«Если настаивать кровь веры в фокусе силы, который расположен на пересечении хорд круга могильников, то получаем вещество, могущее нанести существенный вред младшему эргу, рожденному человеком, но не Бездной. В любом случае, предположение требует экспериментального подтверждения».
Видение сворачивается, комкается, словно черновик; и вот уже нет ни закопченных сводов подземелья, ни склянок. Над головой стелется низкое, плотно набитое тучами небо – а в внизу, под ногами, пустынный склон Шенду-ха. Впрочем, не совсем пустынный; по дороге медленно движется тяжелая повозка в сопровождении отряда таверсов. Что такого они могут везти в замок господина?
Повозка, влекомая парой тяжеловозов, едва ползет по мокрой дороге, от колес остаются глубокие колеи. И, наконец, достигает высоких ворот, за которыми – владения эргов Шеззара. С мраморной лестницы торопливо сбегает сам Мевор Адрейзер.
– Привезли?
И коленопреклоненный таверс молча кивает. В черных его глазах бьется страх.
Взмах темного крыла Бездны – и вновь лаборатория, пыхтящие, плюющиеся реторты, едкий разноцветный дым, стелящийся по изъеденному реагентами столу… Таверсы с трудом вкатывают боком черный камень. Алтарь. И Тиорину, незримо присутствующему, все еще мерещатся кровавые потеки, не успевшие высохнуть после очередной жертвы.
Так вот оно что! Здесь не обошлось дело без алтаря старших богов Дхэттара, где приносились кровавые жертвы веры, во имя хозяев пламени! А, значит, Бездна не обманула его в прошлый раз, явив отрывок прошлого – и алтарь. Он видел, но остался слеп; получил все, что просил – но не понял…
А от черной лепешки плывет во все стороны вполне ощутимая сила. Те, кто ложились под нож, сами или по принуждению, истово верили в благость старших, и вера их осталась на алтаре; великая сила, добровольно отданная во имя старших эргов…
Мевор Адрейзер опускается на колени перед алтарем, ощупывает его, словно крестьянин, покупающий на базаре скотину. Затем, ухмыльнувшись, садится за стол, и пишет, пишет…
«Сплавив результат моего первого эксперимента и фрагмент алтаря, я получаю воплощение воли старших эргов, воплощение их ненависти к тем, кто предал. Это будет то, что лишит эрга власти и сделает беспомощным. Хотя бы на короткий промежуток времени».
И Тиорину хочется выть от собственной беспомощности, и от упущенного времени. Почему, почему никому из младших даже не пришло в голову, что кто-то захочет использовать силу врага против них?
«Мы были такими простаками, и теперь вынуждены платить… слишком высокую цену!»
А Мевор, с зубилом и молоточком в руках, уже у алтаря. Аккуратно постукивает, примеряется. Тук-тук… Хрустит черный камень, напитанный силой веры, словно ломаемый зуб, и осколок размером с детский кулачок оказывается в ловких пальцах хозяина Шенду-ха. А лаборатория подергивается дымчатой завесой, исчезая, растворяясь, как мед в кипятке.
Преддверие Бездны. Мевор Адрейзер и Лийа Донтра, в истинном своем обличье, по пояс в кипящей лаве.
В их раскаленных ладонях плавятся осколки алтаря, и сливаются с жидким веществом сочного красного цвета.
«Вот так оно все и было», – голос Бездны заставляет корчиться от боли, – «возвращайся. Твое время еще не настало».
– Но что я могу сделать? – Тиорин поворачивается к раскаленной тьме, – что я должен сделать, чтобы остановить их?
«А должен ли?»
Он продолжает падать, кружась, все ниже, ниже. В самом деле, отчего бы не оставить все, как есть? Чтобы все шло так, как идет, своим путем, и серединные земли бы катились по той дороге, которую выбрали для них эрги Шеззара…
– Если я оставлю все, как есть, они захотят стать истинными богами для смертных, – шепчет он в распахнутую пасть тьмы, – я чувствую, они напитаны силой старших, напитаны их безумием, но пока еще держатся. Что будет дальше?
«Это уже было, и не раз. Огненные боги приходят и уходят, и вместе с ними приходят и исчезают люди».
– Предатели нарушили договор, скрепленный великой жертвенной кровью.
«Не смеши меня, Тиорин. Те двое никого не предавали. Просто они оказались чуть лучше прочих – и вовремя это поняли».
… В глазах рябило. Словно тысячи черных мотыльков бестолково вились в воздухе, то замирая, то устремляясь к мутному квадрату окна.
Тиорин крепко зажмурился, попытался отмахнуться от мельтешащих черных пятнышек… И вспомнил.
Вальяжно, словно объевшийся удав, вползла мысль о том, что еще один шанс сообщить Лансу о происходящем потерян; вряд ли лорд Адрейзер допустит еще одну ошибку.
– Пожалуй, я переусердствовал, – голос Мевора доносился сбоку. Тиорин скосил глаза – и правда, враг сидел у стены и лениво ощипывал кисть винограда.
Ничего не ответив, Тиорин облизнул пересохшие губы. Приподнялся на локте, чтобы не выглядеть совершенно беспомощным.
– Но ты сам виноват, – белый палец эрга проткнул муть комнатушки в его направлении, – во-первых, никто, кроме меня не смеет бить леди Шеззара. Во-вторых…
Тут он поднялся и, приблизившись, склонился над пленником.
– Ты играешь нечестно, Тиорин. Перед смертью та девка мне все рассказала, стоило только предложить побрякушку попестрее… Ты хотел предупредить чужака.
«Достойный противник», – Тиорин молча глядел в серые глаза Мевора, наблюдая за бешеной пляской алых искр, – «и другого шанса у меня не будет… Разве что… Он еще не знает о существовании леди Саквейра».
– Надеюсь, ты понимаешь, что больше я не дам тебе говорить с кем бы то ни было, – холодно заключил Адрейзер, – поднимайся, и продолжим путь. Ты и так пролежал слишком долго.
– Сколько?
– День и ночь.
Тиорин лишь с интересом уставился на медальон, в который Мевор Адрейзер ухитрился заключить столь могущественное оружие.
– Надо полагать, ты точно также уже понял, что последует за каждой твоей попыткой играть на два поля, – губы эрга растянулись в недоброй усмешке, – не делай глупостей, Тиорин. И, быть может, я даже подарю тебе жизнь… разумеется, в качестве моего слуги.
* * *
…Две ярко полыхающие звезды далеко на юге. Там, где встречаются вода и утес. Еще одна – мерцает, словно нет сил гореть, а жар уходит, словно вода в песок. И – крошечная, колючая искра. Новое поколение эргов? Возможно. Самая последняя, тусклая, почти погасшая…
Виденное в сердце костра не желало покидать рассудок. Казалось, пять пылающих звезд впились в мозг, выжигая способность мыслить и причиняя едкую, надоедливую боль. Пять звезд, пять эргов. Из которых один – пленник могильника у кромки Змеиного моря, двое других – предатели, насосавшиеся чужой силы подобно пиявкам. А четвертый и пятый… Тэут-Ахи могли лишь предположить, что кто-то из этой парочки – хозяин Айрун-ха. Кем могла оказаться последняя звезда, явленная Первородным пламенем, старшая не знала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});