Правда, оставалась небольшая надежда на то, что тучи рассеются и буря пройдет стороной. Увы, она не сбылась. Прислушавшись, уже можно было различить далекий гул, хотя ветер пока оставался слабым. Никаких сомнений не было: вдали рокотало море, и по его поверхности уже побежали морщины, придавая воде мертвенно-бледный оттенок.
Гарри Гульд с тревогой оглядывал горизонт.
— Кажется, нам придется выдержать еще одно испытание… — произнес Фриц.
— Боюсь, что так. И гораздо более страшное, чем можно предполагать, — отозвался капитан.
— Капитан, — решительно сказал боцман, — сейчас не время сидеть сложа руки. Наоборот, надо смазать их маслом, как говорят моряки.
— Попытаемся подтащить шлюпку ближе к пляжу, — предложил Фриц.
— Да, конечно, — поддержал его капитан. — Прибой нам поможет. А пока освободим шлюпку от всего лишнего.
Ничего другого не оставалось. Все мужчины принялись за работу. Паруса, мачту, руль, банки и жерди сняли со шлюпки и перенесли в пещеру.
Когда прибой усилился, шлюпку уже подтянули шагов на двадцать, но этого оказалось недостаточно; чтобы уберечь ее от ударов волн, надо протащить еще столько же.
При полном отсутствии вспомогательных приспособлений боцман подложил под киль доски, чтобы облегчить перемещение шлюпки, и все принялись толкать ее с носа и кормы. Но усилия оказались напрасными: тяжелая лодка, вдавившись в песок, не подвинулась ни на шаг от последнего заплеска океана.
К вечеру ветер усилился и грозил вскоре стать ураганным. В скопившихся над головой тяжелых тучах беспрерывно сверкали молнии, раздавались жуткие удары грома, чудовищным эхом отражавшиеся от скал.
Хотя отлив оставил шлюпку на песке, становившиеся с каждой минутой все сильнее волны поднимали ее корму.
В этот момент проливной дождь, насыщенный электрическими зарядами, с такой силой обрушился на пляж, что его тяжелые потоки, казалось, взрывают песок.
— Дженни, дорогая, — обратился Фриц к жене, — ты не должна оставаться с нами под этим ливнем… иди в пещеру, и ты, Долли, и вы, госпожа Уолстон.
Но Дженни и слушать об этом не хотела, пока не вмешался капитан Гульд.
— Возвращайтесь, госпожа Церматт, — попросил он.
— Только вместе с вами, капитан, — ответила молодая женщина. — Ведь вы еще недостаточно окрепли.
— Со мной ничего не случится, — твердо ответил капитан.
— Дженни, прошу тебя, уходи, — настаивал Фриц.
Женщины оставили берег только тогда, когда дождевые струи, смешавшись с градом, обрушились на песок словно картечь.
Мужчины, оставшиеся возле шлюпки, прилагали нечеловеческие усилия, выдерживая порывы ураганного ветра, налетевшего на берег. Волны, уже разбившиеся, обдавали брызгами весь пляж.
Все слишком хорошо понимали, сколь велика опасность. Можно ли уберечь шлюпку от ударов, которые она испытывала, резко переворачиваясь с боку на бок?.. Ведь, лишившись суденышка, они не смогут покинуть берег до наступления зимнего сезона.
Когда волны заливали пляж и приподнимали шлюпку, все пятеро, уцепившись за борта, изо всех сил удерживали ее. А буря скоро разбушевалась вовсю. Огромные молнии сверкали в двадцати местах сразу. Когда они ударяли в скалы, там слышался шум падающих на водорослевую подстилку обломков. О, если бы эти молнии смогли, подобно пушечному ядру, пробить в скальной стене такую брешь, которая помогла бы им взобраться на вершину!
Вдруг огромный вал, высотой в двадцать пять — тридцать футов, поднятый ураганом, обрушился на пляж словно смерч.
Опрокинутые этим водоворотом, Гарри Гульд и его товарищи были отброшены в кучу водорослей, и только чудом эта гигантская волна не увлекла их за собой в океан.
То, чего так опасались путешественники, произошло. Сорванная со своего ложа, шлюпка сначала потянулась за волной в глубину пляжа, затем какая-то исполинская сила подняла ее и бросила на скалы, разбив в щепы. Обломки несчастного суденышка еще некоторое время виднелись среди морской пены, а затем навсегда исчезли за мысом.
Глава XXIII
Положение осложняется. — Дженни проводит серьезный разговор с женщинами. — Мужчины запасают рыбу для зимовки. — Попытка обогнуть мыс. — Печальное Рождество. — Альбатрос с Дымящейся горы.И без того удручающее положение путешественников осложнилось еще больше. Находясь в шлюпке, подвергая свою жизнь всем опасностям плавания в открытом океане, капитан Гульд и его спутники по меньшей мере сохраняли бы пусть слабую, но все-таки надежду встретить какой-либо корабль или какой-либо берег. Корабль им встретить было не суждено. Берег, к которому они пристали, оказался необитаемым, и теперь они вообще вынуждены отказаться от всякой надежды покинуть его.
— Не сомневаюсь, — произнес Джон Блок, обращаясь к Фрицу, — если бы подобная буря настигла нас в открытом океане, то шлюпка и мы вместе с ней уже давно лежали бы на дне.
Фриц ничего не ответил и, спасаясь от проливного дождя и града, побежал к пещере, где уже сидели в отчаянии от случившегося Дженни, Долли и Сузан. Укрытый скалой от моря грот оказался недоступным для ливня.
Дождь прекратился только к полуночи. Боцман вытащил тогда из расщелины в скале охапку сухих водорослей и разжег костер, чтобы просушить насквозь промокшие одежды.
Пока буря не начала стихать, небо по-прежнему озаряли молнии. И лишь когда ветер погнал темные тучи на север, вспышки молний стали менее частыми. Но даже дальние вспышки по-прежнему озаряли бухту, а ветер дул с прежней силой, разгоняя волну, с пеной набегавшую на берег.
Лишь с рассветом обитатели пещеры решились выйти наружу. По небу плыли низкие рваные облака, задевая верхушки скал. Во время ночной грозы молнии два или три раза попадали в скалы, о чем свидетельствовали валявшиеся у их подножия обломки. Но, увы, нигде не видно было достаточно большой расселины или щели, через которую можно взобраться на верхнее плато.
Гарри Гульд, Фриц и Джон Блок собрали все, что осталось от шлюпки: мачту, фок и кливер, швартовы, снасти, руль, весла и якорь-кошку с цепью, даже доски от сидений и бочонки с пресной водой. Большинство из этих предметов, искореженных и переломанных, вряд ли можно использовать в дальнейшем.
— Какое жестокое несчастье, — сокрушался Фриц. — Ужаснее всего, что с нами женщины и ребенок… Какие испытания ждут их на этом безжизненном берегу!
Франц, как ни велика была его вера в Бога, на этот раз хранил молчание. Да и что он мог сейчас сказать?
Один Джон Блок не терял присутствия духа. Не натворила бы буря других бед, думал он про себя. Более всего он опасался, как бы волны, обрушившиеся на берег, не унесли с собой в море черепах и не разбили яиц. Это оказалось бы действительно непоправимой бедой для потерпевших кораблекрушение, — теперь его друзей по несчастью иначе не назовешь.