которыми, как предполагал Лудан, был Аласдер, если это привело к таким навыкам, которыми обладал мужчина.
— «Тридцать-пятьдесят тысяч женщин», — с тревогой подумала Софи. Аласдер заверил ее, что их было не так уж много, пока вчера вечером он сосал ее шею и ласкал сквозь джинсы. Он сказал, что, вероятно, было вполовину меньше. Пятнадцать-двадцать пять тысяч было более правдиво. Но она пожинала плоды, так что….
Оглядывая гостиную, Софи с облегчением заметила, что все дяди спят. — «Или они притворяются», — предположила она, проскользнув на кухню.
Подавив зевок, Софи достала из шкафа стакан и налила себе воды. Она выпила его и потянулась открыть кран, чтобы налить еще, когда стук достиг ее ушей. Выключив кран, она повернула голову, чтобы прислушаться, не зная, было ли это в ее дверь или через коридор. Но раздался второй стук, и на этот раз она была уверена, что это к ней. — «Наверное, это миссис Эбботт из соседнего дома», — подумала Софи, ставя стакан на стойку. Эта милая пожилая женщина пекла каждое воскресенье и часто приносила ей угощения в знак благодарности за то, что она забирала для нее почту.
Софи поспешила в прихожую, отчаянно пытаясь открыть дверь, прежде чем миссис Эбботт успеет постучать еще раз и разбудить всю квартиру. Ей это удалось, но она замерла от удивления, когда увидела, кто стоит за дверью.
— «Папа?» — Ее взгляд скользнул по Джорджу Томлинсону, рассматривая его необычно растрепанный вид, цветы, которые он держал в одной руке, и сумку в другой.
— «Я принес тебе цветы и небольшой подарок, чтобы подбодрить тебя», — объявил он, держа оба предмета. Затем он прошел мимо нее и направился на кухню, сказав: «Надо поставить их в воду».
Широко раскрыв глаза, Софи закрыла дверь и поспешила за ним, по пути оглядывая коридор и гостиную. Но шторы были закрыты, было достаточно темно, и она не могла видеть спящих там мужчин.
— «Я принес твои любимые: гвоздики и ромашки», — объявил мистер Томлинсон, доставая из-под раковины вазу и начиная наполнять ее водой. — «Надеюсь, они сделают свое дело и заставят тебя чувствовать себя хотя бы немного лучше».
— «Немного лучше?» — спросила Софи в замешательстве, и не только из-за его слов, но и потому, что он знал, где она хранит вазу, он был у нее, без ее ведома. У Меган был запасной ключ от ее квартиры, но у мистера и миссис Томлинсон — нет.
— «Я знаю, что ты, должно быть, расстроена из-за того, что ты и твой друг не смогли поехать на Ниагарский водопад», — объяснил он, быстро снимая обертку с цветов. — «Должно быть, ты разочарована. И, конечно же, авария……… — добавил он немного жестким голосом.
Софи минуту смотрела ему в спину, пока он работал, а затем спросила: — «Откуда ты узнал, что с моим другом произошел несчастный случай?»
Мистер Томлинсон выключил кран, когда ваза была заполнена наполовину, поставил в нее цветы и повернулся к ней лицом. — «Я тебя люблю.»
— «Я тоже тебя люблю, папа», — медленно ответила она, а затем спросила: — «Что все это значит?»
Когда он просто беспомощно посмотрел на нее, Софи сглотнула комок в горле и грустно спросила: — «О, папа, что ты наделал?»
— «Я люблю тебя, Жасмин», — в отчаянии сказал Джордж Томлинсон, и Софи почувствовала, как у нее застыла кровь, когда он назвал ее именем матери.
Глава 27
— «Я люблю тебя, Жасмин. Ты должна это знать, — в отчаянии сказал Джордж, приближаясь к ней. — Я так тебя люблю, я…
Он резко остановился, когда Софи сделала шаг назад. Моргнув в замешательстве, он выдохнул: —«Софи», — слегка нахмурившись, как будто только что узнав ее.
Она молча смотрела на него, не узнавая этого человека. Это был не друг ее родителей, и не отец ее лучшей подруги, который взял ее к себе и воспитывал вместе со своими детьми. Этот человек всегда был спокойным и уверенным в себе, способным взять на себя ответственность. Но этот растрепанный, растерянный мужчина, назвавший ее именем матери. С этим человеком явно было что-то не так, и хотя она была уверена, что за смертью не мог стоять ее отец, Софи могла поверить, что именно этот человек — мог.
Сжав рот, она спросила в упор: — Это ты сбил Аласдера перед моим домом в пятницу вечером?
Когда ее приемный отец напрягся, его глаза расширились, но рот остался неподвижным, она спросила: — «Это ты вчера врезался в эвакуатор?»
— Я принес тебе цветы, — выпалил Джордж, игнорируя ее вопросы. Он взял вазу и протянул ей.
Взгляд Софи даже не скользнул по подношению. — Ты убил Дерека? А Джона?
Джордж перевел взгляд на цветы и уставился на кроваво-красные гвоздики среди белых маргариток.
— «А Беверли и Эндрю?» — она попробовала снова.
Он поднял грустные глаза и посмотрел на нее, и молчание продолжалось, пока она наконец не сказала — «А моих маму и папу?» — слова были шепотом.
Это вызвало реакцию. Отвернувшись, Джордж разбил вазу о раковину, разбросав повсюду стекло и воду. Затем он схватился за край раковины и, ссутулив плечи, уставился на красно-белый беспорядок.
Движение привлекло внимание Софи, и она взглянула в сторону и увидела Аласдера, идущего на кухню. Она быстро подняла руку, чтобы заставить его остановиться. Ей нужны были ответы, и она хотела услышать их сама, а не от одного из мужчин, почитающего его. Но если Джордж узнает, что здесь находится Аласдер или кто-то еще, она была уверена, что не получит ответов.
Аласдер колебался, и на мгновение она испугалась, что он продолжит идти вперед, но затем Лудан появился позади него, схватил его за руку и понудил вернуться в тень. Шаркающий звук позади нее привлек ее внимание как раз вовремя, чтобы увидеть, как Колле нырнул в сторону входа и тоже скрылся из виду.
Выдохнув с медленным шипением, Софи повернулась и посмотрела на спину приемного отца. Джордж не пошевелился. Он все еще смотрел на цветы, сгорбив спину и слегка опустив голову.
— «Я так любил ее, твою мать», — сказал мистер Томлинсон, больше похожий на самого себя, пока не выдохнул: — «Жасмин».
Софи почувствовала, как ее руки сжались по бокам, но промолчала.
— «Она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо встречал. Внутри и снаружи. Милая, умная и… Боже мой, она так хорошо ладила с детьми. . и мне хотелось рассказать ей о своих чувствах. Я пытался сказать