— Юра не кривил душой — выложил все, как на исповеди.
— Нравится мне Валя, очень хорошая она девушка.
У мамы камень с души упал. По правде говоря, с того самого момента, как приехал Юра на побывку, не единожды думала она про себя, что, может, сердечные дела причина такого его настроения. И теперь, когда сын признался в этом, сложное чувство захватило ее. И рада была она, что все ее сомнения разрешились так просто, и взволновалась: судя по всему, отношения у Юры с Валей самые добрые, намерения серьезные. Но не рано ли парню — ведь только-только на ноги становится!— не рано ли связывать себя заботой о семье?
— Что ж, дело к свадьбе, думать надо?— не то намекнула осторожно, не то спросила она.
Юра смешался.
— Мы... Я с Валей об этом пока не говорил. Не решился пока.
— Я только одно пожелаю,— сказала мама.— Только одно: женитесь — живите в мире и дружбе. Не всякий день будет солнышко над воротами — иногда и тучка черная набежит. Так помни, Юра, все пополам делить должны... Пусть это будет крепко и навсегда.
Так вот, неожиданно просто, и открылась причина Юриной хандры. Конечно же нам хотелось, очень хотелось, чтобы пожил он дома побольше. Но мы уже не удерживали его.
Не скрою, узнав о причине столь скоропалительного отъезда Юры, отец очень огорчился. И, прощаясь с ним, не преминул дать мудрый житейский совет:
— Прежде учебу заверши, а там уж и о семье мысль имей. Женишься — дети пойдут: дело нехитрое. А вот кормить да содержать семью — тут голова на плечах нужна. Так что с маху не руби.
Не знаю, внимательно ли слушал его Юра. Он уехал, и новая наша встреча состоялась ровно через год, опять на октябрьские торжества.
Счастливый день
Женщины — мама, Зоя и Маша — сбились с ног, готовя свадебный стол. Им помогала молодая. Мы с Юрой тоже было сунулись, предложили свои услуги — на нас замахали руками.
— Идите-ка лучше гостей созывайте.
И мы пошли по городу. Пошли стучаться в квартиры Юриных товарищей, в квартиры его бывших учителей.
— Ждем на свадьбу! Непременно ждем.
Юра сиял. Золотом парадной фуражки, новеньких, с иголочки, лейтенантских погон, улыбкой. Да и как не засиять! Два таких события в жизни: производство в офицеры и женитьба, и все совпадает по времени.
— Тебе понравилась Валя?
— Хорошая дивчина,— отвечаю я.— На погляд хорошая, а жить тебе с ней.
Мы прошли квартал или полтора, и я слышу тот же самый вопрос.
— Ну, как тебе моя Валентина?
— Да нравится, нравится,— отвечаю я, смеясь.— Ты, брат, совсем ошалел от счастья: в сотый раз спрашиваешь об одном и том же.
— Я ошалел, я могу и в тысячный,— соглашается он.— Ты ведь завидуешь мне, да?
Наверно, это в человеческой природе извека: вот таким же сумасшедше-блаженным был и я в день своей свадьбы с Машей.
А Валя Горячева, впрочем, теперь уже Гагарина, действительно всем сразу пришлась по душе. Милая, добрая, отзывчивая.
Гостей на свадьбе много собралось. В числе прочих пришли и Ираида Дмитриевна Троицкая, завуч гжатской средней школы, и Лев Михайлович Беспалов. Юра особенно рад был им.
Но, когда устроились за столами, посадив молодых на красное место, наполнили рюмки, когда, как это испокон заведено, следовало поздравить молодых, пожелать им счастья да согласия, произошло нечто непредвиденное. Отец поднялся за столом, постучал вилкой по стакану, требуя тишины и внимания, и, обращаясь к Юре, сказал:
— Что ты женишься, сынок, это хорошо. И что на погоны звездочки нацепил — тоже хорошо. Только я хочу знать: зарегистрировались ли вы в загсе и есть ли у тебя документ об окончании училища?
Веселое оживление в доме сразу сошло на нет. Юра вспыхнул, как напроказивший школьник,— давно не видел я его таким растерянным. Валентина наклонила голову.
— Да что вы, Алексей Иванович, право,— вполголоса проговорила какая-то из женщин.
Юра сунул руку за борт тужурки, вытащил из кармана и протянул отцу диплом об окончании училища и свидетельство о браке.
Всем сидящим за столами было неловко. Отец, думаю, намеренно не замечал этой неловкости, этого всеобщего смущения. Медленно, вслух прочел он оба документа, обвел гостей долгим, пристальным взглядом, потом повернулся к молодоженам:
— Вот теперь все ясно. Поздравляю тебя, сын! И тебя, дочка! Живите хорошо и дружно.
Первым нашелся Беспалов — зааплодировал. За столами аплодисменты подхватили, тут и там раздались голоса одобрения, и поступок отца свелся всеми к шутке, пусть грубоватой, но от души.
А потом, за перезвоном рюмок, за песнями и плясками, об этом и совсем позабыли. Свадьба, как и положено быть свадьбе, получилась веселой, шумной, доброй. Юра тоже «тряхнул стариной»— пробовал играть на баяне, но его поминутно отрывали, отвлекали от инструмента и Вале нужно было уделить внимание. Ничего путного из его игры не вышло.
Вскоре, как всегда бывает на шумных весельях, гостям и вовсе не до молодых стало: сдвинули столы к стенке, плясуны и танцоры распалились вовсю. Никто не заметил, когда и куда выскользнули из дома Юра и Валентина.
Жарко стало и душно, несмотря на распахнутые окна. Я вышел на крыльцо покурить.
Был поздний вечер, крупные звезды полоскались в черной мути неба, яркие электрические огни горели в окнах домов на Ленинградской. И оттого, что было много звезд и много электрических огней, темная ночь показалась мне светлой и чистой.
Две молчаливые тени слились в одну у калитки. Я догадался, что это они, Юра с Валей, стоят, и хотел уйти в избу, чтобы не отвлекать их, но Юра, должно быть, заслышал мои шаги, разглядел меня.
— Валя, ты? Давай подстраивайся к нам.
Я спустился с крыльца, подошел ближе. Они стояли рядышком, положив руки на ограду; Юри-на тужурка была наброшена на плечи Валентины.
— Не бережетесь,— укорил я.— Сейчас простыть легко.
Юра засмеялся — сегодня он весь вечер смеялся.
— Нет, Валька, не простынем. Нам сегодня хмельно, тепло и хорошо. Где-то я читал, что Валентина означает «здоровье».
— А ты у меня Георгий Победоносец,— в тон ему продолжила Валя.
— Так что простуда нам не страшна, и ничего теперь не страшно.
И он снова засмеялся, а Валя подхватила его смех.
Потом мы долго молчали, потому что бывают такие минуты, когда и говорить-то не о чем, когда и так все ясно, без слов ясно. Я все время ощущал какую-то неловкость, боялся, что мое присутствие тяготит их, и уже твердо решил уйти. Но тут нестерпимо яркая просквозила по небосводу падучая звезда, и мы, все трое, вскрикнули одновременно показывая на нее друг другу. Звезда сгорела, не оставив следа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});