Читать интересную книгу Изувер - Валерий Барабашов

…Людмила, брошенная жена Койота, вместе с матерью, Верой Ивановной, возилась на кухне.

Женщины затеяли печь блинчики — дешево и калорийно. Мука у них была, пол-литра кефира и пара яиц в холодильнике отыскались, остальное — дело проворных женских рук и горячей сковородки. Блинчики еще вчера попросил Костик. Слово это он выговаривал по-своему: «Бинцик». Ну, «бинцик» так «бинцик». И мать и бабушка мальчика поняли, дружно захлопотали у плиты, радуясь тому, что стопка пышных румяных блинчиков быстро росла на тарелке, и Костик, когда проснется, поест их с удовольствием, да и они позавтракают вместе с ним, а потом Людмила отправится с сыном в поликлинику — показать его хирургу. Ходить Костик стал гораздо лучше, и речь постепенно выравнивалась, становилась понятнее. Но левая ножка все же их беспокоила: Костик ее как бы приволакивал, подтаскивал за собой. Сразу это в глаза не бросалось, но если присмотреться, понаблюдать за тем, как мальчик передвигается по комнате, становилось ясно, что ребенка необходимо опять показать врачу.

А вот руки у Костика почти поправились, стали сильными, цепкими. Людмила, да и Вера Ивановна тоже, часами массировали ему пальчики, разминали их, гладили. Купили резиновое кольцо, каким пользуются спортсмены, и мячик. Костик, втянувшись, и сам потом тискал и мял эти игрушки. И чудо свершилось: руки мальчонки стали выздоравливать, набирать силу.

— Ты знаешь, мам, — сказала Людмила, снимая со сковородки очередной блин. — Он меня вчера так цапнул за руку! Я аж вскрикнула. Силы как у… она хотела сказать «у Павла», но спохватилась, передумала. — Прямо как у взрослого.

— Ну и хорошо, — спокойно отвечала Вера Ивановна, и лицо ее посветлело. — Значит, выздоравливает наш мальчик. Ему ведь скоро учиться, потом работать. Как без рук? Даже если хромать будет, ничего, а вот руки…

Она вздохнула. Слова словами, а как-то еще будет на самом деле? Ребенок растет без отца, рассчитывать на помощь со стороны не приходится. Кто ему станет помогать? А без денег — какая учеба в нынешнее время? Школу бы закончил да специальность какую-нибудь хорошую приобрел. Стал бы Костик, например, мастером по ремонту телевизоров. Телевизоров много, они ломаются…

— Павел давно что-то не приходил, Люся, — снова заговорила Вера Ивановна. — Вы что — опять поругались?

— Я ему сказала, чтобы он носа больше к нам не показывал, мам, — не оборачиваясь, ответила Людмила сурово и решительно. — Все, хватит.

Поиздевался над нами, покуролесил. Я на развод подам. Соберу вот денег… Ужасно дорого сейчас все это, даже развестись проблема Развестись — дело нехитрое. — Вера Ивановна села к столу, сложила на коленях руки. — А вот семью сохранить… И ты, Люся, виновата кое в чем. Гордая слишком, несговорчивая. А что получила — и тебе плохо, и Костику. Семью беречь надо.

— Да какая это семья, мама! Ты что — не видишь? Месяцами дома не бывает, а придет — вечная ругань, оскорбления. Мне девчонки сказали, что есть у него женщина, Мариной зовут, продавщица в каком-то киоске. Да пошел он куда подальше, чтобы я с ним после всего этого жила. Он для меня больше не существует. Не такой я себе семейную жизнь представляла. Помучилась, хватит.

— Сынок у вас, дате, — гнула свое Вера Ивановна. — А если с тобой что случится? И я еле ползаю.

— Да что со мной может случиться, мам? Чего ты плетешь?

— Мало ли. Вон, на Донбасской, моложе тебя девушку машина сбила… Дите сиротой останется Кому он нужен?

Конечно, Вера Ивановна вела свою линию: ей хотелось, несмотря ни на что, помирить Людмилу с Павлом, хотелось, чтобы у Костика были и отец и мать. Хорошие ли, плохие… какие есть, что теперь поделаешь? И ради ребенка надо снова сойтись, простить друг другу обиды. У молодых все бывает…

Людмила не слушала мать. Павел для нее — отрезанный теперь ломоть. Все! Решено раз и навсегда. Никаких прощений, никаких новых попыток наладить семейную жизнь. Разбитое — не склеишь. А Костик… что ж, без отца, конечно, не очень-то хорошо, но вырастет. С матерью и бабушкой (дай ей Бог здоровья!). Таких детей, как Костик, полгорода. Ну, пусть поменьше четверть. Ничего, как-нибудь перебьются. Костику скоро семь, мальчишка поправляется, набирается силы, выздоравливает. Вот сходят они сегодня к врачу, посоветуются. Сейчас она допечет блины, пойдет будить сына…

А Костик давно уже не спал. Слыша, что мать и бабушка заняты на кухне (из-за закрытой двери доносились их голоса), он вылез из кроватки и взял отцовскую отвертку. Он вспомнил, как отец приподняв матрац, подковырнул под ним отверткой дно, приподнял и положил туда «Бу-бу». Костик проделал то же самое и достал сверток. Развернул, вынул из пакета «Бу-бу». Восхищенно смотрел на тускло отсвечивающую вороненую сталь, гладил ствол пистолета, заглядывал в круглую черную дырочку. Твердил, воображая себя Бог весть кем: «Бу! Бу!» Потом уронил пистолет, который довольно громко стукнулся о доски пола.

