Все плыло у нее перед глазами – застывшие в изумлении фигуры слуг, горничная, зачем-то бегущая ей навстречу…
Розали неслась по лестнице, но на повороте споткнулась и упала на гладкие мраморные ступени.
Она слышала за спиной звук приближающихся шагов Ротерхэма. Тяжело дыша, Розали поднялась и снова рванулась вперед, как внезапно дорогу ей преградила чья-то фигура.
Не успев увернуться, Розали столкнулась с человеком, стоявшим у нее на пути, поскользнулась и вдруг отчетливо поняла, что сейчас упадет и умрет.
И в тот момент, когда она уже падала на холодный мрамор, кто-то вдруг легко подхватил ее.
Из последних сил Розали вцепилась в отвороты сюртука своего спасителя в отчаянной немой мольбе о помощи.
– Успокойся, Рози, любовь моя, – услышала она голос Рэнда. – С тобой все в порядке?
Задыхаясь, она произнесла:
– Ротерхэм…
Розали пыталась объяснить ему, но волнение мешало ей.
Рэнд прервал ее, коснувшись пальцем ее губ:
– Я все знаю.
Он был так великолепно спокоен и силен!
Розали устало прислонилась щекой к его плечу.
Рэнд взглянул на Ротерхэма.
– Я с большим удовольствием задушил бы тебя голыми руками, – произнес он. – Однако если ты предпочитаешь какой-нибудь другой способ, я сделаю тебе одолжение.
Ротерхэм улыбнулся.
– Я предпочитаю сражаться на шпагах, – ответил он.
– Согласен.
– Оружие внизу. Соблаговолите следовать за мной…
– Я готов, – вежливо ответил Рэнд, сбрасывая сюртук.
Розали хотела просить Рэнда, чтобы он увел ее отсюда и забыл о Ротерхэме, но понимала, что Рэнд ни за что не согласится на это.
Розали встретила его быстрый взгляд и внезапно увидела все, что в первую минуту ускользнуло от нее. В глазах Рэнда пылала такая смесь любви, боли и ярости, что она поняла – ему необходимо владеть собой, иначе он не сможет сделать то, что намеревался.
– Отличная вещь, – похвалил Рэнд, принимая шлагу.
– Боюсь, тебе не придется долго держать ее в руках. Я проткну тебя до того, как ты успеешь понять, что случилось, – сказал Ротерхэм, сверкая глазами. – После двадцати лет разлуки я не хочу опять потерять ее. Она принадлежит мне.
– Что за чушь! Вы бредите!
– Разве ты можешь понять это, нахальный щенок! – усмехнулся Ротерхэм. – Она-то прекрасно все понимает, в отличие от…
– Понимает что?
– Что принадлежит мне по праву. Она должна заплатить за то, что стала такой же потаскушкой, какой была ее мать.
– Признаюсь, мне надоело слушать все это, – заметил Рэнд.
Они подняли оружие в приветственном жесте и скрестили клинки.
Затаив дыхание Розали наблюдала за схваткой.
Этот поединок не походил на театральные бои, виденные ею раньше и отличавшиеся деликатным изящным спокойствием, не имеющим ничего общего с жизнью, где все происходило значительно грубее и проще.
Как только поединок начался, Рэнд понял, что противник его отлично подготовлен, и, оценивая ситуацию, старался держать его на расстоянии.
Ротерхэм удачно отражал атаки, его техника была великолепной, а удары сильными и опасными. Рэнду же приходилось рассчитывать только на природное чутье, подавляя эмоции и доверяя лишь собственной интуиции.
Весь его прежний опыт в фехтовании оказался бесполезным сейчас, ведь дуэль на рапирах отличалась от поединка на шпагах. Однако после серии удачных приемов Рэнду удалось вовлечь Ротерхэма в "квартэ" – технику, которую он часто использовал в поединках с Гильомом, Этот маневр был не очень подходящим для шпажного боя, и клинок Ротерхэма, скользнув, вдруг вонзился в незащищенное плечо Рэнда, причинив ему резкую боль.
– Ну что, достаточно? – усмехнулся Ротерхэм.
Увидев алое пятно крови, растекающееся по белоснежной рубашке Рэнда, Розали чуть не потеряла сознание.
Бой между тем продолжался. Клинки взлетали и скрещивались, издавая резкий пронзительный звук.
Рэнд был напряженно сосредоточен. Казалось, он забыл о ране и своем гневе и помнил только математически точную последовательность ударов. Выпад. Отражение. Ответный удар. Потом – третья позиция, защищающая фланг.
Низкий удар "квартэ" – прикрывающий грудь…
Скорость атаки возрастала. Розали казалось, что они бьются уже несколько часов. "Чем мне помочь ему?" – думала она, до боли в пальцах сжимая перила лестницы.
Вся ее жизнь зависела сейчас от исхода этой дуэли, равно как и жизнь Рэнда.
После двух выпадов противника Рэнд вдруг прервал его атаку стремительным наступлением и мгновенным ударом пронзил Ротерхэма. Смертельно раненный, он, не издав ни звука, тяжело опустился на пол.
Все было кончено, Рэнд молча бросил шпагу – грудь его тяжело вздымалась. Он взглянул на Розали, лицо его походило на маску. Он не знал, что нужно сейчас сказать или сделать, чтобы нарушить этот холодный контроль, которому все еще по инерции подчинялись его тело и разум.
Розали сама подошла к нему и тихо обняла.
– Я люблю тебя. Я знала, что ты найдешь меня… О, твое плечо, Рэнд…
Услышав этот тревожный ласковый шепот, Рэнд обнял Розали и зарылся лицом в ее волосы.
Наконец-то они снова были вместе.
Розали лежала в объятиях мужа. В первый раз они любили друг друга как супруги. Отныне сам Бог соединил их в торжественном брачном союзе.
Розали сожалела, что Эмилия никогда не узнает этой особенной полноты чувств и гармонии в отношениях с бароном Уинтропом. Однако Эмилия казалась вполне довольной и более счастливой, чем когда-либо.
Накануне вечером Розали и Эмилия встретились и долго говорили обо всем, и хотя они знали, что их не связывают узы кровного родства, отношения их остались прежними.
Потом наедине с Рэндом Розали, улыбаясь, сказала:
– Мама говорила мне, что долг женщины – доставлять удовольствие мужу.., но она ни разу не сказала, что он может отвечать взаимностью!
Рэнд засмеялся.
– Должен сознаться, до встречи с тобой я и не думал, что супружеское ложе будет таким желанным для меня.
– Почему? – задумчиво спросила Розали. – Почему так бывает – мужчина находит удовлетворение в объятиях любовницы, а не жены?
– Потому что в отличие от меня большинство мужчин не женятся на своих любовницах.
В шутливом гневе Розали бросила в Рэнда подушкой, со смехом уклоняясь от попыток Рэнда поймать се.
Но игра постепенно была забыта, прикосновения становились все более нежными, а ласки все более настойчивыми.
Розали чувствовала неотразимую магию любви Рэнда, все еще не веря, что он здесь, рядом с ней, и все его чувства и мысли связаны отныне с ней одной.