А что до Султан-шаха, то он постоянно досаждал своему брату и требовал от него то одно, то другое; и некоторые его поступки указывали на то, что он отступил от их соглашения и нарушил их договор. И тогда султан в 586 году [1190/1] выступил из Хорезма, чтобы нанести по нему удар, и, встав у стен Сарахса, в котором было полным-полно людей Султан-шаха, множество запасов и вооружения, он захватил его штурмом и разрушил. Оттуда он вернулся в Радкан /28/ и провел там лето. Братья после этого примирились во второй раз, Султан-шах отстроил крепость Сарахса и наполнил ее сокровищами и провиантом. И узы братства и согласия сохранялись между двумя братьями до 588 года [1192/3], когда Кутлук-Инанч, сын атабека Мухаммеда, сына Ильдегиза[826], отправил гонцов к султану из Ирака, чтобы сообщить ему о султане Тогриле Сельджуке — о том, как тот бежал из крепости, в которую был заточен[827], и теперь вырывал королевство Ирак из его рук
В ответ на его просьбу о помощи султан выступил из Хорезма. А секретарь Баха ад-Дин из Багдада[828] в то время состоял на службе у султана. Когда султан пришел в Джувейн [и прибыл] в город Азадвар, мой прадед Баха ад-Дин Мухаммед ибн Али пошел повидаться с ним. И в присутствии монарха между этими двумя[829] завязался спор, и взгляд султана упал на них, и тогда по знаку министра мой прадед произнес следующий экспромт:
Твоя милость затмевает сиянье алмаза; Твоя щедрость затмевает величие Окса; Решения, которые ты принимаешь, Заставляют Небо позабыть о глупых мечтаньях.
И под такие песни султан пил вино до наступления ночи; и он высоко оценил моего прадеда и удостоил его подарков.
Когда солнце вошло в созвездие Овна, он отправился в Ирак, чтобы наказать мятежников. И когда известие о его приходе дошло до Кутлук-Инанча и его матери[830], они пожалели о том, что призвали его, и решили укрыться в крепости. Встав у стен Рэя, султан за один или два дня захватил крепость Табарак[831], в которой было множество воинов и военного снаряжения /29/; и его войско воспряло духом при виде такой богатой добычи. Он провел лето в окрестностях Рэя; и из-за нездорового воздуха и плохой воды многие из его войска погибли. Тем временем султан Тогрил, видя отчуждение, возникшее между султаном и Кутлук-Инанчем, прислал дары и подношения и нашел спасение, попросив защиты. И по этой причине дорога дружбы была очищена от скверны раздоров, и кубок привязанности наполнен да краев. И султан собрал налоги и поставил в Рэе эмира Тамгача (который был старшим тюркским эмиром) вместе с войском.
Когда он возвращался назад, на дороге ему встретились разведчики с сообщением, что Султан-шах, воспользовавшись его отсутствием, направился к Хорезму, намереваясь осадить его. Султан Текиш поспешил туда с великой скоростью, но когда он достиг Дихистана, прибыли гонцы с радостным известием о том, что Султан-шах, узнав о его возвращении, повернул назад. Прибыл в Хорезм, султан провел зиму в пиршествах, но когда молодой пух появился над губами земли и когда бутон весны показал свой язык, улыбаясь во весь рот, он приготовился отправиться в Хорасан и напасть на брата. Когда он прибыл в Абивард, братья опять начали обмениваться послами, которые вновь принялись за установление мира и дружественных отношений. Но несмотря на переписку и письма, отправленные обеими сторонами, гной вражды невозможно было умалить, и Султан-шах, по причине чрезвычайной злобности своей натуры и буйства своего нрава, говорил слова, никак не связанные с добродетелью и не имеющие ничего общего со скромностью и приличием. Тем временем правитель Сарахса, Бадр ад-Дин Чагир[832], испытывающий все большую тревогу по причине клеветы и наветов на него Султан-шаху, заключил в тюрьму несколько человек /30/ из своего гарнизона, которым он не доверял, и отправил посыльного в Абивард, прося султана приехать. Последний послал вперед большое войско, а сам отправился следом. Когда он приблизился, Чагир вышел встретить его и заверить его в своей верности; и он вручил ему ключи от крепости и сокровищниц. От печали при этом известии и огорчения, вызванного этой новостью, свет дня померк для Султан-шаха, и двумя днями позже, а именно в ночь на среду, последний день рамадана 589 года [22 сентября 1193] солнце его жизни и удачи закатилось. Следующий день, по причине этого известия, стал для Султана как праздник Навруз, и, обрадованный, он захватил королевство и все имущество Султан-шаха.
