– А вот и господин Элас. – Он раздвинул в улыбке сухие губы. – Добро пожаловать.
– Прошу титуловать меня как должно, – отозвался Элас, – иначе я не скажу ни слова.
– Хорошо, высокий магнат Элас. Спасибо за науку, высокий магнат Элас. Но покорнейше прошу вас учесть, что здесь титулы не имеют ни малейшего значения. Кроме моего и королевского. Вот так. Теперь вы согласны приступить к разговору?
Элас отрешенно кивнул. Слова звучали как бы со стороны. Смысл их не отпечатывался в его холодном сознании.
– Я хотел бы объяснить вам, Ниссагль, то, что вы не дали мне объяснить в лесу, напустив на меня ваших людей и собак, как будто я беглый убийца. – Голос звучал бесстрастно. Ниссагль склонил голову к плечу и нарочито высоко поднял брови. Это выглядело смешно, но Элас, отрешившись от всего, не мог засмеяться.
– Да? – запоздало повисло в воздухе.
– Рожок, который вы изволили найти, действительно служил для того, чтобы подозвать оленя. Я действительно почувствовал себя лучше и отправился в лес. По пути увидел этого оленя, подозвал. Я вообще не хотел бы про него рассказывать, потому что боюсь, как бы он не оказался в королевском зверинце. К сожалению, раз уж дело идет о моей жизни, придется открыть секрет. Он шел со мной, время от времени отдаляясь. Иногда я его подзывал, и он рано или поздно появлялся. Этот рожок слышен далеко.
– Вы любите этого оленя?
– Да.
– Тогда почему, зная о королевской охоте и даже попросив вашу сестру поехать вместо вас…
– На нее было особое приглашение.
– Пусть так. Я не о том. Почему в опасной близости от охоты вы стали отпускать от себя прирученного оленя, да еще такого красивого? Его могли убить. Очень легко. Вам было бы обидно.
– Во-первых, я не рассчитывал, что Анэху отбежит так далеко. Во-вторых, он обучен спасаться от охоты.
– Ага. Прыгая через овраг. Кстати, выходить к охотникам, насколько я понимаю, он тоже обучен. Но, поскольку вы в этом не были уверены, вы дали Кэри второй рожок, чтобы…
– Я ничего не давал Кэри. Этих рогов несколько, это ведь не талисман. Их часто дарят на совершеннолетие. Согласитесь, очень милый подарок. У этого рога чистый звук, его легко использовать вместо охотничьего. У Кэри мог быть собственный.
– Ладно, Господь с вами, все это похоже на правду. По крайней мере, я не вижу щелей. Если не правда, то хорошо выдумано. Вы, наверное, есть хотите, высокий магнат?
– Я больше хочу пить. Только не вина.
– Я знаю обычаи Посвященных. Сейчас принесут ягодник с медом. У простых людей и у нас он больше идет как лекарство. Укрепляет, знаете ли. Уж вы не взыщите, у нас скромно.
Дневальный внес лаковую ушастую корчагу с ягодником и разлил в оловянные кружки.
– Прошу.
Жидкость была густая и пряно покалывала язык. Порой в ней попадались мелкие терпкие семечки. Пилась легко, только кислинки недоставало. Элас скоро отставил пустую кружку.
– И сыт, и пьян, – слегка улыбнулся он. Ниссагль вежливо улыбнулся в ответ и стал глядеть куда-то вбок, в темный, щербатый, не прикрытый ничем угол, где в пол человеческого роста громоздились один на другом ящики с подлыми доносительными и пыточными пергаментами.
– А знаете, высокий магнат Элас, у меня все-таки еще один вопрос к вам остался, – неожиданно гулко прозвучал голос Ниссагля, и Элас вздрогнул, сразу почувствовав, как к щекам его приливает непрошеный жар, – всего один маленький такой вопросик. Вот вы гуляли, поправляли здоровье, играли с вашим премудрым оленем Анэху, смотрели на воду в речке…
«Что со мной? – в ужасе пытался сообразить Элас, изнемогая от приливающего к лицу жара. Он терял сознание, речь Ниссагля сыпалась грохочущим черным градом, путая мысли. – Что со мной? Что со мной?»
