мне.
— Прими совет, малышка, бросай вялый член моего племянника и найди себе настоящего мужчину, — Дэвид облизнул губы, и я вздрогнула от отвращения.
В глубине горла Макса зародился приглушенный звук, и на долю секунды мне показалось, что сейчас в гараже развернутся гладиаторские бои. Дэвид и Макс смотрели друг на друга, никто не хотел отводить взгляд первым.
Схватив Макса за руку, я впилась ногтями ему в кожу, пытаясь не дать ему сделать то, что он задумал. Наконец-то он отвел взгляд от дяди и посмотрел на меня.
— Нам лучше уйти, прежде чем я проломлю ломом ему башку, — процедил Макс сквозь стиснутые зубы.
Макс развернулся к Лэндону, который собирал разбросанные Дэвидом коробки.
— Нам пора идти, Лэндон. Я позвоню тебе через пару дней, — пообещал Макс, и на его лице появилось выражение сожаления.
Лэндон кивнул, но даже не поднял головы, пока мы уходили. Когда Макс проходит мимо Дэвида, тот тянется и хватает его за руку.
Макс выдергивает руку.
— Держи свои чертовы руки подальше от меня, — огрызнулся Макс. Дэвид, капитулируя, поднял руки вверх и издал нервный смешок.
— Надеюсь, ты оставишь мне немного денег. С деньгами сейчас туго, — Дэвид просит спокойно, но за его словами скрывается очевидная угроза, когда он бросает взгляд на Лэндона, который продолжает убирать беспорядок, устроенный дядей.
Ситуация, в которой оказался Макс из-за своего дяди мне вполне ясна. Дэвид использует Лндона, чтобы манипулировать Максом. А Макс слишком сильно любит младшего брата, чтобы отказать Дэвиду. С какой легкостью я осуждала его за «Манию»; но тогда я не понимала причин.
Вот она его причина.
Макс вытащил бумажник и бросил две сто долларовые купюры на землю, прежде чем снова схватить меня за руку и потянуть за собой.
— Спасибо, Макси! — крикнул Дэвид вслед, и я в последний раз оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на мужчину, который наклонился, чтобы поднять деньги и на Лэндона, который стоял в гараже и наблюдал, как мы уходим.
Я подняла руку и махнула ею на прощанье, а Лэндон помахал мне в ответ. Внутренности скрутило узлом, что мы бросили мальчика одного с дядей. Могу себе только представить, что испытывает Макс, всякий раз, когда возвращается отсюда домой.
— В машину! — грубо велел мне Макс, придерживая для меня дверь. Все его тело потряхивало, а глаза излучали безумный блеск.
Я забралась внутрь. Макс захлопнул за мной дверь, и затем сел в машину сам. Он стукнул кулаками по рулю и закричал. Крик шел из глубины его души и прозвучал крайне болезненно, и мне захотелось коснуться Макса, успокоить его. Но что-то подсказывало мне, что в данный момент мое утешение будет неуместно.
Быстрыми отрывистыми движениями он завел машину и, не проверив дорогу, сорвался с места.
— Я ненавижу этого мудака! — взвыл Макс, резко сдавая вправо, затем влево, пока ехал обратно к себе на квартиру.
— Однажды я пришибу этого ублюдка! Когда Лэндону больше не нужно будет там жить, я закопаю его глубже, чем хоронят покойников, — бушевал Макс, пытаясь влиться в поток машин.
Мое сердце перепугано билось в груди. Я беспокоилась о том, как мы доберемся до квартиры. Но ничего не стала говорить. Мне не хотелось принять его гнев на себя.
К тому же, чутье подсказывало мне, что он не станет слушать ничего из того, что я могла бы ему сказать.
Подъехав в дому, я пыталась догнать Макса на лестнице. Он не стал ждать меня.
Он направился прямиком в спальню, не останавливаясь, чтобы включить свет или снять куртку. Утренний Макс исчез.
Выдернув ящик прикроватной тумбочки, Макс швыряет его на пол. Он опускается на колени и поднимает коричневый пузырек, который всегда хранит там, и который, как я надеялась, ему никогда больше не понадобится.
Все теплые, волнующие чувства, которые окутывали меня весь день исчезли, растворившись в страдании и боли, пока я наблюдала, как Макс высыпал на ладонь несколько таблеток и закинул их себе в рот.
Когда он начал разжевывать их, раздался отвратительный хруст.
Затем он вытряхнул еще несколько, и они последовали за первой парой.
Только после этого, он поднял голову и понял, что я все еще рядом.
— Иди домой, Обри, — произнес он устало, и встал, чтобы сразу же лечь в кровать.
— Почему? — не удержавшись, спросила я. я сама не поняла, что конкретно подразумевал мой вопрос. Почему он позволяет дяде так доводить себя? Почему его первым порывом было прийти домой и наглотаться таблеток? Почему он не обратился ко мне, когда оказался расстроен? Почему я вынуждена вечно соревноваться с гадостью на дне бутылочки? Он же говорил, что я нужна ему, что он хочет меня! Но к кому он повернулся, когда ситуация приняла неудачный поворот?
Почему ему недостаточно одной меня?
Макс покачал головой, и прикрыл глаза рукой.
— Просто иди домой, — повторил он глухо.
С грустью смирившись, я ушла, не в силах наблюдать, как он проваливается в темную дыру, в которую сам же отчаянно пытается себя столкнуть.
Глава 23
Макс
Хотелось бы мне, чтобы одной только Обри было достаточно.
И, хотя я не в силах оставаться вдали от нее, хотя мне постоянно хочется быть рядом с ней, я не могу позволить себе полностью зависеть от нее.
Почему я не могу позволить себе быть с ней, когда оказываюсь на самом дне, когда падаю и разваливаюсь на части?
Я мужчина, расколотый на две половины. И та половина меня, которая жаждет быть с Обри, сражается с той, которой нужно нечто совершенно иное.
Когда мы с Обри вместе, я не слышу этот шум в голове. Мое тело не истязает столько знакомая мне потребность. Я не в состоянии думать ни о чем, кроме своего желания раствориться в этой девушке.
Она — мой бальзам. И пока она со мной ее руки, губы, улыбка и смех — единственный наркотик, в котором я нуждаюсь.
Но только до тех пор, пока меня не одолевает гнев. Тогда я нуждаюсь в чем-то большем, нежели спокойствие, которое мне дарит Обри, чтобы заглушить ярость, бушующую во мне.
И когда Обри уйдет, она займет ее место.
И ярости не нравится, когда ее игнорируют. Она воет у меня в голове, скручивает все