– А если я не сумею достать документы?
– Очень жаль, но боюсь, в этом случае мне придется убить Смоленкову.
Кремер подошел к Чарскому вплотную и, глядя ему прямо в глаза, медленно и раздельно проговорил:
– Сейчас я сломаю вам шею. Дверь не заперта. Я выйду отсюда, отберу пистолет у одного из ваших громил, обыщу санаторий, найду и увезу Ольгу. Она здесь, это видно и по обстановке на записи, и по дате. Что вы на это скажете?
Чарский пожал плечами:
– То же, что и раньше. Ее здесь нет. Она недалеко, это верно, но не здесь, а где – вам не узнать. То есть вы могли бы найти ее, с вашими-то способностями, но у вас не будет времени. Ведь если хоть что-то пойдет не по-моему, ее немедленно ликвидируют.
Кремер отступил. Ему нечего было противопоставить Чарскому, сегодня тот оказался сильнее. Сегодня он победил.
– Остается договориться о связи, – сказал Кремер.
– Вам известен мой телефон… Позвоните, как только документы будут у вас. Я сообщу вам условия обмена. И поспешите! Помните, что каждый день промедления – это день неволи для Ольги… Да и мне лишние хлопоты. Чем скорее мы рассчитаемся, тем лучше.
Кремер, соглашаясь, наклонил голову. «Не сомневайтесь, доктор Чарский, – подумал он, – рассчитаемся».
16
Когда Кремер входил в свою квартиру, телефон уже звонил. Кремер поднял трубку; это был Голдин.
– Я внизу, у вашего подъезда.
– Поднимайтесь, – ответил Кремер.
Через пару минут Голдин позвонил в дверь. Кремер открыл. В прихожей Голдин снял плащ, прошел в комнату, ни слова не говоря. Кремер также молча поставил на стол бутылку виски, наполнил две рюмки.
– Есть за что выпить? – желчно осведомился его гость.
– Как посмотреть, – уклончиво ответил Кремер.
– Андрей Викторович, – Голдин без приглашения уселся в кресло, – вы играете не по правилам. И только время теряете зря. Ну, нашли вы Чарского. Дало это вам что-нибудь?
– Возможно.
– Ровным счетом ничего. Для вас ситуация не изменилась.
– Если вы знали, что для меня она не изменится, зачем убили Павла Сомова?
– Зачем? – Голдин усмехнулся. – Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет…
– Не рановато вас на тюремный фольклор потянуло?
– Успокойтесь, Кремер, не убивал я вашего Сомова…
– Понятно, что не вы лично… Да шут с ним, оплакивать его я не собираюсь. Интересно, что вам рассказал Чарский о нашей теплой встрече?
Во взгляде Голдина появилась настороженность.
– Только то, что все остается по-прежнему. А есть еще что-нибудь?
– Нет. Почему вы спросили? Не доверяете ему?
– Как говорил Мюллер в кино, в наше время доверять нельзя даже самому себе… Ладно, оставим лирику. Каковы ваши успехи?
– Они скромны.
– А конкретно?
– Конкретно… В Берлине я особых прорывов не совершил. Но у меня создалось впечатление, что убийца Хелгена, похитивший документы, – человек из России. И возможно, тот, кто напал на вас в архиве. А потому давайте попробуем его вычислить. Круг довольно узок, верно? Напрягите память, вспомните детали… С того момента, как вы подошли к двери архива… Нет, раньше. Еще по дороге – не исключено, что за вами следили.
Голдин отрицательно покачал головой:
– Я бы заметил. Я петлял по Москве, как заяц.
– Хорошо, допустим случайное совпадение. По стечению обстоятельств вы и тот человек решили пробраться в архив одновременно. Продолжайте.
– Ну, что… Я набрал код и открыл дверь, там внутри зажегся свет… Я вошел и закрыл дверь за собой.
– Только закрыли или заперли?
– Запер… По-моему, запер. Я плотно захлопнул ее и услышал щелчок.
– В таком случае тому человеку был известен код замка, – произнес Кремер, выуживая из пачки сигарету. – Но если даже вы и не заперли дверь… Он при любом варианте знал код. Не мог же он предвидеть, что вы окажетесь в архиве и не запретесь изнутри!
– Да, этот человек из близкого окружения Горта, – подтвердил Голдин.
– Дальше…
– Я взломал ящик, читал, сидя спиной к двери. Потом удар и… все.
– А когда вы очнулись?
– Когда очнулся… Бумаги были рассыпаны в беспорядке, но ничего не пропало. Ящичек с бланками паспортов оказался взломанным, но что именно оттуда взяли, не берусь гадать.
– Значит, мы не установим, хотя бы с паспортом какой страны он путешествует… Но важнее то, что он с вами, по-видимому, знаком.
– Почему вы так решили?