– Господин Элас, вас что, от голода замутило? Что с вами такое?
– Не знаю! – простонал Элас, валясь на спинку кресла, зачем-то закрывая лицо и качая, как сумасшедший, головой. – Не знаю, не знаю…
– Выпейте воды. Воды выпейте, может, полегчает? – Возле губ скралась кружка, и он машинально сделал глоток. Понемногу он приходил в себя. Пульсирующими белесыми молниями поплыли через лицо Ниссагля Руны Круга Покоя, их бы еще нарисовать, но здесь не дадут. Руны помогли, вернули прежнее состояние отрешенности, только легкий жар еще покалывал щеки.
– Ну как так можно? Вы, можно сказать, уже почти на свободе. Хотя, конечно, волнение-то понятное. У меня, я говорю, еще один зопрос остался: подошвы-то зачем было папоротником мазать?
Этот жар… Он опять беспокойно проникает в сознание. Значит, преграда между сознанием и телом слаба. Забыть о жаре! Забыть!
– Так почему?
Ах, этот папоротник. Проклятый папоротник. Надо что-то сказать, чтобы отвязался этот недомерок. Только нельзя медлить.
Элас отмахнулся со слабой улыбкой.
– Ах, я сделал это просто так, для смеха. Могу я поребячиться, когда меня никто не видит? Не так много лет прошло с тех пор, когда я был ребенком. Увидел папоротник и ни с того с сего решил позабавиться. Разве это запрещено? – Он натужно улыбнулся.
– Ай-ай, лучше б вы этой глупости не делали. – Голос Ниссагля смеялся, но лицо резала пополам зловещая улыбка. – Как вы хорошо врали, господин Элас. Думали небось, что выйдете отсюда. Но отсюда никто еще не вышел. И папоротник этот к вашему вранью, как овце хомут подходит.
– Если вы мне не верите, тогда, боюсь, нам не о чем говорить с вами.
– А не пройти ли нам в соседнее помещение? Там и выясним, есть нам о чем говорить или нет. Покой Правды все-таки.
– Идемте, – Элас встал с величавой легкостью, словно на нем были стола Посвященного, оплечье и родовой венец, – идемте, если вам угодно слушать мое молчание.
– Вам помочь? Вы ногу, кажется, подвернули? – Ниссагль предложил руку.
– Не стоит.
– Ладно.
Элас шагнул…
… Он свалился сразу, даже не взмахнул руками. С кратким стоном рухнул на бок, зажимая ладонями колено. Боль отдалась во всем теле. Он оцепенел, скорчившись и перестав дышать. Тьма поплыла перед глазами.
– … Неужели ты думал, что я дурак, Элас? Теперь вот помучайся, как мучилась она. Чтоб дышать больно было. Клянусь, такое я тебе устрою. Ниссагль стоял над ним, накрывая его своей тенью. – Неужели ты думал, что я не знаю этой уловки с нечувствительностью? Знаю, мой милый, прекрасно знаю. Знаю больше, чем ты. Напоил тебя дурманом, который злее браги, а ты и не заметил. Я все знаю про Этарет, потому что, – он наклонился, приблизив некрасивое и жесткое лицо, – я есть часть вас, ваша изнанка, я ваша тень, я всегда рядом с вами, вы от меня никогда не избавитесь! Что, не придумать ответа? А ты и не придумаешь, не старайся. Думать тут поздно, тут надо вспомнить один день, когда простой горожанин Гирш Ниссагль сделал донесение о раненом короле, а вы даже не подумали его за это наградить. Теперь я возьму свою награду сам – и уж не взыщи, любезный!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});