Унаследовав, таким образом, трон, двор, казну и войско последнего, он отправил скорохода в Хорезм с приказанием явиться Мелику Кутб ад-Дину Мухаммеду[833]. Однако его старший сын, Насир ад-Дин Мелик-Шах, который был правителем Нишапура, страстно любил охоту с гепардами и соколами и по причине большого числа охотничьих угодий в окрестностях Мерва предложил обменять Нишапур на этот город.
Какая жалкая замена для тебя Сирия и ее народ,
пусть даже это мой народ,
а мой дам — среди них!
Султан удовлетворил его просьбу и отдал Нишапур Мелику Кутб ат-Дину; и он укрепил власть обоих сыновей в их королевствах и в ослаблении и усилении, завязывании и развязывании [государственных дел].
А султан, во время спора с братом получив известие о том, что султан Тогрил нарушил их договор, а потом еще услыхав от Тамгача о его нападении на войско Хорезма и захват крепости Табарак, в которой было множество людей Тамгача, отправился в ту область в начале 590 года [1194/5], чтобы отомстить султану Тогрилу и решить это дело. Инанч в сопровождении эмиров встретил их у самого Самнана и /31/, пристыженный и раскаивающийся, стал оправдываться и просить прощения за свои прошлые преступления. Султан простил его и послал его вперед с иракским войском. Тем временен султан Тогрил с огромной армией и многочисленным войском разбил лагерь в трех фарсахах от Рэя и развернул знамя неповиновения и противоречия. Когда Инанч подошел ближе, он также развернул свои силы и обрядился в одежды сражения. А у султана Тогрила была тяжелая палица, которой он очень гордился. Он разъезжал перед войском взад и вперед и, по своему обыкновению, декламировал следующие строки из «Шахнаме»:
Когда пыль поднялась от войск бессчетных, у недругов враз побелели лица. А я поднял булаву, что сбивает одним ударом с ног, и все то войско я уложил на месте. И, сидя на коне, я крикнул: «Земля им стала бременем тяжелым»[834].
И в тот самый миг мельница Небес перемалывала зерно его жизни на жерновах смерти и надежду, которую он лелеял, превращала в отчаяние. Он упал с коня, и, когда он лежал на земле, к нему подскочил Кутлук-Инанч и собрался нанести ему удар, не узнавая его. Тогда он сорвал свою накидку, чтобы можно было его узнать, и когда Кутлук-Инанч понял, кто находится перед ним, он воскликнул: «Тебя-то я и искал среди всех этих людей, и ты был причиной всей этой распри между друзьями и врагами». И одним ударом он вышиб гордость и заносчивость из его тщеславной головы и отправил его дух туда, откуда он явился. Перед непостоянством вращающихся небес какой прок от тяжелой булавы султана? И помогут ли многочисленные войска и /32/ союзники тому, к кому Судьба настроена враждебно? Его перекинули через спину верблюда и доставили к султану. И когда последний увидел своего врага в таком состоянии, он сошел с коня, чтобы возблагодарить Господа, пал ниц и прижался лицом к земле. Голову Тогрила, в которой не было добрых намерений в отношении Предводителя Правоверных ан-Нисира ли-Дин-Алла[835], он отправил в Багдад, а его тело было повешено в Рэе на рыночной площади. Это случилось во вторник, 29-го дня месяца раби I, 590 года [24 апреля 1194]. Поэт Камал ад-Дин, который был приближенным Тогрила и одним из его панегиристов, был брошен в тюрьму и доставлен к везиру Низам аль-Мульку Масуду, который сказал: «Так велика была слава о силе и могуществе этого Тогрила, однако он не смог устоять перед единственным ударом передового отряда войска Повелителя Ислама». Камал ад-Дин тут же ответил