снова увижу Тобиаса и наконец-то смогу выплеснуть гнев, одержу верх. Но все вышло совсем не так, как я себе вообразила. И с ним так никогда не будет. Но Кристи права. Если у меня и был шанс на нормальные отношения, то только с Колином. И несмотря на одержавшие победу эмоции и осознание того, с чем сегодня столкнулась, меня одолевает раскаяние. Я вытаскиваю из сумочки обручальное кольцо, надеваю его на палец и плачу, пока не засыпаю.
Глава 34
Райан пьет кофе и смотрит на меня поверх ноутбука.
– Он лопнет от злости, когда это увидит. Ежедневные утренние планерки? Временный переезд главного офиса в Трипл-Фоллс и… ты серьезно? – Он показывает на список условий, который я ему вручила.
– Угу.
– Уверена, что он согласится?
– Угу. – Он согласится, поскольку решит, что победа будет за ним. Тобиас излишне самоуверен, когда речь заходит обо мне, всегда таким был. Несмотря на вчерашний удар, я твердо намерена сохранять деловой подход.
Райан печатает с бешеной скоростью, а я с ухмылкой на губах откидываюсь на спинку кресла, держа чашку с кофе.
– Ты не успокоишься, пока не выведешь этого парня из себя.
– Как я уже сказала, за ним должок. Мы в любом случаем продаем завод. Давай, займись другой заявкой. Убедись, что он пронюхает.
– Чем, кроме тебя, так заинтересовала этого парня компания?
– Это личное.
– Ты бесишь.
– Вот на это я и рассчитывала.
– Теперь отправляю. – Он откидывается на спинку кресла и смотрит на меня. – Что именно ты хочешь из этого получить?
– Перспективы.
– И тебе они нужны. Зачем?
Я смотрю на кольцо на пальце.
– Мне нужно искупление за содеянное.
– О чем ты?
– Из-за нас пострадали люди. Люди до сих пор страдают.
– Дело в размолвке?
– Не совсем.
– Твою мать! – Он захлопывает ноутбук и запихивает его в сумку, после чего встает.
– Райан, извини, но я не могу…
Он хватает пиджак и надевает его.
– Прогуляюсь.
– Райан…
Я собираюсь пойти за ним, как вдруг в кармане вибрирует телефон, на экране высвечивается местный код и незнакомый номер.
– Сесилия Хорнер.
– Считаешь это охренительно забавным?
Не могу не улыбнуться.
– Доброе утро, Тобиас. С нетерпением жду совместной работы.
– И не надейся. Я пошел навстречу всем другим твоим требованиям.
– Всем, кроме одного. Единственно важного.
– Ты же осознаешь, что связалась не с тем. – Это не вопрос.
– Полагаешь, я не знаю, кто ты и на что способен? – шиплю я, а потом иду в угол лобби, где меня не будет слышно. Смотрю в камеру видеонаблюдения, зная, что он на меня смотрит.
– Иезекиль Тобиас Кинг. Урожденный Иезекиль Тобиас Бэран, тридцати шести лет, дата рождения – тридцатое июля тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Сын Селин Моро и приемный сын Гийома Бо Кинга. Переехал в США в возрасте шести лет, осиротел в одиннадцать вместе с братом, Жаном Домиником Кингом, который скончался в двадцать семь лет, причина смерти не установлена. – С каждым словом дышать все больнее.
– В шестнадцать лет ты уехал во Францию, готовясь к поступлению в Частный институт подготовки высших исследований, чтобы упрочить место в престижной Высшей коммерческой школе Парижа и получить образование в сфере бизнеса. Ты с толком воспользовался временем, вербуя и проверяя старых членов семьи с целью создания альянса ради своего дела. После окончания университета основал компанию «Исход» и четыре года назад сделал ее открытым акционерным обществом. Чистая стоимость по окончании вчерашнего рабочего дня составляет чуть ниже двух миллиардов долларов. Сразу же после основания компании начал искать последнего оставшегося в живых близкого родственника, биологического отца, Абиджа Бэрана, французского еврея и члена Радикальной партии, пока в возрасте двадцати восьми лет ему не поставили диагноз «шизофрения». Шесть лет назад ты его нашел. Вскоре после этого определил его в психиатрическую больницу, госпиталь Святой Анны, расположенный в четырнадцатом округе Парижа, где ежегодно его навещаешь. Этот факт своей жизни ты скрывал ото всех. Его связь с радикальными экстремистами и психическое заболевание, несомненно, одна из причин, почему ты до сих пор не женился и не завел наследников, и основной довод твоей скрытности. Единственное, что тебя по-настоящему волновало на протяжении всей жизни, – это твои близкие родственники, личная вендетта против Романа Хорнера, твои амбициозные планы и стремление добиваться своего во что бы то ни стало. – Я поднимаю голову к камере. – Знай своего противника, Тобиас. Твой ход, Кинг.
Вешаю трубку и выхожу на улицу, заметив, что Райан уже почти пересек площадь. Решаю сейчас не лезть к нему, поскольку не могу дать ответы. Я знаю, что он чувствует, поскольку сама борюсь не на жизнь, а на смерть, чтобы получить ответы.
– Сесилия, это ты? – Перейдя Мэйн-стрит, поворачиваюсь и замечаю бегущую ко мне Мелинду.
– Привет, Мелинда, как ты?
– Глазам своим не верю, девочка. Дай-ка взгляну на тебя, ты стала только красивее, – произносит она и прижимает меня к себе. Я обнимаю ее в ответ так же крепко, после чего она отстраняется. – Выглядишь просто великолепно. Совсем взрослая стала.
– Спасибо, тоже чудесно выглядишь.
– Потому что только что потратила сотню баксов на прическу. – Она проводит рукой по волосам. – И не ври мне. Уехала, слова никому не сказав. Я так за тебя волновалась. А еще ты не вернулась, когда твой отец… – Она замечает выражение моего лица и осекается.
– Извини, у меня были личные проблемы, поэтому уехала.
– Надолго к нам?
– Задержусь на некоторое время. Ненадолго.
Мелинда оживляется.
– А у нас в семье свадьба грядет. Помнишь мою младшую племянницу Кэсси? Она выходит замуж! Можешь представить ее такой взрослой? Я словно вчера рассказывала тебе про ее крещение. – Как всегда, она охотно ищет в телефоне фотографию и показывает мне.
– Она красавица.
– Да, и он тоже хорош. Ты сейчас занята? Пойдем перекусим. – Оглядываю улицу в поисках Райана, но безрезультатно.
– Конечно.
Ее глаза загораются.
– Прекрасно, я как раз знаю одно местечко. – Мы идем по Мэйн-стрит, праздничное оформление в честь Дня всех влюбленных почти на каждой витрине, а под ногами скрипит оставшийся снег, выпавший рано утром.
Одурманенная своей болтовней, Мелинда ведет меня в ресторан, рассказывая о приближающемся спектакле, в котором играет. Как только мы садимся за стол, перед нами тут же ставят корзинку с хлебом, два стакана воды и подают меню. И в эту минуту я замечаю логотип, от которого замирает сердце.
«У тебя появились ко мне чувства, Щеночек?»
Обвожу буквы пальцем и смотрю Мелинде за плечо, пока она без умолку тарахтит про завод. Стены увешаны многочисленными фотографиями семейства Робертс, и я