Кремер едва не поперхнулся от злости. Мало кто из встреченных им в жизни негодяев вызывал у него такое отвращение, как этот благополучный лоснящийся доктор.
– Где она? – грубо бросил он.
– Неважно… Важнее вам знать, где будет произведен обмен. Вам известен новый стадион «Олимпионик» под Рогинском?
– Найду.
– Сейчас он не используется, закрыт на подготовку к зимнему сезону. Будьте там в три часа утра послезавтра. Я привезу товар. Но учтите, со мной прибудут компетентные люди, способные подтвердить подлинность документов. Естественно, если вы попытаетесь всучить мне подделку…
– Бумаги настоящие, вы убедитесь, – заверил Кремер. – А каковы ваши гарантии?
Чарский сочно расхохотался:
– Ну, подумайте сами. Зачем мне какие-то крайние меры, если они не принесут никакой выгоды? И потом, у вас нет иного выхода, только доверять мне, как я доверяю вам. Будьте благоразумны, и оба останемся довольны. До встречи?
– До встречи, Константин Дмитриевич.
– Всех благ, – вежливо попрощался Чарский. Кремер опустил трубку на аппарат и взглянул на Горецкого.
– Что еще за стадион «Олимпионик»?
– Я знаю его, – ответил полковник, – место вполне удобное.
– Для Чарского или для нас?
– Время у него есть, – неопределенно сказал Горецкий, – но ведь и у нас тоже…
23
Центральные ворота «Олимпионика» были приоткрыты ровно настолько, чтобы могла пройти машина. «Лада-Феррари» Кремера въехала на стадион и остановилась. Все четыре прожекторных блока ярко сияли, заливая белым светом футбольное поле, покрытое тонким слоем снега. Редкие снежинки, поблескивая, танцевали в холодном прозрачном воздухе. Полное безветрие и полная тишина.
На краю поля стоял мощный, скоростной «мерседесовский» реанимобиль с плотно занавешенными окнами. Поодаль находился плоский синий «Ауди» с тонированными стеклами. Возле машин никого не было. Кремер погасил ненужные фары, вышел и встал у дверцы «Лады».
Боковая дверь «Мерседеса» медленно и бесшумно отползла в сторону. Появился доктор Чарский в темной куртке с меховым воротником, без головного убора. Некоторое время он пристально разглядывал Кремера, потом негромко приказал:
– Подойдите.
Кремер сделал несколько шагов по хрустящему снегу.
– Ближе!
Теперь «Ауди» оказался за спиной Кремера. В тот же миг оттуда выскочили уже знакомые ему персонажи – Герасимов и второй громила из санатория. Они быстро, умело обыскали Кремера с головы до ног.
– Ничего нет, Константин Дмитриевич, – доложил Герасимов.
Кремер усмехнулся:
– Конечно, нет. А вы как думали?
Чарский злобно прищурился:
– Шутим, Андрей Викторович? Не советовал бы вам испытывать мое чувство юмора… Где бумаги?
– Недалеко. Вы получите их тотчас же, как только я увижу Олю.
Доктор Чарский скривился, махнул рукой. «Мерседес» проехал с десяток метров и развернулся так, чтобы Кремер мог видеть. Внутри горел свет. Ольга сидела там на откидной скамеечке, скованная наручниками. Угрюмый бритоголовый парень уперся в ее бок стволом автомата. Выглядела она лучше, чем на видеозаписи Чарского, но оставались неправдоподобная худоба, ввалившиеся щеки, огромные блестящие глаза на безжизненном лице.
Однако все это Кремер осознал позже, а тогда теплая волна счастья захлестнула его, комок подкатился к горлу… Это была она. Живая.
– Оля! – крикнул он, порывисто бросаясь к ней.
Герасимов выкрутил Кремеру руку, он упал на колени. Ольга протянула к нему скованные худые руки, слезы блестели на ее глазах.
– Андрей… – чуть слышно шепнула она.
– Довольно! – громыхнул Чарский. – Закройте дверь.
Герасимов рывком поднял Кремера на ноги. Дверь захлопнулась.
– Ну, Кремер? – произнес доктор Чарский. – Я выполнил свои обязательства. Где же ваши?
– Здесь, – ответил Кремер и позвал: – Станислав Михайлович!
Из прохода правого сектора вышел Горецкий, приблизился к Чарскому и без слов протянул ему бумаги. Чарский пролистал их, пока его подручные обыскивали полковника и убеждались, что он не вооружен.
– Профессор! – пробасил Чарский.
Из «Ауди» выбрался высокий сухопарый мужчина в очках. Он взял документы, извлек из кармана лупу и принялся внимательно изучать каждую страницу. Установилось напряженное молчание.
– Как будто все правильно, – заключил наконец профессор. – Я почти не сомневаюсь, что это именно те бумаги, но необходима стационарная экспертиза…
– Убедились? – Кремер перевел взгляд на Чарского. – Теперь отпустите Олю.
