Тилькенс подходит к двери. Лотэр неохотно следует за ним, стараясь не дышать.
У стены сарая лежит мужчина. Он гол, ноги скованы цепью. На груди резко обозначились ребра, Живот у него втянут, острые ключицы чуть ли не упираются в подбородок, а конечности высохли и напоминают палки, на которых сучками выдаются вспухшие суставы.
Лотэр вглядывается в лицо этого человека, отвернувшегося от света. В темноте лишь лихорадочно блестят белки воспаленных глаз.
— Ну? Ты не передумал? — громко спрашивает Тилькенс на диалекте абу-буа. — Хочешь вернуться в свою деревню? Будешь еще сопротивляться?
Белые пятна глаз исчезают, вместо них сверкают зубы. Тилькенс прислушивается. Потом спрашивает:
— Ты меня слышишь?
Но человек, лежащий у стены, безмолвен и недвижим.
— Кто это? — спрашивает Лотэр.
С гримасой отвращения Тилькенс выходит из сарая.
— Заприте дверь!
Он и Лотэр идут назад к дому.
— Это Бамбара. Их царек! Это он поднял бунт.
— Вот как!
— Это он их всех подговорил, собака!
— Почему бы тебе не взять веревку да не повесить его?
Тилькенс отмахивается.
— Сначала надо покончить с беспорядками! Стоит мне сейчас вздернуть их главаря, через два дня восстанут все деревни в округе.
— Так, значит, не все участвуют в мятеже?
— На юге пока спокойно. Да какое это имеет значение! Завтра все может измениться…
Ночь спускается на землю.
Из казармы раздается гул голосов.
В комнате Тилькенса друзья еще долго сидят, беседуя при свете керосиновой лампы.
Утром патрульные приносят в форт трупы четырех солдат из племени бангала.
Их застывшие, покрытые пылью и запекшейся кровью лица так изменились, что Тилькенс с трудом узнает в них своих надсмотрщиков, которых он во время последней проверки южных районов оставил в деревне Лунда.
Старший патруля, чернокожий сержант, докладывает, что нашел деревню пустой, но при попытке углубиться в лес был обстрелян.
Тилькенс хватает Лотэра за плечо.
— Ну, что я говорил? Теперь и эти начинают заваруху!
После того как солдаты, сбежавшиеся на плац, чтобы поглазеть на трупы, по приказу Лотэра возвращаются в казарму за оружием, Тилькенс с Лотэром тоже идут в дом и спешно готовятся к выступлению в поход.
Полчаса спустя к берегу пристает большой паровой катер, поднявшийся вверх по реке Руби. На корме у него полощется по ветру синий флаг государства Конго. Тилькенс изумленно глядит на опрятного белолицего лейтенанта, который появляется в воротах. Обменявшись приветствием с начальником форта, он после короткого разговора следом за ним входит в дом.
— Меня зовут Лакруа, — говорит он, слегка поклонившись в сторону Лотэра. — Месье Тилькенс только что сообщил мне, что вы тоже здесь, господин капитан.
Лотэр разглядывает его.
Лейтенант молод, удивительно молод, отмечает про себя Тилькенс, ему вряд ли перевалило за девятнадцать; он тонок в кости, почти хрупок. Над верхней губой пробивается темный пушок. Глаза смотрят мягко, почти по-девичьи.
— То есть как? Вы что, меня ищете? — спрашивает Лотэр.
Лейтенант протягивает ему письмо. Лотэр медленно вскрывает конверт, разворачивает бумагу, на которой не без удивления замечает правительственную печать, и углубляется в чтение.
Тилькенс с любопытством наблюдает за ним.
— От генерал-губернатора, — произносит наконец Лотэр.
Глаза его беспокойно бегают.
— Что-нибудь неприятное? — спрашивает Тилькенс.
— Из-за Стокса…
— Та-а-ак.
Потом поворачивается к лейтенанту.
— Значит, вы прибыли из Бомы?
— Прямым ходом. Мне приказано сопровождать господина капитана до Бомы.
Тилькенс опять бросает взгляд на Лотэра и наконец спрашивает:
— Ну, как же быть?
— Я поеду. Тебе придется справляться здесь самому, — быстро овладев собой, отвечает Лотэр. — Я оставлю тебе моих негров… Гм… Хотелось бы только знать…
Комкая письмо своей огромной ручищей, он вскидывает голову.
— Лейтенант Лакруа! Что вам известно об этом письме?
Лейтенант озадаченно поворачивается к нему.
— Я хочу сказать — вы знаете, о чем там речь?
— Господин капитан! — оскорбленно вспыхивает Лакруа.
