Полковник повернулся и, гудя сервомоторами бронекостюма, подхватил одной рукой реактивную пушку. Сделал шаг.
– Это из-за той штуки, которая стоит за сопкой? – сказал ему в спину лейтенант. – Из-за башни?
Полковник остановился. Постоял, раздумывая. Медленно повернулся. Подошел к танку.
Забрало шлема скользнуло вверх, открывая лицо полковника. Лицо как лицо, глаза, нос. Старше лейтенанта лет, наверное, на пятнадцать. А может, на все двадцать. Для старичка лихо управляется с броней и «сбруей», однако.
А вот глаза у полковника были неприятные. Что-то в них таилось, дремало до поры, хищно выпуская во сне изогнутые кошачьи когти. Заставляло подергиваться левое веко. Просыпалось, обнажая широким зевком зубы.
Лейтенант подумал, что если тоже поднять это невыразительное лицо, как забрало…
– Что ты там видел? – спросил полковник. – Опиши мне. Коротко, ясно и точно.
– Есть! – Лейтенант подумал секунду. – Я видел… это выглядело как черная… вспышка.
– Какого черта?!
– Выбило предохранители, Славик. Слишком большое напряжение.
– Как наш пациент?
– В норме. Ритм сердцебиения сильно участился.
– Введи стабилизатор. Два кубика.
– Будем, продолжать?
–Да, но с пониженным. К черту полковника. Мы или мозги ему сожжем, или аппаратуру. Ты еще долго будешь возиться?
– Минуточку… Все. Ты сказал пониженное? –Да, триста пятьдесят. Напряжение есть?
Шагать рядом с облаченным в «скорлупу» полковником было неуютно. Лейтенант, как все рослые мужчины, не любил чувствовать себя ниже кого-то. Кроме того, беспокоила собственная незащищенность на открытом со всех сторон участке. Нервно крутя головой, он заметил диковинную зверюгу, шнырявшую в стороне между деревьев. Ту самую, что расправилась с наемником.
– Что это такое? – спросил он полковника, указывая рукой.
– Где? А, это… это «Кербер», – рассеянно ответил тот. – Многоцелевой боевой автомат. Засекреченный. Помолчи, лейтенант, хорошо?
И полковник забормотал себе под нос, включив рацию. Лейтенант брел за ним, проваливаясь в снег, с трудом успевая за размашистым шагом «Витязя». И думал о своем, в частности, о таких вот полковниках, в одиночку выходящих на боевые операции.
В одиночку, если не считать секретной кибернетической твари. Способной разделать бойца в элитном бронекостюме, как кровяную колбасу.
За своими размышлениями танкист не услышал вопроса.
– Лейтенант! – проорал у него над самым ухом полковник. – Ты оглох?!
– Я…Вы что-то спрашивали, товарищ полковник?
– Твое имя, лейтенант. И личный код.
– Личный код LAS634862-50, – привычно отбарабанил он. – Имя…
Больно. И не хватает воздуха. В груди пустота, наверное, так чувствуют себя механические часы, выпотрошенные руками мастера. Сквозь черный шум в ушах опять голоса:
– Остановка сердца. Полторы секунды.
– Ч-черт. – Сдавленное шипение. – Я же сказал, дай ему стабилизатор!
– Не хрен было так торопить. Четыре секунды. Ввожу напрямую адреналин.
Он не понимает ни слова. Новая, еще незнакомая боль длинной иглой проходит сквозь грудную кость и вонзается в неподвижное сердце. Она растекается по нему жидким огнем, просачивается в артерии и вены, но все бесполезно. Часы остановились. Время сворачивается в петлю. Никакая боль не может заставить его развернуться опять.
– Восемь секунд. Адреналин не дал эффекта. Включай дефибриллятор.
Возня, торопливые прикосновения к груди. Боль уходит, отделенная от сознания пыльным занавесом. И вместе с ней жизнь.
– Напряжение двести. Давай!
– Готов!
– Ток!
Командный пункт был надежно укрыт в небольшом овраге. Кольцо полевых терминалов, экранирующие генераторы, чашки параболических антенн, пара разлапистых пулеметных установок. Поверх натянута маскировочная пленка-хамелеон, дополнительно присыпанная снегом. Грамотно, даже расставленные пирамидки обогревателей не лучились теплом. Их держали отключенными, чтобы не выдать себя ярким пятном в инфракрасном диапазоне.
«Хорошая работа, – одобрительно подумал лейтенант. – Но от кого они так прячутся?»
– Аркадий! – откуда-то сбоку, из-за развернутого тактического пульта, шагнул худощавый мужчина в наброшенном на плечи пальто с генеральскими погонами, но без фуражки. Ветерок играл его растрепанными волосами, – Что еще за эскапады?
– Прошу прошения, Георгий Викторович, – так же, без соблюдения звания, отозвался полковник. – Но я побоялся отрывать кого-то из моих или ваших людей. Все на счету, сами знаете. А мне надоело слоняться без дела.
– Так уж без дела, – буркнул генерал. – Впредь попрошу вас без лишнего героизма. – Он неожиданно усмехнулся, подмигнул. – Ну как, навели страху на наших японских друзей? Полковник кашлянул.
– Георгий Викторович, – сказал он. – У нас посторонние. Брови генерала смешно взмыли вверх.
– Почему мне не доложили? – растерянно спросил он. – Я думал, это кто-то из ваших.
Он внимательно и даже строго посмотрел на лейтенанта, словно спрашивая: «А ты кто такой?»
– Нет, – покачал головой Аркадий. – Этот бойкий юноша из танкового спецподразделения Пограничного Контроля. В одиночку сбил десантный «утюг» и уложил половину его боевого расчета. Правда, машину свою угробил. Я оставил ее как приманку, а вокруг пустил пастись «Кербера».
– Однако, – покачал головой генерал. Шагнув вперед, он остановился перед лейтенантом. Наклонил голову вбок, разглядывая. – Не ваш, говорите? А вашим стоило бы у него поучиться. Что у тебя за танк, пограничник? – спросил он.
– «Четверка», – ответил лейтенант. – Пэ-тэ четыре.
– А, «лягушка», – Георгий Викторович кивнул. – Хорошая машина, надежная. Говорят так, сам не пробовал.
– Была хорошая, – криво усмехнулся бывший пилот надежного танка. – Дай, честно сказать, против «скорлуп», да еще и с джетами, не годится. Вообще. Левую опору пробило насквозь, с первого попадания. Борта тоже в решето – вольфрамовая шрапнель. Меня чудом не задело. А говорили, мягкая углеродная броня, черта на метле удержит!
– Наврали, значит, как всегда. – Генерал поежился от порыва ветра, плотнее запахнул пальто. – Ну а зовут тебя как, герой? Флэш Гордон[9]?
Лейтенант усмехнулся.
– Нет, – ответил он. – Я…
– Который там час?
–Десять минут седьмого. А что?
– Так, спросил. Дай-ка сигарету.
– Ты же бросал вроде.
– Бросал, да не бросил. Прикурить дашь?
– Не дам. Сдохла зажигалка. Попроси у этого, в коридоре.
– Попрошу.
Звук удаляющихся шагов. Оставшийся ходит где-то в стороне, тихо напевая себе поднос. Через двадцать минут кончается его смена, можно ехать домой, принимать душ, смывая вездесущий запах дезинфекции. И, откупорив бутылочку «Особого», без всякого электрошока забыть о том, что здесь происходило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});