Людмила услышала звук, сказала: «Что-то там упало. Костик, что ли, поднялся?»

Она пошла в спальню, а Костик уже снова держал «Макаров» в руках. Пальчики его тянулись к спусковому крючку, а глаза выбирали цель.

Он увидел вошедшую мать, навел на нее пистолет, грозно нахмурил белесые бровки:

— Бу! Бу!

— Эт…то что такое? — успела сказать Людмила. — Ты где это взял, Кос…

Ударил выстрел. Пуля попала Людмиле в шею, пробила сонную артерию фонтаном брызнула кровь. Людмила рухнула тут же, у двери, зажала рану рукой, захрипела. Жила она минуту, не больше.

На выстрел кинулась Вера Ивановна. Костик и ее встретил грозным: «Бу! Бу!» Снова выстрел.

Дико закричав, Вера Ивановна отклонилась, шагнула к внуку, схватилась за ствол. Он выстрелил еще раз. Пуля разворотила бабке плечо, и Вера Ивановна упала без сознания.

Дверь квартиры сотрясалась от ударов — сначала ломились соседи, а потом и вызванная по телефону милиция.

Костик очень испугался, спрятался в бабушкиной комнате за диван — его едва вытащили оттуда…

Глава 35

МИНУС ОДИН КИЛЛЕР

На стрельбу в квартире Веры Ивановны Кудрявцевой из УВД выезжал подполковник Сидорчук. Конечно, сначала примчалась опергруппа из Левобережного РОВД, все там засняли и промерили, извлекли из-за дивана ребенка, пытались узнать у него, что, мол, тут произошло? Но мальчик, судя по всему, был очень напуган. В луже крови лежала мать. Также в крови стонала бабушка, вокруг — посторонние люди. И потому ничего путного милиционеры от него не узнали. Да и вбежавшая в квартиру соседка, Наталья Алексеевна, пояснила операм, что ребенок этот — не совсем здоров, плохо еще говорит и потому вряд ли он чем-то может помочь милиции. Но Костик все же тыкал ручонкой в сторону своей кроватки, без конца повторял: «Бу! Бу!», показывал при этом на мать и бабушку и плакал. Понять что-либо из его рассказа было трудно, оперы решили, что в квартире побывал маньяк или грабитель, женщины ему в чем-то помешали, и он уложил обеих. А мальчик все это видел из своей кроватки и пытается рассказать… Никому из оперативников даже в голову не могло прийти, что этот перепуганный ребенок и является убийцей…

Наталья Алексеевна, соседка, в беседе с оперативниками сразу же назвала имя зятя Веры Ивановны, Павла, вспомнила их разговор, в свою очередь пересказала его старшему из оперативников, майору милиции со смешной фамилией Кубло. Кубло сейчас же послал машину с двумя своими подчиненными на квартиру Волковых, но там никого не оказалось.

Когда прибыла «скорая» и Веру Ивановну уносили, она на мгновение открыла глаза, прошептала склонившемуся к ней Кубло: «Костик стрелял… внучок мой…»

Оперативник не поверил, переспросил, но Вера Ивановна впала в забытье санитары неосторожно качнули носилки, причинили женщине новую боль.

Сообщение об убийце в корне меняло ситуацию, его не надо было искать, он сидел на полу рядом с мертвой матерью и горько плакал. Так их обоих и сфотографировал «Полароидом» спец из опергруппы. Снимок получился весьма впечатляющим.

Оставалось ответить на вопрос: как пистолет попал в руки ребенка? Почему он оказался в квартире Кудрявцевой?

Разумеется, многие оперативники знали, что группа Сидорчука из управления, а также прокуратура области ищут убийцу постовых милиционеров и инкассатора, ищут и оружие, и потому Сидорчуку сообщили о случившемся по телефону. Алексей Иванович тотчас выехал на место происшествия. Сообщили и Крайко, и уже через полчаса оба они лицезрели ужасную картину.

Фотограф опергруппы, зная, что снимки следователю прокуратуры также понадобятся, подал Эмме Александровне несколько глянцевых квадратиков, где были сняты убитая Людмила Волкова, тяжело раненная ее мать, плачущий убийца, кровь, валявшийся на полу пистолет.

Крайко взяла мальчика за руку, увела с собой в спальню.

— Костик, лапушка, скажи, где ты взял пистолетик? А? Покажи мне место.