Неизвестно, с чего…
Вдруг показалось, что весь этот лагерь просто скопирован, очень хорошо, качественно скопирован с настоящего, выстроен энтузиастами-реконами, и вот теперь – скоро-скоро – будет ристалище. Кто это там, на башня, в часовых? А-а-а! Не Колька ли Весников – он же Гай Лициний Вест? Эх, Колька, Колька, где же твое копье? Небось, проиграл у костра в кости старому варвару из клуба «Готский путь» дядюшке Энгусу? А плащ, плащ-то у тебя почему такой куцый? Длинный-то что, пропил? Подарил какой-нибудь смазливой девчонке? Все может быть, гм-гм… уж кого-кого, а девчонок на подобных мероприятиях всегда хватало – интересно же, черт побери, интересно!
Однажды был такой случай – то ли под Оршею, то ли под Смоленском, в Гнездове – ранятники как раз что-то подобное замутили, разбили свои шатры, костерки запалили. А места вокруг туристские, людные, любопытного праздношатающегося народу – полным-полно, и всем посмотреть охота – что тут за чудо такое? Вот им экскурсию и устроили… Виталий уж и не помнил, кто тогда в экскурсоводы вызвался, то ли Ратобор из Перунова Бора, то ли тот же дядюшка Энгус, а только вел он группу зевак по лагерю, все показывал, объяснял… а в этот самый момент Гуннар Белые Усы – кстати, инженер по образованию, человек вполне интеллигентный – снял себе пассию из числа отдыхающих дамочек и завлек в палатку… Ну и любовью, конечно, они там занялись, чем же еще-то?
И вот дядюшка Энгус – или кто там был – поднимает полог шатра:
– А вот тут вы можете ознакомиться с жизнью, бытом… и… Ого! – и с сексом!
Так вот и сказал. Выкрутился – а что еще тут скажешь!
И вот сейчас, здесь, показалось вдруг – что такое, свое, до боли знакомое и родное. И так захотелось обратно домой, настолько остро, что Беторикс едва проглотил вдруг вставший в горле ком. Эх, мать честная! Домой бы, домой… ведь весь этот мир – он для него чужой, и все эти люди вокруг – чужие… Впрочем, кроме Алезии, да еще вот – побратима Кари. Этих-то уж никак нельзя чужаками назвать, все-таки – родственники, можно сказать – семья. Так и забрать их… Ну, Кари не нужно, а вот женушку – обязательно, Виталий просто уже не представлял никакой жизни без нее. Без этих ярко-голубых глаз, без копны густых пшеничных волос, словно бы напоенных медом и солнцем. Без веселых подначек – чувство юмора у женушки было отменным.
Увезти! Выбраться! А для этого сделать все, что только возможно. Что там просили-то? Убрать Цезаря из Галлии? Значит – надо убрать, другого выхода просто нет. А как убрать все эти легионы, вон они – сонмище? Выгнать – никакому Верцингеториксу не под силу. Следовательно, сами должны уйти. Перейти Рубикон чуть раньше, бросив Галлию как есть.
– Господин, – подойдя ближе, как-то рассеянно произнес Эли. – Нас, кажется, заметили.
– Что?! – Беторикс мгновенно отвлекся от всех своих мыслей. – Как это – заметили? Кто?
– Там… – подросток смущенно махнул рукой, указывая на видневшуюся невдалеке поляну, на которой сквозь редколесье виднелась крытая рогожкой повозка… и даже не одна – несколько. И откуда они там взялись? Ведь не было же! Приехали? Тогда почему этот чертов парень их вовремя не заметил, не доложил.
– Господин, я просто хотел попить – там небольшой ручеек… Наклонился, а тут они. Откуда, мол, вы тут взялись – это они про нас. Старшего велели позвать.
Положив руку на меч, Беторикс кивнул своим и вновь перевел глаза на мальчишку:
– Так кто велел-то? Римляне?
– Нет, господин. Это были не римляне. Кажется, эдуи или даже вольки.
– Вольки-то тут откуда взялись?
– Так с ними и пришли, с римлянами. Думаю, это просто торговцы.
– Думает он, – на ходу выругался вождь. – Раньше надо было думать, пока не заметили.
– Так я раньше и…
– А ну – цыц! Дальше я говорю – всем ясно?
Прикрикнув на своих амбактов, Беторикс натянул на лицо самую дружелюбную улыбку, на которую только был способен и, выйдя на поляну, вежливо поздоровался:
– Да пошлют вам боги благословения во всех делах!
– И тебе не бедствовать, – отозвался какой-то дюжий мужик в браках и короткой галльской тунике.
С покатых плеч его ниспадал коричневый, крашенный дубовой корой, шерстяной плащ, заколотый римской фибулой, настолько изящной, что вещица эта, верно, куда больше пристала бы какой-нибудь богатой матроне, нежели вот этому бородатому типу, похоже, что главному здесь. Около повозки толпилось еще с полдюжины человек, молодых парней с увесистыми дубинками, но близко они не подходили, а просто бросали на незнакомцев не очень-то приветливые взгляды.
