это большее?
– Вы имеете в виду любовь? – Корделия пожала плечами. – С лордом Литчфилдом я не нашла ничего подобного. Он был на пять лет старше моего отца и предпочитал общество своих вонючих охотничьих собак. Но у нас была обеспеченная жизнь, а много ли невест мечтают о большем? Не примите это как оскорбление, но я считала, что брак с вами будет чем-то похожим, исключая собак, разумеется.
– Так вы не любите меня? – Гевин затаил дыхание. Корделия прикусила губу. Никогда раньше он не видел эту женщину такой неуверенной, но ведь они и не говорили никогда так откровенно.
– Вы очень милый, милый друг, но... нет.
Гевин улыбнулся – в первый раз за много дней.
– Вы хотели стать герцогиней.
Лицо Корделии изобразило раскаяние.
– Идея была очень заманчива.
– Была?
– Видите ли, теперь я окончательно поняла, что мы с вами не подходим друг другу. Тот ужасный поцелуй после нашего разговора доказал это, вы так не думаете?
– Неужели я был настолько плох?
– Откуда мне знать? Я как будто целовала стену...
Гевин улыбнулся и потер подбородок. Да, вероятно, это действительно так и было, а все из-за того, что в этот момент он думал о Кире. Может быть, он и правда влюблен?