Читать интересную книгу Пляжная музыка - Пэт Конрой

— Не слишком.

— И что было самим плохим? Знаю, об отце ты мне не скажешь. А в школе?

Джордан подумал о своей короткой жизни, о том, что еще ни разу не получал писем от одноклассников. Его ни разу никто не пригласил в гости, и он никогда не танцевал с девочкой.

— В третьем классе, — решился наконец Джордан, — в феврале меня перевели в очередную школу, третью за год. В День святого Валентина в классе устроили праздничный вечер, и учитель поставил коробочки с именами всех детей. Утром дети положили валентинки в коробочки своих друзей и тех одноклассников, которые им нравились. Учитель назвал твое имя, ты вставал и брал свои валентинки. Одна девочка, Джанет Тету, получила их больше шестидесяти. Она была такой милой и красивой, что некоторые мальчики положили в ее коробочку по четыре-пять валентинок.

— А ты не получил ни одной, — тихо произнес врач.

— Я за всю свою жизнь не получил ни одной валентинки, — признался мальчик. — Мой отец не верит в День святого Валентина. Он считает, что это глупый праздник.

— Джордан, жаль, что мы раньше не встретились. Поступишь в новую школу, продолжай заниматься спортом. Твоему отцу это понравится, а ты не будешь попадаться ему на глаза, — посоветовал врач.

— Нет, после спортивных занятий он заходит за мной. И все — я попался. Это самое плохое время. Когда я остаюсь с ним наедине, — покачал головой Джордан.

— Тебя будет забирать мама. Я обещаю.

— У нас в доме все решает полковник.

— В данном случае решать буду я, — твердо заявил доктор Брилл. — Или тебя будет забирать мать, или ты прекратишь заниматься спортом. Третьего не дано.

Уже гораздо позднее Джордан говорил мне, что не поверил доктору, но все же сказал: «Идет».

— Джордан, весь этот год я общался с твоей матерью, — сообщил доктор.

— Я этого не знал, — удивился мальчик.

— Она очень беспокоится за тебя. И за себя.

— Тоже мне новость!

— Она рассказала мне, что творит твой отец. Нет, можешь не волноваться. Она взяла с меня слово, что я буду молчать. Запретила докладывать об этом военному начальству. И к тому же мы все знаем, что в любом случае они ничего не станут делать. Твоя мать верит, что отец очень тебя любит. Однако боится, что когда-нибудь он тебя убьет.

Джордан сказал мне, что сорвался, услышав эти слова, произнесенные вслух. Хотя в душе давно знал это. Но тогда он почувствовал, что раскрыли потаенное место в его душе, темный закуток, в котором он прятался еще маленьким мальчиком. За свою короткую жизнь он столько плакал, что можно было бы наполнить соленой водой небольшой аквариум. Вот только этих слез ярости никто не видел. И сейчас, сидя перед маленьким добрым врачом, он почувствовал, как по щекам потекли горячие ручейки. Он плакал, потому что тайна вышла наружу и этот нелепый, невзрачный человек заставил его мать признаться в их семейном кошмаре. В детстве он часто просыпался посреди ночи, переворачивался и чувствовал щекой холодное мокрое пятно на подушке, куда стекали его слезы. Словно кто-то взял и пролил стакан воды.

— Я беседовал об этом с твоим отцом, — спокойно заявил доктор Брилл, когда Джордан наконец успокоился.

— Только не это! — воскликнул Джордан, посмотрев на врача испуганными, полными отчаяния глазами.

— Он все отрицал. Я показал ему медицинское заключение, сделанное в сентябре. Тебя положили в госпиталь с переломом челюсти.

— Я получил эту травму во время игры в футбол, — быстро ответил Джордан.

— Именно это ты и сказал врачу в приемном покое, — произнес доктор Брил и протянул Джордану толстый конверт. — Но в том году ты вообще не играл в футбол. Это подтвердил тренер Маккэнн.

— Это было что-то типа игры в салочки с военными парнями, — выпалил Джордан, стараясь угадать следующий вопрос доктора.

— Джордан, это сделал твой отец, — отрезал врач. — Тебе больше не надо врать, чтобы его выгородить.

— А что сказал мой отец?

— Он все отрицал. Поначалу вел себя вежливо и сдержанно. Потом разозлился, но продолжал все отрицать. Затем, убедив себя в том, что я все это сочинил, просто рассвирепел. Для жены и сына терпеть такие приступы ярости, должно быть, безумно тяжело.

— Значит, так и не признал? — поинтересовался Джордан.

— Ничего не признал. Я сказал ему, что не уважаю офицеров и джентльменов, у которых ложь вошла в привычку.

— Так прямо и сказали?

— Да, — подтвердил доктор. — Он, конечно, грозился надрать мою толстую задницу.

— А ведь он мог действительно осуществить свою угрозу, док, — заметил Джордан.