– Я – Гельверт из Камунодурума, торговец рыбой и скотом, а кто ты? Какого ты рода и кто твои люди? Зачем вы пришли сюда?
Гельверт задавал все свои вопросы таким непререкаемым тоном, словно имел все полномочия спрашивать. А ведь и имел, о чем не замедлил высказаться:
– Благородный Квинт Цезий Ланит, центурион первой центурии, поручил мне расспрашивать всех незнакомцев.
Центурион первой центурии, обычно – двойной – это первый зам командира легиона, не хухры-мухры – подполковничья должность, не какой-нибудь там простой сотник, как можно было б подумать, исходя из названия. А у этого торговца из Каму… Колу… тьфу-ты, и не выговоришь… в общем, у этого парня неплохие связи!
– Я торгую лесом, – еще шире улыбнулся Виталий. – И вот, услыхав, что здесь мой товар очень нужен, приехал выяснить, так ли это?
– Ну, это ты опоздал, уважаемый…
– Беторикс. Беторикс из Лесных Краев.
– Опоздал, опоздал, уважаемый Беторикс. Раньше надо было сплавлять сюда свой лес, еще три дня назад его можно было бы выгодно сбыть, но сейчас… сейчас даже алауды уже выстроили себе укрепления.
– И что? Никто даже и одной елки не купит? – с надеждой вопросил Беторикс.
Торговец развел руками:
– Увы!
– Жаль, жаль… – с грацией артиста Театра на Таганке Виталий изобразил горькое разочарование. – А я так наделся поправить свои дела. Признаться, они у меня давно не идут в гору.
– Ты хорошо говоришь по-латыни, уважаемый Беторикс, – прищурившись, заметил Гельверт. – Долго жил в Риме?
– К сожалению, в Риме не довелось. Нарбо-Марциус.
– Тоже неплохой город, – скотопромышленник задумчиво кивнул. – И все же, я вынужден доложить о тебе дежурному тессарию. Не обижайся – такой уж порядок. И напрасно твои люди прячутся за деревьями – лес там редкий, бежать некуда и укрыться негде. А центурии его периодически прочесывают – такие правила установил сам Цезарь!
– Цезарь! – вполне искренне ахнул Беторикс. – Он тоже здесь?
Торговец рассмеялся:
– Здесь, здесь, а как ты думаешь? Я пошлю в лагерь гонца – доложить о вас. А сейчас же, не взыщите, вас покараулят мои люди и дежурная сотня. Вон они как раз идут.
Виталий повернул голову, увидев, как по лесной дороге, четко печатая шаг, идут легионеры в сверкающих на солнце доспехах. Черный перья на их шлемах покачивались в такт шагам. Все, как и полагается – полуцилиндрические щиты в чехлах за спиною, метательные копья-пилумы на плечах, на поясах у правого бедра – мечи, слева мечи располагались лишь у командиров, которые не носили щитов.
– Господин Флавий, – Гельверт тут же подскочил к высоченному верзиле-тессарию. – Вот, встретил в лесу чужаков. Говорят, что лесоторговцы.
– Нам не нужны лесоторговцы, – презрительно усмехнулся тессарий. – Впрочем, я все же с ними поговорю. Кто тут у них за главного – этот?
– Этот, этот, – нагло встрял в беседу молодой вождь. И на хорошей латыни продолжил:
– Меня зовут – Гай Вителий Лонгин Беторикс.
– Ого! – удивился легионер. – Похоже, латынь – твой родной язык? Но ты говоришь, не как римляне… Провинциал? Откуда? Из Цизальпинской Галлии?
– Из Нарбонской.
– Аа-а-а! Я когда-то там бывал. Красивые места, что и говорить. Сиреневые горы, море…
Беторикс насторожился – сей угрюмого вида тессарий-сержант как-то не очень тянул на романтика. С чего же тогда так говорит? Зубы заговаривает? А зачем? Все равно ведь численный перевес на стороне римлян. Правда, здесь, на поляне, они вряд ли успеют выстроиться, но ведь и амбактов мало. Разве что разбежаться по сторонам… Эх, Эли, Эли, как же ты, парень, прошляпил всех? Да что там мальчишку ругать. Самого себя ругать надо – сам виноват. Расслабился, подумал, что, раз местный – так ни в жисть никто не подкрадется. Ан нет! Эли все же не охотник, а крестьянин. Сноровка не та.
Однако что ж делать? Как выбраться-то теперь? Ну, пока, положим, ничего такого страшного не произошло – подумаешь, задержали. Документы-то ни у кого не проверишь, за неимением таковых, а наговорить можно все, что угодно. Лишь бы амбакты случайно не выдали. Да не должны, понимают – им же самим тогда придется хуже. Римляне разговаривать долго не станут, повесят, как шпионов, либо на крестах распнут.