Читать интересную книгу Новый Мир ( № 12 2010) - Новый Мир Новый Мир

Не только Солженицын, но и Джойс, и Фуко и т. д. и т. п. Даже протопоп Аввакум.

Тираж книги — 100 экземпляров. Боже, благослови Интернет! И некоммерческую электронную библиотеку ImWerden , благодаря которой я читаю этот pdf -файл.

 

 

± 4

 

Ю.  В.  К а з а р и н. Поэт Борис Рыжий. Монография. Екатеринбург, Издательство Уральского университета, 2009, 310 стр.

Смешную претензию к Юрию Казарину обнародовал на екатерин­бург­ском сайте W-cafe.ru Юрий Марцевич, студент факультета журналистики УрГУ:

«<…> текст изобилует чрезмерным количеством узкопрофессиональной научной филологической лексики („анжанбеман, пеон, просодика, дискурсивность, дискретность” и много прочего). Это обстоятельство заставляет задуматься о том, кто именно является целевой аудиторией этого издания. <…> Почему нельзя было

использовать сноски и примечания (привычная практика), которые раскрывали бы значения всех терминов?» (cм.: http://w-cafe.ru/sorted/63 ).

Мои претензии к этой безусловно полезной работе иного рода. «Борис Рыжий — явление типично-уникальное для России, как М. Лермонтов, Я. Полонский,

Ап. Григорьев, К. Случевский, И. Анненский, А. Блок и другие, он не описывал мир, даже не познавал его — Борис Рыжий в поэзии сразу же ухватил быка за рога: он взял жизнь за смерть, а смерть — за жизнь », — вот примерно в таком патетическом духе (курсив в цитате мой. — А. В. ) и исполнена монография. Почему я невольно улыбаюсь, читая такие обороты? Этого не объяснишь. Допустим, у меня такое извращенное чувство юмора.

К счастью, там есть и подробное жизнеописание поэта, и специальная «Хроника трудов и дней Бориса Рыжего», и библиография. Вообще — фактография интереснейшая (любой пишущий о Рыжем теперь просто обязан прочесть монографию Казарина), но интерпретации приводимых фактов, свидетельств и пр. зачастую… не могу найти другого слова — перпендикулярны фактам. Курсив опять мой: «В. Блинов говорит о том, каким мужественным и отчаянно, бесшабашно дерзким и смелым мог быть Борис: когда возвращались из УПИ, в течение получаса Владимир вытащил, вырвал Бориса из трех драк, инициатором которых был сам Борис . Отчаянная задиристость поэта, его неожиданные для всех легкие и стремительные, „кавалерийские” наскоки на огромных мужиков — это, скорее всего, следствие внутреннего психологического и эмоционального напряжения в сочетании с невероятно сложным и трудным (невыносимым) состоянием, когда тебе не пишется».

Вообще-то, все это как-то иначе называется (молчу, молчу…), но в рамках добровольно избранной Юрием Казариным апологетической парадигмы ничего другого он сказать не может, оставить приведенные им свидетельства совсем без интерпретации тоже неловко, а исключить из книги такие свидетельства ему не позволяет исследовательская добросовестность. Ситуация безвыходная. Ну ладно, ладно… пусть это будет — поэту не пишется. (И прохожему (?) — в морду, в морду…)

 

Ю р и й  Ю р ч е н к о. «Фауст»: Пастернак против Сталина. Зашифрованная поэма. СПб., Издательская группа «Азбука-классика», 2010, 256 стр.

«Своим эссе, скорее похожим на яркое детективное литературоведческое расследование, Юрченко разбивает расхожее суждение о том, что Пастернак соучаствовал в создании мифа о Сталине, но не принимал участия в разоблачении этого мифа. Привлекая к стилистическому анализу языковой фон и документы эпохи, немецкий оригинал Гете, другие переводы „Фауста”, Юрченко показывает, как в своем переводе акта пятого знаменитой трагедии Пастернак зашифровал ответ Тирану. Это ответ Поэта „строителю адскому”, который „достоин без пощады уготованного ада”», — издательская аннотация дает вполне адекватное представление о замысле книги.