Угол рта доктора дернулся не то в ухмылке, не то в нервной гримасе.
– Выведите ее, – распорядился он.
Парень с автоматом грубо вытолкал Ольгу из «Мерседеса». Она в отчаянии и надежде неотрывно смотрела на Кремера.
– Отведите их к трибунам, всех троих, – скомандовал Чарский.
Герасимов и второй громила достали пистолеты.
– Как это понимать, доктор? – тихо поинтересовался Кремер.
Чарский широко улыбнулся.
– Вы умный человек, Андрей Викторович, – сказал он. – Вы даже немного слишком умны… Вы должны все понимать без слов. А вот вам, – обратился он к Горецкому, – приношу особые извинения. Похоже, вы умираете совсем ни за что. Благодарите вашего друга…
– Свет! – крикнул Горецкий.
Это был условный сигнал. Звонкое эхо заметалось над трибунами в кристальном воздухе. Все четыре блока прожекторов разом погасли. Кто-то перепуганно завопил в темноте – кажется, это был профессор, – кто-то наудачу выстрелил.
Свет зажегся снова. Над ближними скамейками трибун поднялись затянутые в кожу парни из особого подразделения «управления М», вооруженные компактными автоматами, неумолимые, как судьба. С четырех сторон на футбольное поле выезжали приземистые черные машины.
– Ну что, доктор, – не удержался Кремер, – роли переменились?
Чарский открыл было рот, но не смог вымолвить ни слова.
– Бросьте оружие! – приказал громилам полковник.
– Я здесь ни при чем! – вдруг взвыл профессор и кинулся к Горецкому, безошибочным чутьем угадав в нем начальника. – Меня наняли, мне заплатили, я обыкновенный кабинетный ученый!
Последовало секундное замешательство… Чтобы прийти в себя и действовать, этой проклятой секунды не хватило полковнику и хватило доктору Чарскому.
24
Из кармана куртки Чарский рванул пистолет, прижал к себе беспомощную Ольгу и вдавил ствол в ее висок.
– Профессор, дайте сюда бумаги, – потребовал он.
Тот суетливо подбежал к Чарскому и втолкнул документы в его руку. Доктор стал медленно отступать к «Мерседесу». Кузов реанимобиля защищал его спину от выстрела сзади.
– А вы что стоите! – крикнул Чарский подручным. – Поднимайте пушки и поехали.
– Нет, – веско уронил полковник.
Громилы воззрились на него.
– У меня есть полномочия, – четко, раздельно выговорил Горецкий, – в случае осложнений открывать огонь на поражение. Заложница сейчас – гарантия жизни Чарского, но не ваших жизней.
– Черт, – выдохнул Чарский.
Он распахнул дверцу «Мерседеса», втолкнул Ольгу и влез в кабину сам. В этот момент его можно было снять метким выстрелом, но Горецкий не подал знака. Он помнил, что в реанимобиле находится как минимум еще один человек – тот, что разворачивал машину, чтобы показать Ольгу Кремеру. Вероятно, воспользовавшись темнотой, он успел перебраться в салон. Так что снять Чарского сейчас вовсе не означает обезопасить Ольгу.
Чарский включил двигатель. Массивный «Мерседес» с удивительной легкостью набрал скорость. На вираже Чарский обогнул черную машину, преграждавшую путь к центральным воротам.
– Не стрелять! – закричал полковник.
Мощные фары «Мерседеса» рассекли мрак за воротами, и машина устремилась в чернильную ночь.
Горецкий и Кремер бросились к «Ладе-Феррари». На ходу полковник отдавал отрывистые команды своим парням. Он впрыгнул в машину уже в движении – Кремер давил на педаль газа. Вспыхнули фары, «Лада» ринулась в погоню. Вторая машина рванулась за ней с полусекундной задержкой.
– Жми, Андрей… – Полковник прикусил губу, выхватил пистолет.
«Лада», не напрасно прозванная «Феррари», молнией летела во тьму. Вторая машина отстала. «Лада» повисла на хвосте реанимобиля через считаные минуты преследования, фары осветили заднюю дверцу «Мерседеса».
– Врезать по скатам, – напряженно пробормотал Кремер.
– Нет, – бросил Горецкий. – Опасно при такой скорости…
Заднее стекло «Мерседеса» вдребезги разлетелось под сокрушительным ударом изнутри. Показалось бледное узкое лицо, высунулся ствол автомата. Во вспышках и грохоте очередей пули с визгом отлетали от непробиваемых крыльев трюковой «Лады», но зловещие звезды пробоин появились на ветровом стекле. Кремер швырнул машину резко вправо, потом влево, уходя из-под обстрела. Тот же маневр проделывала и вторая машина сзади, но им не повезло: пуля пробила покрышку. Машина перевернулась несколько раз и рухнула в кювет. Да поможет им усиленный кузов…