Концепция сложного группового боя подтолкнула нас к использованию такого экзотического режима, как передача оружия в процессе полета: ракета, пущенная с одного самолета может быть «подхвачена» другим и уже им перенацеливаться на новую цель. Для этого пришлось применить так называемое сопровождение цели на проходе, когда луч радиолокатора сканирует пространство, «обшаривая» его до тех пор, пока не наткнется на ракету. В этот момент происходит измерение ее координат и выработка корректирующей команды. Это довольно сложная логика управления тоже прорабатывалась у нас в институте в виде ряда концепций.
В конце концов объем работ над МФИ, которые мы вели с «микояновцами», стал заметно превышать объемы работ над ЛФИ, который стали рассматривать как очередную модернизацию МиГ-29, плавно «перетекающий» в экспортный вариант. Су-27 в то время особенно широко не продавались за рубеж и, в основном, поступали в наши ВВС.
«Суховцы» в тот же период заложили самолет с обратной стреловидностью крыла, знакомый нам сейчас как С-37 «Беркут».
Все эти работы велись в конце 80-х годов, особых ограничений по их финансированию мы не имели, поэтому были уверены в успехе. Министром авиационной промышленности в то время работал Иван Степанович Силаев, который, активно проводил линию на переоснащение всей авиации СССР - как боевой, так и гражданской, - самолетами следующего поколения. В тот же период закладывались Ил-96, Ту-204, Ил-114 и ряд других самолетов и вертолетов.
В общем, мы все были полны оптимизма. В ОКБ им. А. И. Микояна работа над новой машиной перешла в стадию опытно-конструкторской разработки. А в ОКБ им. П. О. Сухого продолжали вести научно-экспериментальную работу над самолетом с обратной стреловидностью крыла. «Суховцы» пошли по этому пути, потому что тогда американцы тоже работали над такой конфигурацией самолета и даже показали в полете маленькую машину с обратной стреловидностью крыла, размерностью, по-моему, не более 9 тонн. Симонов же сразу заложил боевую машину весом за 20 тонн…
Таким образом, к началу 90-х годов вырисовались два самолета концепции МФИ, хотя обе машины имели разную конфигурацию. И тот и другой самолеты получились весом более 30 тонн, что, конечно же, на мой взгляд, лишает их «титулов» легкого истребителя, но легче они просто не получались.
Вот на этих стадиях работ нас и настиг разгар перестройки, начало экономических реформ, борьба за внедрение конверсии и наконец - развал блока стран Варшавского Договора, а затем и СССР.
Резкое сокращение финансирования в 1992 году «подрубило» обе программы модернизации: ВВС отказалось финансировать работы по Су-27М и МиГ-29М. Но работа, проделанная промышленностью в прошедшие годы, не пропала, поскольку начался процесс подготовки экспортных вариантов обеих машин. И то, что мы продали сегодня, в начале XXI века в Индию, Китай, Малайзию и другие страны, - это уже наработки «эмовских» проектов. В РЛС «Жук», «Копье» и «Барс» и их модификациях реализованы те же режимы, которые закладывались в самолетах МиГ-29М и Су-27М в 80-е годы. Выполнено это на более высоком уровне, поскольку отечественная микроэлектроника все же развивалась, а главное - мы стали приобретать импортные комплектующие, которые позволили России выйти со своими машинами на международные уровни. Мы ведь по своим умственным способностям ничем не отличаемся от западных разработчиков авиатехники, а кое в чем их и превосходим, но «бег» нашей мысли сдерживался технологическими возможностями в области компьютерных технологий. Но как только эти различия стерлись, наши машины тут же привлекли внимание зарубежных покупателей.
В нашем Министерстве обороны, кстати, до сих пор утверждается идея технологической безопасности и независимости. Согласно ей мы должны применять только отечественную либо импортнозамещаемую электронику, вместо которой рано или поздно будет создана отечественная. Но это соревнование мне кажется безнадежным - в области микроэлектроники прогресс идет настолько быстро, что мы никогда, на мой взгляд, уже не догоним лидеров. А если мы и дальше будем придерживаться избранной политики, то загоним себя в ситуацию планируемого отставания от мирового уровня. Сегодня производство микроэлектронных схем очень широко распространено во всем мире, оно не является монополией США, уже нет эмбарго на эту технику, нет КОКОМа, рынок открыт, и на нем хорошо чувствуют себя и Малайзия, и Сингапур, и Япония, и частично Европа… И с него надо собирать все, что нам нужно, в конце концов, можно просто создать стратегические запасы этих микроэлектронных элементов. А бояться, что в них скрыты какие-то «шпионские закладки», вряд ли стоит. Я, честно говоря, в них даже поверить не могу. И вот почему.