– Потому что он оставил вас в живых, не взял и не уничтожил бумаги, которые вы читали. Он мог поступить так только по одной причине.
– Подставить меня?
– Конечно. Кто бы в дальнейшем ни занялся разгадкой истории с документами Шлессера, все подозрения пали бы на вас, а не на него. Едва ли он мог быть в этом так уверен, не зная, кто вы такой.
– Пожалуй, вы правы.
– Тогда мы знаем о нашем иксе не так уж мало… Попытаемся нарисовать его портрет. Итак, мистер икс весьма близок к Горту, но не из самого центра – тогда он располагал бы несравненно большими возможностями и не стал бы лазить по архивам… Словом, человек примерно вашего статуса, согласны?
– Да.
– Уже кое-что… Далее, владение немецким языком предполагает определенный уровень образования. Несомненны высокий интеллект, авантюрный склад характера, а физическую силу вы почувствовали на себе…
– Что да, то да…
– Возможно, обладает навыками спецподготовки, – продолжал Кремер. – Хладнокровен и безжалостен: запросто пристрелил Хелгена. Да, к тому же он должен иметь зацепку в Берлине.
– А это откуда?
– А пистолет? Где он взял в Берлине оружие? Не в магазине же купил. Вывез из России? Это маловероятно.
– Не очень вероятно, – согласился Голдин.
– Теперь добавим штрихи к портрету, подмеченные экономкой Хелгена. Внешне мистер икс напоминает бывшего боксера, хотя нос не сломан. Рост высокий, волосы короткие, с проседью. Может носить серое твидовое пальто и серые туфли. От себя добавлю – туфли производства немецкой фирмы «Солар».
Голдин надолго задумался. Кремер не мешал ему, сидел, машинально постукивая по краю пепельницы фильтром догоревшей сигареты. Наконец Голдин неуверенно заговорил.
– Из очерченного круга… Этот портрет больше всего напоминает одного человека. За туфли и пальто, понятно, не ручаюсь, но…
– Кто?
– Боровиков. Иван Боровиков, полковник в отставке, командир формирования «Союз витязей». Если он не арестован… Вам лучше знать!
Кремер прикинул, стоит ли сообщать Голдину сведения, известные ему из бесед с Горецким, и решил, что вреда от этого не будет.
– Не арестован. За что его арестовывать? «Союз витязей» – организация вполне легальная. Некоторых орлов, правда, прихватили на горячем, но это их частное дело. А Боровиков ни в чем таком не уличен.
– Значит, это он. Больше быть некому.
Неожиданно Голдин резко побледнел, откинулся в кресле, стиснул ладонями виски. Глаза его закатились, он тяжело и часто задышал. Кремер подался к нему.
– Вам нехорошо?
Голдин ответил на выдохе, едва слышно:
– Да, плохо… Голова, тошнит… Теперь все чаще. Приключения даром не прошли…
Из кухни Кремер принес стакан воды. Голдин взял, но пить не стал, плеснул на руку, смочил щеки, лоб. Лицо его слегка порозовело.
– Легче? – спросил Кремер.
– Немного легче, – сказал Голдин бодрее, хотя в глазах еще метался испуг. – Но это уже не отпустит… К черту, пустяки… Вернемся к Боровикову. Вопрос, как его найти? Его старые координаты у меня, конечно, есть, да теперь ищи ветра в поле…
– Вы правы… Поэтому подойдем с другой стороны. Как вы думаете, что он намерен делать с документами Шлессера?
– Использовать их он сам никак не сможет. Только продать.
– Кому? Не так много найдется покупателей.
– Только один покупатель.
– Вот как? Кто же?
– Данилов. Наследник империи Горта.
– Данилов… А он что же, был в курсе всего? Это имя как будто не всплывало.
– Он руководил одной из компаний Горта, а после самоубийства хозяина прибрал к рукам все. Я с ним лично не сталкивался, но, по моим сведениям, фигура серьезная. С Гортом их связывали доверительные отношения… И если кто-то в России заинтересован в приобретении документов Шлессера, так это он.
– А «Хитрецы»?
– Бессмысленно. После таких ударов им уже не подняться. Да и не было у Боровикова выходов на «Хитрецов».
– Я имею в виду человека, фактически руководившего «Хитрецами». Думаю, теперь вы ничего не потеряете, если назовете его имя, а мне может пригодиться.
– Пожалуй, что так… Мне же выгоднее, если у него так или иначе будут неприятности. Он действовал под псевдонимом Багров. Настоящее же его имя…
Голдин назвал имя человека из политических верхов, известное всей стране. Кремер присвистнул. Неплохой подарок Горецкому! Он посмотрел на Голдина. Тот сидел в кресле прямо, не касаясь спинки. Взгляд его был устремлен мимо Кремера, и казалось, сквозь стену в пространство, в какое-то близкое и желанное будущее.