придется подвергнуть риску тебя.
Драко убрал руку и посмотрел на Гермиону. Она наблюдала за ним, ее глаза были широко открыты, а черты лица напряжены.
— Что если меня это не заботит?
— Я забочусь о тебе слишком сильно, чтобы так рисковать.
Я не могу позволить тебе.
Я не могу.
Я не могу.
— И ты так просто взял и принял решение сам? — шокированным голосом спросила она, и на ее скулах вспыхнули красные пятна.
Он не говорил. Не мог, одно долгое мгновение. А затем:
— Думаю, да, — каждое слово ощущалось как рухнувший камень в груди, но он мысленно закрылся так хорошо, как только мог, и потянулся вниз, чтобы поднять ее сумку.
— Я не думаю, что это честно, — теперь ее глаза стали стеклянными, и Драко едва смог вынести это.
— Я знаю. И мне жаль. Мне очень жаль.
Гермиона выдернула сумку из его рук и метнулась прочь, но не раньше, чем он успел увидеть слезы, стекающие по ее щекам.
— Что ж, — ее голос прозвучал отрывисто, и Драко почувствовал, как опустилась и прочно устроилась на плечах сокрушительная тяжесть. — Как и мне.
Комментарий к Глава 17
вот и долгожданный поцелуй! как я уже говорила: лучше, чем «я тебя люблю» от Драко может быть только «я твой»
и я не удержалась… сделала арт к этой главе: https://t.me/nashe_blyadstvo/5217
========== Глава 18 ==========
Гермиона проснулась не отдохнувшей, веки были тяжелыми, щеки затекли. Она моргнула, и воспоминаниям с предыдущего вечера потребовалось ровно две секунды, чтобы вернуться, в равной степени доставляя жгучую боль и разбивая сердце. Руки задрожали, и она отчаянно вцепилась в простыни, когда горячие слезы потекли по вискам, исчезая в волосах.
Его губы, его сияющие глаза, прикосновения и вкус. Ощущения, которые прожигали ее тело, и чувства, которые взрывали ее сознание и сердце. Когда они поцеловались в первый раз, его губы были сладкими, нежными, но потом, когда он был каким угодно, но только не нежным, она желала только большего.
Гермиона никогда не ощущала себя настолько целиком и полностью поглощенной — пальцами, сминающими плоть, и вздохами, разделенными на двоих. Владея и отдаваясь. Для нее никого и ничего не существовало в тот момент. Она горела им.
И просто ради того, чтобы потом это вырвали.
Она сделала судорожный вдох и прикрыла глаза ладонью — теперь Гермиона понимала, что знать, почему он держался подальше, было слабым утешением. Она думала, что это знание все решит, позволит ей решить проблему или хотя бы попытаться двигаться дальше. Но вместо этого, она застряла в жалком лимбе. Было предельно очевидно, что Драко заботился о ней, что хотел быть с ней, но не мог.
Не станет.
Она ударила кулаком по матрасу, отшвырнула тонкое одеяло, вскочила на ноги и начала мерить шагами широкие деревянные доски пола своей спальни.
Это была полная чушь. Совершенно несправедливо, и сексистски, и высокомерно, и ретроградно, и НЕПРАВИЛЬНО. Просто крайне неправильно. С чего это вдруг ему суждено решать?
Она схватила подушку и врезала ею по стене так сильно, что перья взорвались вокруг нее небольшим снегопадом. Гермиона смотрела на них, хлопая глазами, пока делала глубокие вдохи, и злость покинула ее столь же быстро, как и возникла.
Она начала медленно оседать по стене. Ей было очень грустно.
Это было прекрасно, горячо и так блядски волшебно. Она хотела это вернуть. Хотела ощущать его кожу под своими пальцами и его губы на своих. Держать его, трогать его, выгибаться к нему, читать ему что-то смешное и слушать с ним музыку в тихие дни. Хотела услышать о его страхах, обо всех самых худших, и проговорить их с ним. Хотела шагнуть между его раздвинутых ног на дискотеке и поцеловать его, властно прикоснуться на глазах у всего мира.
Но он ей не позволит.
Она четко увидела это прошлым вечером. Его непоколебимое, бледное лицо. Необратимость в его глазах. Его одолевал сильнейший страх, но не за себя — за нее. И это означало, что он может оправдать свое несчастье жертвой и упрямо за нее цепляться. Лицо Гарри мелькнуло в её сознании. Она знала эту черту и то, как тяжело будет ей противостоять.
Гермиона со вздохом взглянула на часы, а затем потерла свои воспаленные глаза. Как бы ей ни хотелось зализывать раны в постели весь день, предстояло выполнить дела. Она надела халат, неуклюже прошла по коридору к ванной и открыла кран.
После того, как Грейнджер вернулась домой прошлым вечером, Лаванда, которой хватило одного взгляда на ее лицо, чтобы спросить, в чем проблема, вытянула из нее большую часть всей истории. Гермиона в подробностях рассказала ей об инциденте на вилле Забини и вкратце о том, что произошло после. И пусть Лаванда несомненно хотела узнать больше, она так переживала за Блейза, что без особого сопротивления приняла прошептанное Гермионой: «Я не хочу об этом говорить». Около одиннадцати вечера Блейз наконец позвонил и сказал, что он в порядке, и что Пьюси с Долоховым ушли, по-видимому, так ничего и не заподозрив. После чего, путем шквала телефонных звонков, вся компания решила, что Люпин и Орден должны быть проинформированы о странном визите Пожирателей смерти. Девушки использовали свои монеты, чтобы отправить сообщения, за чем вскоре последовал бледно-голубой бестелесный патронус, который привычно-утомленным голосом Люпина объявил, что он прибудет к ним рано утром следующего дня.
Гермиона разделась и со вздохом забралась в теплую ванную. Она и с нетерпением ждала, и боялась этого визита. Она не могла дождаться встречи с профессором и любых новостей о своих друзьях и родителях, но в то же время знала, что Драко будет там, и что встреча с ним будет пыткой.
Как она собиралась встретиться с ним, не разбившись на миллион крошечных осколков?
Она окунула голову в воду, и некая отчаянная боль пульсацией прошла через нее насквозь, вызывая сухой всхлип, слетевший с губ.
Действительно, как?
***
К удивлению Гермионы, у Ордена, судя по всему, имелись свои апартаменты в Сан Чиприано, поэтому в данный момент они с Лавандой поднимались к площади на вершине города к квартире, которая располагалась на верхнем этаже здания напротив церкви.
Браун взяла Грейнджер под руку, но не попыталась завязать разговор. Она точно знала, что что-то по-прежнему было неладно, но, кажется, понимала, что Гермионе нужно было сначала пережить этот день, прежде чем обсуждать это, поэтому они завершили прогулку в тишине.
Наконец, они подошли к неприметной двери. Лаванда открыла её касанием, вторящим произнесенному однословному заклинанию, которое