class="subtitle">* * *
11 августа, понедельник
6:15. Моча для анализа в стерильную бутылку.
6:30. Клизма.
7:00. Блондинка-кровопивец. Кровь из пальца.
7:30. Врач дежурный ощупывает артерии и проверяет качество побритости.
Скоро повезут. Будут взрезать артерию. Вставлять катетер через аорту и в почку. Поэтому можно делать с обеих ног.
За окном грустный, серый, холодный, тяжелый дождь. Полное уныние и тоска. А сейчас на Сахалине я ловил бы кету и не думал бы ни о каких почках. В этих случаях начинаешь уже думать: пусть будет серьезно, хоть не зря страдать.
8:33. Никого нет.
Ну вот, когда я все это пишу, то уже все позади. Вообще, если бы не на самом себе, то все очень интересно.
В 9 мне сделали укол, и я почувствовал себя вполне пьяным. Тем не менее меня переложили на носилки и повезли в операционную.
Врач Инеза Алексеевна. Все кругом, по-моему, волнуются больше, чем я, а я, как мог, всякими шутками, прибаутками развлекал их. Расшифровал имя Инеза: «ин» – внутри, «неза» – похоже на «доза» и на «незаметно»! Вот и получается – «незаметно входящая внутрь». Работала она прекрасно. Помощники волновались. Она само напряженное спокойствие. По кивкам я определял, что не все сразу получилось. Я должен был говорить, когда больно.
Рисунок со страниц дневников Станислава Ростоцкого
Это я нарисовал, чтобы всем было понятно, что делали со мной. Через артерию доходили до почки. А потом под давлением вспрыскивали контрастный состав. В этот момент внутри очень жирно и очень больно, но ненадолго.
К концу влетела Татьяна Ивановна с сияющим лицом и показывала мне на большой палец.
В общем, появилась надежда 30/0. Все зависит теперь от Лопаткина, а его безуспешно ищут. Он скрывается где-то на даче. Ну, может быть, вдруг и т. д. Тогда хоть не зря терпел.
Но приходится лежать в каком-то сонном, непонятном состоянии.
* * *
12 августа, вторник
С утра, как обычно, всякие уколы, только в состоянии лежа. Главное волнение – это, оказывается, можно получать ордер на квартиру. Как всегда, надо всем заниматься, хотя бы по телефону.
Глаза у всех врачей хорошие. Все довольны вчерашним исследованием. У всех появилась надежда. Самое смешное из сегодняшних происшествий – это то, что ко мне должны были прийти Тая, Стасик и Коля Денисенко. А в это время Марине[135] позвонил Невилл[136]. Представляю, как он с ней разговаривал. Вот умора. Тем не менее через некоторое время раздался звонок прямо в больницу. Откуда бы вы думали – из Австралии, и я поговорил с Невиллом. Конечно, он кричал, что ему приказал позвонить Фрезер. Это в ответ на мое письмо. Разговаривал со мной Антон[137]. Но вообще, конечно, полная фантасмагория. Чтобы из Австралии – и в эту больницу. И именно в день, когда все обо мне вспомнили.
Звонила Нина. Может быть, завтра приедет. Что я ей преподнесу?
Сегодня день визитов. Конечно, Марина и Карлсон[138]. Марина была уже с ордером. Потом приехал Слава[139], который ухитрился стамеской разрубить себе руку.
Потом приехали Тая и Стасик Петрунин. Так что я весь завизитился. А в общем, мысль-то только об одном, что захочет сделать Лопаткин, а его найти не могут.
У Ермаша сестра тоже разбилась насмерть. И все же вот интересно – никто из них даже не позвонил. И все же самое удивительное – это то, что все австралийцы сошлись в один день.
Позавчера была передаче о смехе. Ничего афоризмы. «Он так долго шел на поводу у других, что начал ржать». «До каких пор истина будет глаголить устами младенцев». «Если все выйдут в люди, то кто же будет человеком (или останется)». «Хорошо, что человек не имеет запасных частей, а то где бы мы их взяли?» «Бараны хорошо устроились, у них даже (не запомнил кто), отбившиеся от стада (?) ходят в каракуле!» «Ему показали кузькину мать. Вас же лучше сто раз услышать, чем других раз увидеть». «В этой столовой можно не только червячка заморить». «Монахиня несла свой крест с грехом пополам».
* * *
Это, наверное, уже 13-е.
Ну, вот и все. Пришли Владимир Владимирович и Т. И. Операция в пятницу в 9:30 утра. Очень обрадовали. Рака – злокачественной опухоли – нет.
А что есть?! А что есть – можно узнать, только подержав в руке почку. Может быть, папиллома, может, гематома, может, просто аномалия развития.
Состояние преглупейшее. Отказать не можешь, согласиться – тоже. Значит, надо подчиняться судьбе. Но ведь все же, когда я задыхался в тоннеле под водой в Крыму, я же поплыл вперед, а не сдался. А здесь это все равно что тебе говорят: вам предоставлен самый лучший сапожник, а вы говорите, что вам жмут его сапоги.
Наверное, для них все это не кажется столь опасным и столь неприятным.
Я пытаюсь объяснить, что меня не интересует, сколько я еще проживу, – меня интересует, как я проживу. Я меняю 1 год за 2, а то и за 3. Ведь не могу же я себе представить себя сидящим в колясочке под умилительными взглядами близких.
Да, это все расплата за слишком хорошую жизнь. Надо было мне уезжать на Камчатку, на Сахалин и не надо было думать об отдыхе. А теперь.
Ведь все время будешь об этом думать. И еще, конечно, хочется и в этом положении показать всем, что я чего-то стою. Ведь могут подумать, боюсь. Ничего я не боюсь, просто не болит ничего. Вот руки болят, но их не режут.
Ну что же спрашивать у Лопаткина? Что я выигрываю, что я проигрываю. И зачем все это. И потом качество будущей жизни?
А что вы проповедуете себе. Волновались, что не едет Нина. Она приехала поздно. Я понимаю, что она устала и, наверное, волнуется больше, чем я. И я честно хотел успокоить ее подробностями. А она вдруг мне, что «ты наслаждаешься всем этим». Если бы я не понимал, как ей трудно, то телефон полетел бы в небо. Потому что обидно и несправедливо.
Были Литвак и Яша. Зачем Литвак – не понял. У Ермаша погибла сестра жены. А потом пришли Стасик и Виктор. Виктор принес дивного коалу. Вот ведь самый простой парень, а сколько отзывчивости, памяти и чуткости. На таких все и держится.
* * *
6 сентября, суббота
Вот и прервался, как всегда,