Тем не менее, в туфлях идти по паркету было гораздо привычнее, и Лэйса искренне поблагодарила своих спутников (который именно из них совершил это маленькое чудо, она не знала). В тот же миг молодая женщина ощутила, как лохмотья, в которые она была одета, преобразились в изящное платье (хотя и немного старомодного покроя), а волосы сами собой собрались в высокую прическу.
"Так лучше?" — спросил насмешливый голос, но интонации его на этот раз были вполне серьезны — как видно, мэллин ждал одобрения своей затее. Лэйса рассыпалась в благодарностях — и тут же, предвосхищая ее желание, перед молодой женщиной возникло высокое зеркало в богатой раме. Оттуда на нее смотрела настоящая древняя правительница, вот только царапина и следы сажи на лице… впрочем, стоило ей только о них подумать, как все эти мелкие изъяны исчезли, а облик молодой женщины дополнился роскошным ожерельем, перстнями и широкими браслетами.
Драгоценные камни приятно холодили шею и запястья, но были, пожалуй, тяжеловаты. Однако, не успела Лэйса об этом подумать, как размер украшений вдвое уменьшился. Молодая женщина не смогла сдержать улыбку. Её наполнила какая-то детская радость.
"Спасибо, вот теперь в самый раз!" — адресовала она благодарную мысль кудеснику, — и услышала в ответ довольное хмыканье.
Как видно, мэллинов увлекла предложенная их товарищем игра, ибо, когда компания расселась за столом, Лэйса обнаружила себя в окружении двух пожилых светских дам в бальных нарядах, и одного расфранченного господина с тросточкой. Форма причесок и украшений на дамах несколько раз менялись, пока каждый из мэллинов не остался вполне доволен принятым образом.
Эта трансформация, несмотря на всю свою невероятность, уняла страхи Лэйсы. Когда молодая женщина оказалась за столом, и сидевшая справа от нее дама, взяв на себя обязанности хозяйки, налила ей в чашечку ароматно пахнущий темный напиток, императрица, поблагодарив, поднесла чашечку к губам и уже хотела пригубить чай, — но тут вдруг в ее памяти всплыли предостережения легенд — смертный не должен пробовать ни еды, ни питья Древнего народа.
"Предрассудки", — тут же отозвался в ее голове насмешливый голос. — "Да и подумай сама, если от мэллинов никто из смертных не возвращается, то откуда же им знать про нашу еду и питье?"
"Действительно", — не могла не согласиться Лэйса, делая маленький глоток и чувствуя, как кровь ускоряет свой бег по ее жилам.
"Смело пей и ешь, это придаст тебе сил и излечит от усталости", — заботливо добавил первый, мелодичный голос.
Третий мэллин по-прежнему молчал.
Ощущение нереальности происходящего одновременно и успокаивало, и мешало расслабиться. Зачем-то ведь они ее пригласили, и весь этот спектакль, он тоже… зачем-то.
"Премудрые, что вы от меня хотите?"
"Ну вот, только сели за чай, а она уже о делах!" — с шутливой обидой произнес второй голос.
Затем последовала небольшая пауза, и Лэйса обостренным чутьем поняла, что мэллины обменивалась между собой неслышимыми репликами.
Наконец в её голове зазвучал первый голос, по-прежнему спокойный и мелодичный:
"Ты хочешь знать, зачем мы позвали тебя к нам. И ты имеешь на это право. Женщина, ты последняя в роду Владеющих Силой, и мы сожалеем, что Сила твоя зря пропадает в вашем меняющемся мире…"
"Но у меня нет никакой Силы, — немного удивленно возразила Лэйса. — Я не умею ни зажигать взглядом свечи, ни исцелять раны наложением рук, как описывается в хрониках былых дней…"
"Ты не понимаешь, — терпеливо продолжал первый голос. — Сила может быть разной. Она может гореть, как костёр, и тлеть, как торф под слоем дерна. В течение многих поколений Сила тлела в твоем роду, лишь изредка вспыхивая, как сухая щепка — но тут же гасла, впустую растрачиваемая на варваров. И сейчас ты носишь в себе великую Силу, но в вашем мире она пропадет втуне, — а ведь эта Сила, при мудром наставничестве, после осторожных тренировок, могла бы разгореться чистым пламенем, освещая Мудрым новые горизонты Знания…"
"Мой народ — не варвары! — немного обиделась Лэйса. — И если Единый уготовил мне судьбу правительницы этого народа, то было бы недальновидным оставить сей путь ради долгих лет тренировок, которые приведут… к чему они приведут? Я — императрица, и не могу бросить свою страну ради бесцельного корпенья над силой, которая тлеет во мне, как торф. Ибо к чему тогда мне будет эта сила — если я брошу свой народ в трудное для него время?"
Лэйса ощутила, как второй голос хотел ей что-то возразить, — это было как лёгкий толчок, — и догадалась, что первый меллин, очевидно, более старший, оборвал его.
"Жизнь смертных — скоротечна, как полет бабочки в весенний день, и смерть неизбежно стоит в конце этого полета. Подумай, акута, что изменит Сила в твоем мире? Она не сможет сделать людей счастливее или прекратить войны. Все эти попытки, как борьба с волнами — прилив наступит и уйдет, независимо, будет человек стоять на пути волн, или нет".
"Человек слабее волн, но он может построить дамбу и победить прилив". — Лэйса до конца не понимала, о чем идет этот спор, но одно было для нее несомненно — она не останется с мэллинами по доброй воле, как бы они её в этом не убеждали.
И мэллины, похоже, это тоже поняли. В разговор вступил дотоле молчавший третий мэллин, и голос его звучал в голове у императрицы глубоко и звучно, как удары колокола:
"Много веков назад мэллины одарили смертного мужа Ульду мудростью, и он стал величайшим королем северных земель. Сейчас в тебе растет великая Сила. Но среди смертных эта Сила сгорит, как костер на ветру, никому не принеся пользы. Поверь, она слишком велика для вашего мира. Но ты можешь передать её нам и тем самым достойно рассчитаться за наш давний подарок… Дай же слово, что сделаешь это, когда настанет срок."
— Как… как я могу передать вам свою Силу? — от удивления Лэйса не заметила, что говорит вслух.
"Сила не твоя. Но она в тебе. И чтобы отдать ее, потребуется твоя свободная воля, — ответил ей третий мэллин. — Обещай, что сделаешь это, когда придет время, и тогда сейчас мы поможем тебе вернуться к твоему народу".
Сидевший за столом пожилой джентльмен почти перегнулся через стол, сверля глазами Лэйсу. Обеими руками он сжимал рукоять своей тросточки. Лэйса догадалась, что третий голос, звучный, как колокол, принадлежал ему. Обе пожилые дамы тоже замерли в ожидании ответа Лэйсы.
— Я обещаю, — после минутного раздумья ответила Лэйса. — Я отдам вам Силу, которую ношу в себе, как только придет время.
"Да будет так", — прозвучал хор голосов в ее голове, и в тот же миг всё вокруг — фигуры мэллинов, столик с чашками на нем, стены, колонны и камин — стало искажаться, менять форму, пока не завертелось и не исчезло в вихре. Туман тоже быстро исчез. Над лесной поляной сияло летнее солнце, в вышине по ярко-синему небу плыли белые облачка, а листья берез и осин тихо перешёптывались на лёгком ветерке.