Рыженькая с отчаянной решимостью кивнула головой, упрямо сжав губы. Да она теперь на всё готова, коли появилась возможность не прозябать в захудалой деревушке на окраине мироздания, а прожить яркую и увлекательную жизнь рядом с таким замечательным учителем. Маг ей вообще-то сразу понравился, не говоря о том, что она ему своей жизнью обязана. И возможно, что уже дважды.
… - И как же мне тебя называть, если «выкать» категорически запрещено? — уже в который раз за последние три часа допытывалась Айка у волшебника, пока они неспешно брели по пыльной грунтовой дороге в направлении Уходвинска. Быстрее передвигаться не получалось, девушка сгоряча переоценила свои силы, еще не полностью восстановившись после болезни.
Волшебник, подметив её неуверенную поступь с первых минут пути, тоже брел вразвалочку, точно на прогулке, да с ненавязчивым тактом привальчики устраивал едва ли не через каждую пару пройденных верст. То ему птичьи песенки захочется послушать, особо звучные именно под этим дубом. То, присев на корягу, вздумается десяток минут полюбоваться кустом малины изумительной пышности и красоты. То отдышаться потребовалось и помедитировать заодно, а то она, Айка — молодая да резвая, дескать, ломится вперед с такой скоростью, точно на собственную тризну опаздывает. Но Анкл ведь уже не в тех годах, чтоб с девчонками в догонялки играть. Он последнюю сотню лет больше предпочитает соревноваться в бросании костей на игральную доску. В этой нехитрой, но затягивающей забаве и бегать не приходится, разве что за очередным жбаном пива, да и выигрыш чаще выпадает, чем в погоне за длинной юбкой.
— Да как хочешь, так и называй, — снова с шутливой небрежностью отмахнулся от вопроса маг. — Можешь по имени или нейтрально: учителем, наставником. При посторонних волшебниках не возбраняется упомянуть о моей должности. Дэр — звучит емко и круто! Этот титул у знающих вызывает чувство завистливого восхищения, а значит, повышает и твой статус тоже. Имеешь право и веское основание гордо нос к небу задирать: я, Айка — ученица самого дэра Анкла, того еще хрыча старого! Но хоть он и стар, занудлив, а так же вечно поддатый, может всё-таки запросто меня таким чудесам обучить, до каких вам, крутолобым зазнайкам, и за следующие пятьсот лет самостоятельно не допетрить. Правда, есть один минус — достал он уже меня своими трудновыполнимыми заданиями до самых печенок!
— Наставник, но ты не выглядишь настолько старым, а уж тем более занудливым, чтоб я такое говорила, — смешливо фыркнув в ладошку, удивилась девушка, наивно округлив глаза.
— Выглядеть и быть — это, как говорят в Метафе, заклинанья из двух разных манускриптов. А упоминать «старого хрыча» всуе или что-то подобное — и не вздумай! Одним подзатыльником не отделаешься. Хотя мысленно обзывать точно будешь, когда придет время. У меня еще и не такие безобидные тирады о своем учителе в уме крутились на последних годах обучения, когда задания становились всё труднее и заковыристее, а количество советов и подсказок наоборот катастрофически сокращалось. Дескать, «учись думать в первую очередь своей головой, в которую я не один год основы вдалбливал. Их достаточно для выполнения полученного задания, только включи мозги, разбуди фантазию и не бойся экспериментировать, ведь ничего страшного не случится, даже если тебя неправильно смонтированным заклинанием по стенке моей лаборатории тонким слоем размажет. Просто одним туповатым магом-недоучкой меньше станет, зато остальным несколько десятков лет безопасной жизни гарантированы. Пока еще какой-нибудь ухарь, не желающий толком в магию вникать и головушкой самостоятельно думать, снова в ученики не напросится». До сих пор эти слова учителя вспоминаю, когда сталкиваюсь с доселе неведомой для меня проблемкой в магии. И в первую очередь включаю мозги. Возможно, потому и дожил до тех лет, когда сам себя могу с некоторой гордостью старым пердуном мысленно обозвать.
До Уходвинска они доковыляли неспешным прогулочным шагом лишь ближе к вечеру следующего дня. Городишко неожиданно выпрыгнул навстречу путникам, словно ночной тать из придорожных кустов, стоило только им свернуть на повороте влево, миновав развилку, соединившую их мало исхоженную грунтовку с еще менее утоптанной тропинкой, петляющей промеж зарослей от Уходвинска в направлении горных кряжей на западе. Лес резко оборвался, и дорожка без намека на плавность перехода втиснулась между двух скособоченных домов на городской окраине, мгновенно превратившись в неширокую улочку, но не изменившись сколь-нибудь значительно в лучшую сторону.
Очутившись среди жилищ, маг на минуту остановился, придержав за плечо спутницу, которая намеривалась продолжить уверенное движение вперед и только вперед. Но стоило сперва немного осмотреться, да и дух перевести не помешало бы. Анкл дольше, чем его ученица пожил на свете, а потому привык в незнакомых местах вести себя более осторожно, зная, как зачастую простолюдины любят неожиданные появления чужаков на их законной территории. А уж волшебников они прямо-таки обожают, как и любое другое явление, не шибко понятное их скудным умишкам, вовсе не желающим лишний разок поднапрячься над обдумыванием какой-либо посторонней мысли, если она не сулит им скорой материальной выгоды.
На покосившемся заборчике расселась стайка воробьев, оживленно что-то обсуждающих между собой. Что они там чирикали-обсуждали, выяснилось спустя два взмаха ресниц. Самый озорной из них стремительно сорвался с насиженного места и после короткого перелета, круто спикировав вниз, нагло уселся невдалеке от затаившейся в бурьяне трехцветной облезлой кошки. Та нетерпеливо повозила хвостом по земле, покрутила задом, поудобнее изготавливаясь к прыжку, и сиганула из чахлых кустиков наружу. Озорник в это время уже взмывал вверх, что-то весело чирикая. Кошка, впустую пропахав когтями по пыльной улочке, тихонько мяукнула с явным огорчением. Воробей вернулся к стае, но едва он уселся на плетень, как с него тут же слетел следующий кандидат на баловство. Этот специально пронесся на бреющем полете над неудачливой охотницей, едва ли не клюнув её в темечко. Когда она распласталась в пыли, заметив очередную жертву, вроде как прикинувшись невзрачной дорожной кочкой, воробей, заложив крутой вираж, приземлился поблизости от нее, на расстоянии одного лишь кошачьего прыжка. Талантливо изображая глуповатую невинность, птичка деловито тюкала клювиком по дорожке, дескать, на ничейный продуктовый склад случайно наткнулась. Изготовка, прыжок… и всё повторяется по заранее согласованному сценарию. Через минуту над бедняжкой, собравшейся уже, не солоно хлебавши, вразвалочку убираться восвояси, кружил следующий любитель острых ощущений. Очевидно, развлечение продолжалось, как минимум, пару часов кряду. А если судить по основательной запыленности кошачьей шкуры, так вообще выходило, что она с самого утра тут кувыркается по дороге на радость птичьей стае.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});