Я украдкой взглянула на Нельсона. Он сидел, склонив голову, и сосредоточенно раскладывал миндаль по кружкам из тонкой ткани. Само воплощение утонченности и силы.
Правильно говорила Габи: Нельсон – первоклассный бойфренд. И вообще красавец.
– Так в кого же тайно влюблена Габи? – спросил он, не поднимая глаз.– Откроешь секрет?
Я чуть не выронила бокал.
– Тебе интересно? А не станешь ревновать?
Нельсон разразился хохотом.
– Конечно стану! Уж если у кого и есть на это право, так это у меня. Габи ведь мне проходу не дает, до того отчаянно строит глазки!
Я с удивлением отметила, что у меня все сжимается внутри. И удивилась еще сильнее, когда услышала собственный голос:
– Она влюблена в тебя. И это не шутка.
По-моему, и он и я моментально протрезвели.
Не решаясь взглянуть друг на друга, мы сидели и крутили в руках серебряные ленты. Запись Фрэнка Синатры закончилась, и в комнате воцарилась неловкая тишина.
– Эхе-хе,– протяжно вздохнул Нельсон.– Понятно.
– Ты любишь ее? Или… смог бы полюбить? – нерешительно спросила я.
– Габи – отличная девушка,– сказал Нельсон.– Забавная, очень хорошенькая и… в общем, все при ней. Но она вовсе меня не любит. Просто готовится стать женой Аарона, разве не так?
– Какой ты правильный,– буркнула я, не представляя себе, как рассказать обо всем Габи так, чтобы она не пришла в ярость.
– Я имею в виду, что вовсе не в обиде на нее,– добавил Нельсон.
Мне захотелось изругать его вдоль и поперек за подобную самоуверенность, однако он еще не закончил:
– Это ведь проще всего – вообразить, что ты влюблен в того, кто определенно не ответит на твои чувства. Приятно и безопасно.
Я уже упоминала, что от вина становлюсь крайне чувствительной? И что последние несколько недель только и делала, что готовила свадьбы, о каких сама и не мечтала, или посылала кому– то, кого даже не знала, в качестве подарка письменные принадлежности с гравировкой? И что влюбилась в мужчину гораздо старше меня, который думал, будто я сексуальная и сверхсовременная, в то время как я была почти старой девой, страдала избыточным весом и массой комплексов?
Слезы полились ручьем из моих глаз. Они капали на стол, на красивые ленточки, на конфеты…
– Эй! В чем дело, Мел? – нежно спросил Нельсон, отчего моя жалость к себе лишь удвоилась.– Ну-ну…
Он достал платок и протянул его мне.
Я уткнулась в платок лицом. Он пах моим соседом: теплом, чистотой и еще чем-то ароматным.
– Это из-за свадьбы Эмери? – спросил Нельсон.– То есть из-за каких-то домашних проблем? Ты ведь расплакалась не потому, что я не люблю Габи?
– Нет! – провыла я.– Конечно нет! Я плачу, потому что до смерти устала быть сама собой!
– Что?
Нельсон обхватил меня за плечи своими сильными руками, притянул к себе и с недоумением посмотрел мне в глаза.
– А я думал, речь идет о Габи… или хотя бы обо мне.
Я поднялась и пошла в спальню, но наткнулась на диван, тяжело опустилась на него, схватилась за голову и разрыдалась пуще прежнего.
Нельсон сел рядом, обнял меня, бережно взял за затылок и прижал лицом к своему плечу.
– Ну-ну,– пробормотал он.– Перестань, Мел. Расскажи, что тебя тревожит. Наверное, трудно решать море чужих проблем, а свои все время держать в себе.
– Я так сглупила,– всхлипывая, сказала я.– Выставила себя круглой дурой! Ты во многом прав…
– Ты о Ремингтоне Стиле?
Я с несчастным видом кивнула.
– У тебя к нему не профессиональный интерес?
Я снова кивнула:
– Он со мной настолько мил и… обаятелен. Но все потому, что я с ним заигрывала. А заигрывала потому, что он мне платил!
– Не вижу в этом ничего страшного,– произнес Нельсон.– Почему бы вам не оставить все сделки в прошлом и не начать встречаться по-настоящему? Ему определенно нужна подруга.
Я подняла заплаканное лицо.
– Потому что он хочет видеть рядом с собой Милочку, а вовсе не меня!
– Что за бред,– сказал Нельсон.
Но поезд моего отчаяния мчал теперь на полном ходу, и остановить его не было ни малейшей возможности.
– Даже если я ему и нравлюсь, он все равно до сих пор страдает из-за разрыва с женой…– Я вытерла нос тыльной стороной ладони.– И обходителен со мной лишь потому, что так ему легче. Когда рана в его сердце затянется, Джонатан найдет себе другую, достойную его женщину!
– Достойнее тебя нет во всем Лондоне,– заявил Нельсон.
Я пропустила его слова мимо ушей и вытерла платком глаза.
– Почему я никому не нужна, Нельсон? Неужели так и буду всю свою жизнь заниматься организацией чужих свадеб? Приводить в порядок мужчин для каких-то других женщин? Неужели действительно останусь старой девой?
Нельсон прижал меня к себе.
– Несешь какую-то чепуху. Не надо было столько пить. Ты восхитительная, невероятная женщина! От тебя все без ума.
– От Мэри Поппинс все тоже были без ума, но мужчины у нее не было,– всхлипнула я.
– О Мел!
Нельсон прижал меня к себе еще крепче.
Наверное, ему казалось, будто я и не подозреваю, что он смеется, а я прекрасно чувствовала, как его грудь сотрясается от хохота.
Но вот что странно… Не знаю, как так получилось,– да, мы выпили немало вина, но ведь не до умопомрачения же… Короче, нос Нельсона вдруг коснулся моего, я немного наклонила голову набок, и мы стали целоваться.
Целоваться! Я и мой сосед!
Сначала мы целовались как-то несмело, а потом, когда стало ясно, что нам обоим это нравится, Нельсон положил меня рядом с собой. Я запустила руку в его густые волосы и провела пальцами вниз, к шее. По-мужски крепкой, но на удивление гладкой.
Я с изумлением поняла, что целоваться с Нельсоном чертовски приятно. Никогда прежде ни о чем подобном я и не помышляла. Ну, или почти никогда. Губы у него были мягкие и такие умелые, что я невольно заинтересовалась, так ли он хорош в постели, как предполагала Габи. Его руки тем временем нежно и изучающе скользили вниз по моей спине, задерживаясь как раз в нужных местах, не щупая, не причиняя дискомфорта, не заставляя меня думать об излишках жира, которые следовало убрать.
Я так давно ни с кем не целовалась… Во мне накопилось столько страсти, что она хлынула наружу, как шампанское из бутылки.
Я вся трепетала; Нельсон, целуя меня, пальцами стирал с моих щек слезы, я икала прямо ему в рот – звучит это, к сожалению, совсем не так сексуально, как было на самом деле.
И все вдруг встало на свои места. Унизительная сцена с Джонатаном случилась не зря: благодаря ей, мы наконец-то, соединились с Нельсоном! Нас связывала самая крепкая в мире дружба, теперь же ей предстояло перейти на иной уровень. Нам помогла сама судьба. Все было предопределено заранее.