Микросхема - это очень дорогой в разработке продукт. Дешевым он становится, когда идет в производство, где микросхему изготавливают миллионами штук. И вот представим себе, что на рынке, где господствуют такие гиганты, как «Моторола», «Интел», «Сан» и другие, проходит информация о такой «закладке». Да от этой продукции тут же откажутся все потенциальные покупатели, а не только Россия. Никто не будет закладывать какие-то сюрпризы в топологию микросхемы только для России - ведь невозможно же спрогнозировать, где и что мы будем закупать. А мы видим врага там, где не надо… Но пока Министерство обороны ведет ту политику, о которой я рассказал, чем тормозится наше движение вперед.
К тому же когда машина идет на экспорт, зарубежный заказчик очень часто настаивает, чтобы в ней была установлена электроника, легко доступная для него и быстро заменяемая.
Но вернемся в Россию. Ситуация, возникшая в результате разрушения СССР и обвального отказа государства от оборонного заказа, сразу сбросила нас в ситуацию застоя. Сложнейшие технические системы создавать сегодня «на коленке» с помощью бумаги и шариковой ручки невозможно. Поэтому с прекращением финансирования линия Су-27 и МиГ-29 прервалась, и стала медленно и трудно возрождаться, когда начали формироваться экспортные заказы, прежде всего индийские и китайские. И вот, как ни парадоксально, мы поставляем сегодня за рубеж самолеты поколения «четыре с плюсом», превосходящие по своим возможностям те, что стоят на вооружении отечественных ВВС. Последние по сути дела «заморозились» на уровне 80-х годов, времен СССР.
Трагично ли такое положение?
В какой-то мере да. Но мы, ученые и производственники, готовы быстро ликвидировать это отставание - вопрос опять же упирается в финансирование нужных работ. Технологические цепочки «обузились», многие организации «похудели» из-за ухода в коммерцию или отъезда за рубеж молодежи и специалистов среднего возраста, но костяк авиапрома все же сохранился. Благодаря ему и держится вся экспортная авиационная программа, которая составляет более половины того, что получает Россия от поставок военной техники за рубеж. Если сейчас страна получает от ее продаж более 3,5 млрд долларов в год, то 1,5-1,7 млрд долларов приходится на авиационную составляющую. Это случилось потому, что планеры машин были сделаны очень хорошо, и мы сумели модернизировать оборудование. В оружие тоже был заложен определенный «запас прочности»… Все это позволило Су-27 и МиГ-29 удержаться на рынке и не уступать тем разработкам, которые проводятся на Западе - в США и Европе. Там ведь уже переходят к новому поколению самолетов, в то время как база наших машин сохранялась на уровне самолетов четвертого поколения - настолько удачно она была заложена в 80-е годы, используя задел, который был создан в Советском Союзе. Его наследство оказалось настолько мощным, что, по моим прогнозам, Су-27 и МиГ-29 в разных модификациях останутся конкурентоспособными еще лет пять - семь. За эти годы мы должны начать серьезно работать над самолетами следующего поколения, а если этого не сделаем, то нас ждет еще более серьезное отставание от лидирующих государств в области авиации, чем это случилось при Хрущеве. Тогда Россия потеряет статус авиационной державы и нам просто придется покупать самолеты за рубежом. А пока линия Су-27 и МиГ-29 дает нам счастливую возможность не скатиться в эту «пропасть» и выйти из этой очень тяжелой ситуации, в которую завели авиационную промышленность экономические реформы.
Су-27УБ, Су-30МКК, Су-30МКИ, МиГ-29СМТ и другие модификации сейчас ничем не уступают, а то и превосходят такие самолеты, как «Мираж-2000-5», «Еврофайтер», «Рафаль», F-18. За счет отличных пилотажных свойств, энерговооруженности, дальности полетов, хорошей боевой нагрузки.
Чем мы еще занимались в конце 80-х годов? Наряду с работами над будущими Су-27М и МиГ-29М шла модернизация МиГ-31 и превращение его в МиГ-31М. На нем тоже стали широко применять допплеровскую обработку сигналов от цели, но в основном мы занимались увеличением дальности стрельбы ракет, развитием режимов группового применения этих машин в бою и многоканального обстрела. Это режимы, которыми и по сей день не владеет ни один самолет в мире. А наш МиГ может одновременно обстреливать группу целей, перенацеливать оружие в ходе стрельбы. Такие сложные режимы до сих пор нигде в мире не реализованы, так же, как и интегрированная система целеуказания от РЛС, оптического визира и прицела на шлеме летчика, применяемая на Су-27 и МиГ-29. Это тоже в какой то мере заслуга нашего института.