— Но ведь вам, наверно, дали какое-то приказание, поручение, что ли?
— Мне приказано сопровождать вас до Бомы. Больше ничего.
Вмешивается Тилькенс.
— Вы прибыли на паровом катере? На нем ведь может уместиться целая рота. Дело в том, что мы сейчас проводим карательную экспедицию, господин лейтенант. Как раз вниз по течению; все готовы к выступлению, Что вы на это скажете?
— Я с удовольствием помогу вам, — отвечает Лакруа.
Не проходит и часа, как паровой катер, палуба которого битком набита солдатами, уже спускается вниз по течению Руби, мимо мангровых зарослей и темных илистых берегов, из которых, словно огромные медузы, выпирают висячие корни дерева онду.
Над водой стелется сиреневый туман. Офицеры укрылись в каюте подле рубки рулевого.
— Что это генерал-губернатору понадобилось от тебя? — спрашивает Тилькенс у приятеля.
— Пустяки! А на Стокса я оформил протокол.
— Не боишься, что дело может принять плохой оборот?
Лотэр пожимает плечами. Немного спустя он говорит тихо, чтобы Лакруа не разобрал:
— Во всяком случае, у меня больше акций «Анверсуаз», чем у него…
У деревни Лунда катер сбавляет ход и подруливает к берегу. Плоское днище шуршит по песку и ракушкам. Боцман командует что-то двум матросам, появившимся на корме. Ловким броском они зачаливают канат за толстый скрюченный ствол карагача, повисший над водой.
Тут же они бросают с носа второй канат, затягивающийся петлей на корневище мангрового дерева. Карагач и корень гнутся и трещат под тяжестью причаливающего катера. На берег сбрасывают дощатые сходни. С шумом и грохотом спускаются по ним солдаты; офицеры наблюдают за ними, стоя у поручней.
— Смотри, не поддавайся, — говорит Тилькенс, пожимая руку друга.
— Надеюсь, скоро увидимся.
— А ты пока образумь своих черномазых.
— Уж будь спокоен.
Козырнув лейтенанту, Тилькенс спускается на берег к своим солдатам.
Матросы втаскивают на палубу сходни и отдают чалки. Течение медленно сносит катер, заработал мотор, винт поднимает за кормой желтые бурунчики пены.
Лотэр видит, как солдаты один за другим ныряют в чащу леса. Наконец и белый пробковый шлем Тилькенса исчезает между огромными листьями папоротников и яркими головками цветов.
Катер медленно пробирается сквозь туман по занесенным илом извилинам реки, неуклонно приближаясь к далекой Боме, Стоя на палубе, Лотэр слышит доносящийся со стороны деревни Лунда треск отдельных выстрелов, потом протяжные вопли и глухой грохот винтовочных залпов.
В ночь с 9 на 10 августа форт Либоква подвергся нападению восставших. Частокол был повален, деревянные сараи и дома сожжены; в схватке погибло сто семьдесят два солдата. Вождя абу-буа Бамбару освободили из заточения, а с ним более сотни женщин и детей, согнанных надсмотрщиками в форт в качестве заложников. Абу-буа захватили почти пятьдесят тысяч патронов и большое количество винтовок.
Капитан Тилькенс был ранен, но успел с кучкой солдат под покровом ночи скрыться в чаще леса, спасшего его от преследования. За два часа до восхода солнца он сумел пробиться со своими людьми сквозь кольцо восставших и бежал на юг.
Весть о захвате форта и бегстве белого комиссара быстро облетела всю страну: тамтамы и дымовые сигналы передавали новость от деревни к деревне. Посланцы Бамбары пронесли по селениям верхнего течения реки Мбому мундиры убитых солдат. Прошло лишь несколько часов, и здесь тоже забили в барабаны, над лесом взметнулись столбы дыма, и со всех сторон — с юга, с восточных болот, из южных деревень племени батеке в ответ раздались глухие звуки бамбуковых труб.
Поднялись все племена округа Руби-Уэле.
7
Двенадцать томительно однообразных дней на палубе катера остались наконец позади. Лотэр прибывает в Бому.
Во время сухого сезона с бедных растительностью латеритовых степей, лежащих к северу от города, поднимаются тучи красной пыли, они несутся над грядой холмов и покрывают толстым слоем и берег и бухту; но сейчас земля размыта дождями и превратилась в сплошное болото, из которого то тут, то там выглядывают конусообразные строения термитов.
Миновав плантации сахарного тростника, Лотэр приближается к верхней части города, поблескивающей на солнце белыми зданиями консульств.
Лакруа молча идет рядом, погрузившись в свои мысли. Время от времени он поглядывает на Лотэра своими серыми девичьими глазами.