Однако слова Велеяра возымели должный эффект.
— Мне пришлось это сделать, — не развоплотив, но опустив меч, что держала в одной лапе, Инанна приподняла голову Герусет, на которой навеки застыл оскал. — По праву сильной теперь я сар-волод, и я клянусь, что моё правление будет лучше. Если ты поклянёшься мне Тьмой и всем, что тебе дорого, что будешь служить мне, я оставлю тебе твою должность, ведь в первую очередь сар-волх заботится о Нашаре, и ты не производишь впечатление безумца…
— Право сильного? — Велеяр внимательнее осмотрел ослабшую драконессу, лишь чудом и неимоверными усилиями расправившуюся с Герусет. Откинув отрубленную голову Герусет, Инанна проявила в лапе Жезл и наставила его на Велеяра, другой лапе держа наготове меч на случай, если регалию вновь попытаются выбить.
— Жезл Боли и Трон Солкара теперь мои. А ещё — Радужный меч и воля Тьмы, благоволившей мне. Этого набора вполне хватит, чтобы оставаться сверху, каким бы сильным магом ты ни был. Даже если я отпущу всех рабов из пирамид, что я и собираюсь сделать. Герусет потеряла власть не потому, что проиграла мятежникам, а потому, что предала драконов, позволив этим мятежникам появиться. А я буду править ради народа, а не против него, как прошлая сар-волод. Если кто-то будет служить мне, то лишь добровольно, но если кто-то вздумает мне перечить — получит моего гнева сполна. Все остальные вольны улетать куда захотят, возможно, к Светлым на старый материк — переучиваться в послушных слуг заповедей, если им нравятся тираны. Моя воля велика, но я — не тиранка. Я знаю, что такое совесть. И если то, что о тебе рассказывают — правда, если ты ценишь Нашар больше всего на свете, я готова принять тебя под свои крылья. А ты готов променять безумную и жестокую сестру на свободный и счастливый Нашар?
— Герусет в прошлом… — Велеяр прикрыл очи. — Но, закрывая глаза, я всё ещё вижу её живой.
Глава девятая
Жертвы
* * * Нашар. Настоящее время. * * *
Обратный путь от мерзостного храма деструкторов прошёл сложнее, чем подлёт к нему. Хотя Воплощения отступали с большими спешностью и прытью, чем деструкторы, что предпочитали гибель в объятиях своего божества, несколько раз на Тёмных нападали из засады. Если для Намиры появление злых культистов было неожиданностью, что и говорить об Александре! Он не питал иллюзий по поводу кошмарных земель, где очутился, но каждый новый кошмар появлялся внезапно и был непредсказуем.
Только покинув подземный ход, чёрная самка принялась перестреливаться с каким-то грязным и толстым чешуйчатым драконом. Если бы Александр не был столь выбит из разума чередой опасностей, он бы удивился, что подобные вообще могут летать, даже с такими мускулистыми крыльями. Пернатая забрасывала дракона целыми очередями острой энергии, но заряды в метре от тела натыкались на возникающие в воздухе и пропадающие столь же внезапно чёрные руны, которые походили на руны на стенах злополучного храма деструкторов. Неуязвимый для атак дракон, усмехнувшись, вдруг был буквально раскромсан резко вырвавшимися из его тела лезвиями. Ошмётки его туши падали на скалу и в реку, но эти клинки плотным облаком, как разгневанные осы, полетели в крылатую. Она нагнула голову и прошептала что-то еле слышное… Но от одного этого звука Варлада охватил беспричинный ужас. Его просто задавило исходящими из этого неразличимого слова злобой и тьмой. Падая в изнеможении, он увидел, как и клинки рушатся на землю, ржавея прямо в полёте и, уже грохаясь на камень, раскалывались.
— Так это нельзя оставлять, — Намира подняла за предплечье Александра обратно на лапы, одним взглядом побудив его стоять прямо. — На каждом шагу безумцы, приближающие всеобщую смерть. Сейчас же лети в столицу и расскажи её лидерам о том, где храм Баотаса, а я соберу детей, — не дожидаясь реакции, она поднялась в воздух и сразу же в нём растворилась.
И как Варладу искать этих, как их, саров, в Утгарде? Он там не знает никого, не имеет понятия, кто может выслушивать такие вести, а кто в лучшем случае пошлёт. С подобными мыслями переселившийся в новый мир и новое тело человек летел над лесами и скалами, вспоминая дорогу назад. Вдоль реки до пригорода и башен с зеркалами — для летуна не очень далёкий путь. Влажные тучи заполнили уже всё небо, но гроза прошла, дождь слегка капал только время от времени, не слишком моча шерсть.
Надо приземлиться у самого большого здания — наиболее вероятно, что это дворец или администрация. Там уже можно будет обратиться к любому — любой вменяемый служащий перенаправит его к нужному. Да, вменяемый… кто знает, есть ли такие.
Покружив над домами, крылатый решил, что группа пирамид за символической оградой в сердце города походит на административный центр. Там находилось достаточно много народа, и Варладу пришлось преодолеть свой страх перед местными жителями, чтобы подлететь. С другой стороны, чем больше тут собралось горожан, тем меньше подозрений к самому Александру. Черношёрстому легко удалось затеряться в толпе и осмотреться.
Внимание тихо переговаривающихся драконов обращалось на вершину самой большой пирамиды, где стояли несколько выразительных личностей. Больше всего внимания Александра привлекла ярко-красная самка, сильно выделявшаяся от остальных своим почти горящим оттенком. Она держала перед народом речь, внятную для всех несмотря на дистанцию — наверное, помогала особая акустика архитектурного комплекса.
— Кто из вас считает, что суть Тьмы — это полное разрушение всего? И нас самих — тоже? Те, кто перепутали хаос и ничто с Тьмой, хотят уничтожить созданное нами государство. Надо разворошить их гнездо и раздавить все яйца их личинок, но, пока они скрываются, не обратиться ли нам к помощи Света, чтобы он их нам проявил?
Крылатые стали удивлённо переговариваться, но тут же замолчали, когда на площадку пирамиды вывели, держа за лапы, ещё одну крылатую, так же заметную своей золотой шкурой, но, в отличии от рыжей драконицы, та выглядела понурой и побитой.
— Моей волей, — красная к ней приблизилась и взяла, как зайца, за длинные уши, поднимая голову, — и волей всех моих верных слуг, после смерти ты полетишь и