— Не сомневаюсь, но я предупредил его, что судебное разбирательство может пагубно отразиться на его карьере. Я заключил с ним сделку. Сказал, что буду молчать, если он прекратит домашнее насилие.

— Думаете, поможет?

— Нет. А вот твоя мать надеется. Я хочу, чтобы ты сделал все от себя зависящее и не попадал отцу под горячую руку. Будь вежлив. Подыгрывай ему. Он просто кипятком писает, видя, как ты строишь из себя крутого умника, так что не переусердствуй, когда он рядом. Я буду периодически связываться с твоей матерью. Может, подстрижешь волосы?

— Нет. Я еще не готов доставить ему такое удовольствие. Хотя перед началом занятий в школе подстригусь. Обещаю.

— Что ж, все правильно. Удачи тебе. Как-нибудь напишу.

— Я еще ни разу в жизни не получал писем от знакомых мозгоправов. Вы же все равно не напишете. Так зачем зря обещать?

— Я напишу, — ответил доктор Брилл. — Каждый год ты будешь получать от меня весточку.

— Интересно когда? — пожал плечами Джордан.

— На День святого Валентина, — улыбнулся врач.

Вот таким образом тем летом на тенистых улицах Уотерфорда и на залитом солнцем пляже острова Орион Джордан Эллиот занял свое место в нашей компании.

В детской лиге мы махали битой на первых четырех позициях. Майк отбивал первым, Кэйперс — вторым, успевая делать даблы и триплы[125], Джордан — третьим. Он, по сути, и вывел команду в финальные игры чемпионата штата. Я, как самый высокий, сделал в то лето двенадцать хоум-ранов.

На чемпионате в игре против школы города Грира мы проиграли со счетом 0:1. Играя на правом поле, я пропустил флайбол[126] и был страшно удручен, но тренер Лэнгфорд напомнил нам, что еще ни одна детская лига Уотерфорда не доходила до финальных игр. Он сказал, что меня впереди ждет еще много чемпионатов, а потому я с детства должен научиться проигрывать, чтобы, повзрослев, в полной мере ощутить вкус победы.

После игры Джордан неожиданно пригласил Кэйперса, Майка и меня к себе домой на остров Поллок. Мы можем спать допоздна, сказал он, а потом сыграем в баскетбол в спортзале базы или поплаваем в бассейне при офицерском клубе. Я предупредил мать и пошел на стоянку, где вместе с Майком и Кэйперсом уселся на заднее сиденье автомобиля полковника Эллиота. Джордан сидел впереди. Его светлые волосы были все еще мокрыми от пота и усталости. Проигрыш нас всех удручил, и мы, непривычно притихшие, ждали, пока полковник Эллиот обсудит игру с тренером Лэнгфордом.

— Ты спросил у отца, как он отнесется к тому, что мы останемся у вас на ночь? — поинтересовался Майк.

— Я еще перед игрой у мамы спросил, — ответил Джордан. — Что до него, то он вряд ли заметит, даже если я приглашу в дом «Гарлемских путешественников»[127].

Полковник Элиот, одетый в форму морского пехотинца, подошел к стоявшему в тени автомобилю. У него была прямая осанка, а двигался он с мягкостью пантеры. Полковник подошел к машине, пошарил в кармане в поисках ключей, открыл дверь, уселся и вставил ключ в замок зажигания.

— Папа, — произнес в темноте Джордан.

Полковник Эллиот не ответил. Вместо этого он ударил Джордана тыльной стороной руки так сильно, что голова мальчика стукнулась о спинку сиденья, а бейсбольный шлем свалился назад, на колени Кэйперса.

— У тебя было пять уолков[128], пять чертовых уолков. Я же предупреждал, чтобы ты не бросал закрученный, пока как следует его не освоишь. Разве я не говорил тебе, маменькин сынок? Разве не говорил?

— Папа, — еще раз повторил Джордан, изо всех сил стараясь предупредить отца о нашем присутствии в темноте заднего сиденья.

Еще одна затрещина заставила Джордана замолчать, а полковник тем временем продолжал:

— Ты ведь обошел этого чертова мальчишку, который вел счет! Если бы ты не позволил тому маленькому засранцу убежать, то твоя ошибка не обошлась бы нам поражением в решающей игре.

— Это моя ошибка, полковник, — подал голос я.

Застигнутый врасплох полковник обернулся и только тогда заметил нас, потрясенно смотрящих на него с заднего сиденья.

— Мальчики, а я и не знал, что вы здесь. Эй, хорошая игра, парни, и чертовски удачный сезон. Черт побери, в этом автомобиле сейчас сидят лучшие спортсмены, способные встряхнуть наш городишко. Я здесь единственный, кто действительно знает, какими хорошими бейсболистами вы можете стать, играя в таком составе. Давайте-ка остановимся и пропустим по молочному коктейлю. Как насчет молочного коктейля, сынок? — обратился он к Джордану, который смотрел невидящими глазами на все еще освещенное поле.