Это тот случай, когда частности, подробности интереснее основной концепции. Читать книгу, следить за ходом мысли Юрия Юрченко и увлекательно и познавательно. Но то, что вполне очевидно для исследователя, так и не стало очевидным для меня. Более того, в предположении, что Пастернак и впрямь в 1948 году зашифровал в переводе «Фауста» свое отрицательное отношение к Сталину, мне видится какой-то трагикомический оттенок: ведь так зашифровал, так зашифровал, что столько десятилетий никто не расшифровал, не догадался.

Кроме того, если Фауст — это Сталин, то получается, что Сталин — это Фауст. Или в предыдущих актах он не Сталин, а в пятом уже Сталин? Юрий Юрченко считает, что можно говорить не об обычной переводческой работе, а о драматической поэме Пастернака , созданной на основе пятого акта. «Но допустим, — спрашивает в „Литературной газете” Андрей Воронцов, — что Пастернак всё же изобразил в 5-м акте под видом Фауста Сталина. Тогда почему, скажите на милость, он „против Сталина”? Разве в переводе Пастернака душа Фауста в финале не спасена ангелами? Или его искушение, как и у Гёте, изначально не было „попущено” Богом?» Вообще-то, справедливо спрашивает.

 

В и к т о р  Б а д и к о в. Есть беспокойство… Стихи. Алматы, 2009, 114 стр.

«Для казахстанских писателей эпохи перестройки, обретения и становления суверенитета Виктор Бадиков большая фигура», — пишет в предисловии поэт Владимир Воронцов. Критик, литературовед Виктор Владимирович Бадиков (1939 — 2008), автор книг «Поэтика прозы Ю. Олеши» (Ольштын, Польша, 1983), «Авторское сознание и социальный заказ. Запрещенная советская литература 20-х годов» (Алматы, 1997), писал также и прозу («Эхо жизни», Алматы, 2007), и стихи. «<…> неподдельное жизнелюбие, простота и доступность стихотворений Бадикова выдают в нем большого поэта», — тут есть несомненное ритуальное преувеличение, свойственное жанру издательских аннотаций, тем более понятное, что книжка вышла почти сразу после смерти автора. Во время моих поездок в Казахстан я слышал, с каким уважением произносили молодые литераторы эту фамилию, как много он для них значил, какая это потеря. И все-таки… он — поэт не большой (с «не» раздельно).

 

Я объяснил, что все мы —

                    маргиналы,

Которым ничего почти

                  не перепало,

Которых вообще осталось

                          мало…

Но мы готовы все начать

                        сначала,

Чтоб родина порой нас

                       замечала.

 

22/Х-2002

 

(«Послесловие к докладу „О русской литературной маргинальности”»)

 

Но сборник этот является необходимым, существенным прибавлением к корпусу уже напечатанных текстов Бадикова, и если в его архиве осталось что-то неопуб­ликованное, надеюсь, оно тоже будет обнародовано.

 

В. К. Х а р ч е н к о. Дневники С. Н. Есина: синергетика жанра. М., НИЦ «Академика», 2009 (на титуле — 2010), 176 стр.

В главе «Феномен сплетни» читаю: «Отрицательный материал о других придает дневниковым записям пикантность „новизны” по принципу „я знаю то, чего вы не знаете”». В повседневном языке слово «сплетня» имеет отрицательные коннотации, но не в данном контексте. Будущий исследователь литературной жизни, особенно литературного быта нашего времени, в поисках источников непременно обратится к многотомным дневникам Сергея Есина. Я понимаю, зачем Есин пишет дневники и зачем он их почти сразу обнародует (впрочем, в эпоху блогов этим уже трудно удивить), я не очень понимаю, зачем сегодня писать отдельную книгу об этих дневниках. Но поскольку изучением творчества Есина В. К. Харченко занимается более десяти лет и выпустила о нем три книги, то… все логично. Итак: «Специфика ансамбля функций в дневнике». Как то: Аутопознавательная функция, Летописная функция, Резервативная функция, Стилепоисковая функция. И трогательное:

«С чем мы не согласны — это с критическими замечаниями Сергея Есина в адрес евреев» (стр. 87).

 

МАРИЯ ГАЛИНА: ФАНТАСТИКА/ФУТУРОЛОГИЯ

МАРИЯ ГАЛИНА: ФАНТАСТИКА/ФУТУРОЛОГИЯ

 

ПОСЛЕДНИЙ РЕДУТ