И лишь когда боль стала вершиной блаженства…
И лишь когда тело Вероники взорвалось неописуемым, вымученным восторгом…
Лишь тогда громкий крик гиперборейской ведьмы и рев твари Кадаф потрясли пустынное здание, пробившись даже через плотную завесу «безмолвной метели».
– «Безмолвная метель», – задумчиво пробормотал Доминга. – Она способна закрыть от сканеров тварей Кадаф.
– Совершенно верно, – согласился Сантьяга.
– Значит, Ктулху для чего-то принял свое подлинное обличье? – «Ласвегасы» не могли не анализировать полученные данные. – Чем они занимаются?
– Самым естественным делом на свете, – негромко произнес комиссар. – Они занимаются любовью.
– Но ведь Вероника наложница Азаг-Тота! – удивился Тамир. – Зачем ей совокупляться с Ктулху?
– Инстинкт самосохранения, – объяснил Сантьяга. – Они не уверены в своем будущем и пользуются моментом, чтобы продолжить гиперборейский род. Теперь Вероника не просто перерожденная ведьма – она несет в себе живое семя Великого Господина.
– И Ктулху будет защищать ее до последней капли крови, – завершил его мысль Доминга.
– И если мы ее упустим, то через девять месяцев на Земле вылупится новая тварь Кадаф, – продолжил Тамир. – Комиссар, почему вы позволяете им шляться по городу?
– Потому что нас не интересуют передовые отряды, – ответил Сантьяга. – Господа, вы прекрасно поработали. Постарайтесь отслеживать дальнейшие перемещения этой парочки.
И вышел из кабинета.
– Это место носит название Глубокий Бестиарий, – негромко произнес Ктулху, глядя в неотделанный бетонный потолок. – Пустошь, дюны, пыль рабов Великого Господина, мраморное небо, до которого можно дотронуться, и ветер. Постоянный ветер, дующий со всех сторон сразу. Первое время мы просто бродили там, приходили в себя после войны, делились впечатлениями, пересчитывали уцелевших…
– Многие выжили?
– Многие. В основном мы теряли солдат: Тощих Всадников, Птиц Лэнга, Мертвых Демонов и прочее быдло. Из иерархов погибли только Шаб-Ниггурат, его разорвали навы, и Ситри.
– Ты рассказывал, что Ситри прикрывал замок Кадаф во время церемонии.
– Нет, – помолчав, ответил Ктулху. – Он погиб не в бою. Его ненависть уступила место страху, и он побежал. Великий Господин смешал отступника со стенами замка и лично уничтожил остатки его легионов.
Погонщик рабов опять замолчал, и Вероника, умиротворенно лежащая рядом, потерлась о его плечо:
– Продолжай.
Безумный и неожиданно сладкий гиперборейский секс вымотал девушку, наполнил ее пьянящей пустотой. Никогда в жизни ей не было так хорошо, как в могучих руках иерарха Кадаф. Никогда в жизни она не испытывала такого болезненного наслаждения. Никогда. Теперь она в полной мере осознала, что значит быть гиперборейской ведьмой – выдержать яростное желание погонщика рабов смогла бы далеко не всякая женщина.
– Мы знали, что Азаг-Тот остался на Земле, и верили, что он вот-вот призовет нас к себе, возродит Гиперборею и вернет замок Кадаф на берег священного озера. Мы верили, но сил оставалось все меньше и меньше. В Глубоком Бестиарии не растет Золотой Корень. – Ктулху нежно провел рукой по голове Вероники. – Там вообще ничего не растет.
– Но почему Великие Дома не преследовали вас?
– В Глубоком Бестиарии магическая энергия их Источников не действует, – объяснил погонщик рабов. – А наша сила, сила Золотого Корня, наоборот, максимальна. Эти ублюдки испугались.
– Но ваша энергия постепенно уменьшалась.
– Да. Те, кто мог, смешались с пылью Глубокого Бестиария, это позволяет оставаться в живых очень долго, а остальных усыпил Носящий Желтую Маску. Только он не потерял надежду. Только его ненависть заставляла нас верить, что Великий Господин жив и вернется к нам.
Ктулху снова замолчал.
– И что было дальше? – спросила Вероника.
– В Глубоком Бестиарии нет времени, нет жизни, нет ничего. – Погонщик рабов вздохнул. – Носящий Желтую Маску призвал меня незадолго до того, как ты открыла Врата Нанна. Он предвидел это. Может, это предвидение и питало его все эти столетия.
– А Великий Господин?
– Я ничего не слышал о нем с тех пор, как он запечатал за нами врата в Глубокий Бестиарий.
– Почему он остался?
– Мраморное небо недостойно Воплощенной Ненависти.
– Пусть его проклятие коснется нас, – услышав главный титул Азаг-Тота, Вероника машинально прошептала ритуальную формулу.
– Носящий Желтую Маску иногда общался с Великим Господином. Он рассказал мне, что Великие Дома так и не сумели уничтожить нашего повелителя, – жестко усмехнулся погонщик рабов.
– И где он сейчас?
– Здесь, в Тайном Городе.
– Неужели? – Вероника возбужденно поднялась на колени и, опершись руками на грудь Ктулху, заглянула в его глаза: – Ты не врешь?
– Даже лишившись нас, Великий Господин оставался серьезным противником для Тайного Города. Тысячи лет он воевал и убивал, тысячи лет он пытался окутать своей ненавистью этот мир. В конце концов, враги сумели одержать временную победу. Они думали, что справились, но Великий Господин заботливо посеял семена ненависти. Он вернется.
В глазах Вероники загорелись огоньки.
– Мы вернем его!
* * *Муниципальный жилой домМосква, улица Молдагуловой,1 августа, среда, 13.47
– Кортес, я на сто процентов уверен, что в этом гадюшнике никто не слышал о «стиме», – веско произнес Муба. – Здесь его никто не продавал и никто не употреблял. – Хван переложил телефон в другую руку и медленно огляделся. – Абсолютно точно.
Небольшая двухкомнатная квартира была хорошо известна всем окрестным наркоманам. В любое время дня и ночи здесь можно было разжиться и «герычем», и «салютом», и «джефом» для особо одаренных. Хозяева квартиры, опустившаяся супружеская пара неопределенного возраста, всегда «входили» в положение навещающих притон торчков и брали за «балду» не только деньгами, но и «натурой»: любопытный Лека разглядел на антресолях целый выводок видеоплееров и два компьютерных монитора. Откуда взялось это добро, хваны у барыг не спрашивали. Некогда было, они едва успели задать интересующие их вопросы.
– Ну, хорошо, – помолчав, сказал наемник. – Насчет «не продавал» я понимаю, это тебе доложил барыга. А вот откуда ты знаешь, что его не употребляли?
– Торчки поведали, – ответил Муба, сосредоточенно вытирая лезвие черного навского ножа. – Мы допросили всех, кто здесь был. Ты же сам сказал – искать любые следы.
Кортес снова помолчал.
– Кто-нибудь выжил?
– А какая разница? – Четырехрукий спрятал клинок в ножны и теперь вытирал нижние конечности вытащенной из шкафа наволочкой. – Тебя интересовал «стим»? Им здесь и не пахло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});