— А я верю, — безапелляционно заявляет Алиска. — Боренька сразу в первом туре больше всех голосов наберёт.
— Этого мало, — наперекор своё гнёт Сашок, будто ему с утра вожжа под хвост попала. — Для победы необходимо больше половины.
— Значит, будет больше половины, — простодушно поправляется Алиска.
— Моя ты умница, — целую жену. — Так и будет. Ровно пятьдесят пять процентов голосов наберу.
— Это откуда же такая точность? — хмыкает Сашок.
— А мне это число просто нравится, — чистосердечно признаюсь. — Я в школе лишь с «тройки» на «двойку» перебивался, и «пятёрка» для меня всегда мечтой несбыточной была. А здесь этих цифр магических сразу две.
— Нормального «отличника» Дума получит, — не удерживается от иронии Сашок. — Впрочем, там таких «отличников» и без тебя пруд пруди.
46
В общем, поёрничал Сашок надо мной всласть, но когда в воскресенье под вечер результаты выборов объявили, и мои 55 процентов высветились, запил по-чёрному.
В понедельник утром начался по телефонам сплошной трезвон — поздравления со всех сторон посыпались. А у ворот «фазенды» кавалькада машин корреспондентов разных и телевизионщиков всяких выстроилась. Но я никого к себе не допустил. Накрыл стол праздничный для «винтиков» своих, но вместе с ними отмечать не стал. Как расселись они все, вошёл я в зал, сказал слово тёплое: «Празднуйте. Это и ваша победа», — и быстренько ретировался.
К Сашку заглянул, а он совсем невменяемый. В транс полный впал — на мои вопросы не отвечает, сиднем каменным за столом сидит и бутылку начатую взглядом гипнотизирует. Или она его. Соревнуются, кто кого с ног свалит. По четырём посудинам пустым, на полу валяющимся, и дураку ясно, что пока Сашок верх берёт. Однако на подоконнике ещё пяток нераспечатанных пузырей стоит. Как понимаю, «гляделки» эти всё равно не в пользу Сашка закончатся. Не умением, так числом водка победу одержит.
А я, что поразительно, в этот день ни капли спиртного не принял. Чувство какое-то странное в душе угнездилось, словно я это не я, а с сегодняшнего дня другой человек. И даже более того — существо иное, высшего порядка. Вчера ещё каким-то Борькой Пескарём был, а сегодня — ого-го! — депутат Борис Макарович! И будто бы даже аура неземная нимбом святости вокруг головы моей светиться начала.
Плюнул я тогда на всё и на «заимку» Бонзы у лесного озера укатил. Вместе с Алиской, как семьянин примерный да человек теперь уже общества высшего. На лодочке, что парочка влюблённая, с ней там покатались, по лесу побродили. Алиска как в детство впала — бегает по лесу, цветочки собирает, собачонкой преданной вокруг меня вертится, щебечет счастливо, а я на неё словно с высот горних гляжу снисходительно и благодушествую. Свершилось нечто такое, о чём ещё год назад не то, что мечтать, помыслить не смел. Даже в пьяную голову подобное прийти не могло.
Вот в этаком настроении райском, от земных дел отрешённом, поужинали мы при свечах на «заимке», вместо водки воду родниковую вкушая, и баиньки отправились. И что ва-аще непостижимо — ни мне, ни ей сексом заниматься и в голову не стукнуло. Голыми в обнимку уснули, что два праведника святых. Может, что Пупсик с нами в тот день знаменательный нахимичил?
К счастью, на следующий день «святость» с меня что шкура змеиная слиняла. Зато появилось чувство крутое собственной значимости и превосходства над обыкновенными смертными. Даже Алиска это почувствовала — дистанцию сдержанно-уважительную стала блюсти. А как иначе — теперь на людях придётся часто бывать, и надо реноме четы великосветской поддерживать.
С утра «связался» я с Пупсиком и указание дал, чтобы он Сашка на ноги поставил и в божий вид привёл. И когда я к полудню на «фазенду» с «заимки» прикатил, Сашок, что копейка новая, меня в кабинете встретил. Ни следа загула на лице и в глазах светлых не осталось. Куда там реанимации медикаментозной до магии Пупсика! Хотя сам лично ни то, ни другое не уважаю. По мне, лучше народного средства — капли воды на стакан водки — нет и быть не может.
Поздоровались мы с Сашком, сели, тут и девица моя длинноногая без напоминания особого в момент нарисовалась, кофе, коньяк на стол выставила. Я Сашка в этот раз и не спрашиваю, коньячок разливаю. А он и не возражает, не кочевряжится, словно «ауру» мою депутатскую над головой видит. Что значит «в люди» выбиться, статус народного депутата заполучить!
— За ваше избрание! — поднимает Сашок рюмку и к моей тянется, чтобы чокнуться.
Гляжу я ему прямо в глаза и своим взглядом новым, «просветлённым», вижу в них вроде как лёгкое замешательство по поводу моей победы и скрытое отстранение — надо же, Борька-лох одним махом в депутаты пролез, а мне, с моим интеллектом, всю жизнь на роду написано на побегушках быть.
— Э, нет, — руку его отвожу. — Во-первых, мы с тобой давно на «ты». А во-вторых, так одной верёвочкой повязаны, что её только по живому разрубить можно. Посему другой тост предлагаю — за НАШЕ депутатство, так как на должность помощника депутата я кроме тебя никого не вижу.
Вот тут я чокаюсь с ним и выпиваю. Сашок же чуть пригубливает, однако рюмку на стол не ставит, в руке вертит, коньяк согревает. Никогда, похоже, от замашек своих аристократических не избавится. Но по позе расслабленной просекаю, что ледок в его душе относительно наших дальнейших отношений подтаивать начал.
— Вчера телеграмма на твоё имя пришла, — докладывает новости свежие. — Спикер Думы тебя с избранием поздравляет и просит прибыть на очередное заседание.
— Просит, значит, прибудем, — киваю степенно, имидж уравновешенного политика вырабатывая. — Ты уже варианты прокручивал, где мы в столице обоснуемся?
— А что прокручивать? — двигает бровями Сашок. — Конечно, можно снять или купить какой-нибудь особняк поближе к Думе, но зачем? Бонза заранее обо всём побеспокоился — правда, для себя место готовил. Купил в подмосковном лесу десяток гектаров и строил там усадьбу. Естественно, что после его смерти строительство законсервировали, но я сегодня распорядился его продолжить.
— И ты предлагаешь мне в «недострое» жить? — ухмыляюсь нехорошо. — Великолепный репортаж обо мне в столичной прессе будет — только что испечённый депутат словно бомж на стройке ютится!
— Зачем утрировать, — спокойно парирует Сашок и снова рюмку пригубливает. — Особняк и с десяток домиков уже под ключ сданы, можно заселяться. Остались небольшие отделочные работы — на неделю, не больше.
— Тогда ладушки, — меняю гнев на милость. — Займись персоналом и готовь самолёт на вечер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});