— Беда, — прошептал он в волосы рядом с щекой. — Я клянусь чёртову богу, что я тебя возненавижу навсегда, если ты когда-нибудь ещё раз так сделаешь.
— Ты не должен быть здесь, — прошептала я в ответ, на само деле не имея это ввиду.
— Ты думала, я оставлю тебя здесь одну?
Он застегнул последнюю пуговицу и, найдя мою щеку, положил голову к себе на плечо, обняв меня.
— Не можешь провести ночь сама в своей чертовой кровати и хочешь, чтобы оставил тебя голую одну в тёмном шкафу.
— Это моя вина.
Он стал жёстким.
— Не говори так!
Шаркающие звуки раздались в спальне. Я прижалась к Габриэлю, пальцами схватившись за майку, которую он надел под рубашку. Теперь со мной был кто-то, я отчаянно держалась за него.
Моя снова мама набрала номер. Звуки раздавались, когда она нажимала кнопки.
Габриэль и я ждали, прислушиваясь. Я была уверена, что она услышала его и звонит в полицию.
Моя мать встала и стала ходить по комнате, это звучало так, будто она ходила между окном и кроватью. Она начала говорить и оставила сообщение.
— Я пытаюсь дозвониться до тебя целый день. Я знаю, ты там. Ты решил, что сможешь сбежать? Ты думал, я не узнаю, что ты сделал со мной?
Её голос стал громче.
— Мне наплевать. Я знаю, у тебя остались деньги. Она — твоя ответственность не моя. Она украла деньги, чтобы купить сотовый, а сейчас она спит с мальчиками. Она отправит Мэри. Она такая же, как её мать.
Меня это поразило, поэтому я не слышала, что она сказала дальше.
«Она такая же, как её мать».
Значение этих слов как ушат вылилось на мою голову, застилая глаза. Я выдохнула, я не могла узнать больше, и часть меня и не хотела этого. Телом я навалилась на Габриэля. Храбрость, которую я собирала, чтобы держаться несмотря на всё это безумие, ушла из-за одного короткого предложения.
Она продолжала говорить по телефону.
— Если ты хочешь уйти от меня, хорошо. Я получу дом. Спасибо, — она ругалась по телефону, — за всё, что вы оставили нам, всё, что нам нужно. А сейчас возвращайся и забирай её или я клянусь, я позвоню в полицию и скажу им, кто она такая. Я даю тебе время до девяти. Я знаю, что у тебя есть много других важных дел.
Послышался звук повешенного телефона. Прибавилась громкость на телевизоре, голос репортёра наполнил воздух.
Я пристально смотрела на свет под дверью.
«Она такая же, как её мать»… «Я расскажу им в точности, кто она такая».
— Кто я?
Я прошептала слова и они улетели прочь от меня.
Руки Габриэля обняли меня, но было ощущение, что его здесь нет совсем. Нет его сладкого запаха, нет заботливых успокаивающих слов, нет его ласковых прикосновений к моей спине. Я чувствовала, что скольжу, падаю вниз от одного единственного вопроса, который овладел мной.
Связь установлена в моей голове, но она казалась ненастоящей. Было так, как будто я смотрела на кого-то другого, правда другой девушки была открыта и я смотрела, жалея её, грустила, что она должна это принять, отчаянно желая знать, так много, как она хотела знать.
Мать, которая я думала моя, ею не была. Был ли мой отец моим? Кем была Сэнг?
Я была загадкой, достаточно интересной загадкой, чтобы полиция могла заинтересоваться мной, если они узнают обо мне. Поэтому я была в шкафу? Все, кого я когда-либо знала, были они. Моя мать, или человек, которого я считала своей матерью, заболела, когда мне было девять. Сестра, с которой я играла вместе и со временем мы стали чужими, но были ли мы всё ещё сестрами? Наш отец приходил домой время от времени и никогда не говорил с нами. Он так часто исчезал.
Годы стресса и беспокойства, когда появились наказания, смутили меня. То, как она запрещала мне иметь друзей, предупреждала меня о том, что меня изнасилуют или убьют… что это было? Она предостерегала меня от плохих парней. Я всегда думала, что это попытки оградить меня от вреда. Я думала, что она неправильно поступает, но маленькая часть меня понимала, что она боялась за меня. Я соглашалась. Мне это не нравилась, но она была моей матерью, дети слушаются своих родителей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но это действительно защищало меня? Или это сохраняло меня в секрете? Если я попаду в неприятности и меня изнасилуют или убьют, полиция найдет меня или узнает правду. Если бы мне позволили иметь друзей, как другим нормальным детям, может быть, этот секрет не вышел наружу. Зачем они отправили меня в школу?
Потом до меня дошло. Потому что домашние ученики наблюдаются комиссией. Если бы я была зарегистрирована в обычной школе, я была просто номером. Незаметной.
Она контролировала меня страхом. Если кто-нибудь становился моим другом или был слишком близко, заметили бы они правду? Смогли бы они увидеть, кем я была, хотя всё время я никогда сама не знала?
Кто я?
— Сэнг, — позвал меня Габриэль в темное — Сэнг, — шептал он, зовя меня. — Беда. Родная. Сэнг. Нет. Не ускользай. — прошептал он.
Я почувствовала, как капля упала на мой лоб.
Габриэль плакал.
— Ты мне нужна, — прошептал он. — Вернись ко мне. Ты мне нужна.
Было так же, как когда Норт тряс меня после ночного кошмара и я чувствовала, что поднимаюсь на поверхность и иду. Мои лёгкие раскрылись. Я выдохнула, задыхаясь воздухом, осознавая, что я могу дышать снова. Слезы Габриэля встретились с моими на щеках. Полились вместе.
Я снова ожила. Мои ответы на вопросы подождут. Он сломался. Я нужна ему сейчас.
Это была единственная вещь, которая вытянула меня из глубин. Мне нужно защитить мою семью, единственным людям, которым я была нужна. Мой отец отказался от меня. Человек, которого я называла своей матерью, не хотела меня, хотела скинуть меня тому, кто уже ушёл. Мэри наслаждалась этим по непонятной причине.
Габриэль, Кота — это любящая семья, которая нашла меня, они всё ещё были в опасности. Из-за меня.
— Злюка. Габриэль, — выдохнула я, как только перестала трястись. Пальцами я нашла затылок, вплела их в длинные волосы. Я прижалась своей щекой к его. Как он узнал? Как он узнал, что мне нужно было чувствовать себя нужной?
— Габриэль.
Губами он провёл по уху, шепча.
— Нам нужно уходить. Я заберу тебя с собой. Я обещаю. Это не имеет значения. Ничего из этого не имеетзначения. Ты — моя Беда. Пошли. Если мы убежим…
Я застыла.
— У тебя есть телефон?
Он выдохнул.
— Да.
— Напиши Коте, — сказала я, думая, соображая. Я не беспокоилась о себе больше. Я должна защитить Габриэля. Я должна защитить их всех.
— Нам нужно придумать окончательный план.
Отец
Габриэлю нужно было аргументов, но я пообещала, что не уйду до того, как мы здесь не разберемся. Габриэль использовал телефон, и мы спрятали его свет нашими телами, так чтобы было незаметно. Он отправил сообщения Коте.
Габриэль: У меня Сэнг. Она не может уйти до тех пор, пока её отец не вернется.
Кота: Достань её оттуда.
Габриэль: У миссис Соренсон есть телефон, она позвонит в полицию.
Кота: Мы к этому готовы.
Габриэль: Она не её настоящая мать. Она хочет скинуть Сэнг на отца, но не может дозвониться ему. Она пообещала позвонить в полицию и рассказать им, кто она такая, если он не появится до девяти.
Кота: Гейб, вытащи Сэнг оттуда. Это приказ.
Габриэль прикрыл глаза от света. Я видела тревогу в его глазах. Кота был главным. Габриэль обязан подчиниться.
Я покачала головой.
— Попробуй ещё раз, — сказала я мягко. Это был наш единственный путь, чтобы избежать хаоса, который может разверзнуться. Я знала, что могу доверять им, но, думаю, Кота не понимает всю ситуацию.
Габриэль: Сэнг не уйдёт. Она хочет, чтобы вы нашли её отца. Я с ней в шкафу. Её мать дала ему время вернуться и заперла. Мы избежим полиции, если он появится. Сэнг хочет, чтобы вы нашли его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Минуты шли. Рука Габриэля на моей талии то сжималась, то разжималась. Его футболка прикрыла мой зад, прикрывала мои оголенные части тела пока он не начал сжимать меня. Он был так сосредоточен, я не была уверена, что он заметил. Я чувствовала себя странно: оголенная и так близко к нему. Я слишком боялась пошевелиться и привлечь к себе внимание. Было так темно, что я бы удивилась, если бы он что-нибудь заметил.