неспешно подошли к ящику и замерли друг напротив друга. Решить, кто первым возьмет его в руки, видимо, было затруднительно. Я стояла за спиной Алексея и кусала губы, молясь про себя, чтобы эта свистопляска скорее закончилась. Мне хотелось прыгнуть за руль, дать по газам и мчать отсюда, сломя голову. Потому что когда они откроют ящик…
Тут Алексей, вроде бы внял моим молитвам и решил откланяться:
— Я свое дело сделал, надеюсь, нас больше не побеспокоят. Всем счастливо оставаться. С этим, — он ткнул пальцем в Зверева, — делайте все, что пожелаете. В рамках закона и совести.
Я мысленно перекрестилась, но рано обрадовалась. Чернов сделал знак рукой и с противной ухмылкой заявил:
— Эй, друг, постой. Пока все не выяснится, я бы предпочел, чтобы вы остались. Мы тут с человечком потолкуем, и, если все так, как ты говоришь — мы тебя не держим. И веселую вдову тоже. Ее вообще удержать проблематично.
Тут он мерзко захихикал, а я начала мысленно прощаться с жизнью. Сейчас они начнут пересчитывать деньги…
* * *
Пока две группировки увлеченно решали, кто первым откроет ящик, от здания столовой отделилась фигура в черном и плавно заскользила вдоль здания. Видимо, видела ее только я, потому что старательно смотрела в сторону, избегая глазами злополучный ящик.
Было в движении этой фигуры, которая словно выросла из гигантской тени, отбрасываемой дубом, что-то странное. К примеру, способ ее передвижения. Честному человеку незачем так красться, пытаясь слиться с темнотой. Я уже вознамерилась зачем-то закричать, но внезапно раздался какой-то громкий хлопок. Скорее всего, так звучал выстрел. Раньше при мне из пушек не палили, потому я не была до конца уверена. С двух сторон закричали.
Тут опять что-то взвыло и грохнуло. Ахметов, стоявший впереди группы, внезапно вскинул руки и упал. Фигура в черном исчезла, но тут уже начался форменный дурдом, и понеслась настоящая стрельба. Что-то ухало, свистело, взрывалось, люди вокруг истошно матерились и орали.
Первыми легли парни Чернова: в них стали палить ахметовцы, решив, что босса хлопнули враги. Сам Чернов, хоть и попытался стрелять в ответ, но был больше озабочен своим спасением, потому стал отползать в сторону. Все это я наблюдала и мысленно стенографировала, лежа на земле и закрыв голову руками. Точнее, какое-то время я вообще смотрела только в землю, так что не берусь точно судить, что там творилось.
Кода я приоткрыла оба глаза, Чернов был еще жив, но через секунду и его настигла вражеская пуля. Остальные то ли разбежались, то ли где-то спрятались. Выяснять это желания у меня не было, а ступор вообще мешал думать и действовать.
Тут я непроизвольно заметила, что Зверев тоже лежит с дыркой в голове: во время стрельбы он, видимо, сделал попытку сбежать, рванул вперед, но попал под огонь. Все это время лежавший рядом и прикрывавший меня своим телом Алексей наконец проявил недюжинную смекалку. Схватив мою руку, потащил в машину.
Пока я, плюхнувшись на сидение, пыталась отдышаться, он на бешеной скорости развернулся. Машина, взревев и дернувшись, рванула в сторону дороги. Тут я наконец начала орать. Перестала я только тогда, когда мы выскочили на шоссе и стали стремительно приближаться к городу.
Когда я смогла окончательно закрыть рот, то перевела свой ошалевший взор на Алексея. И тут же увидела кровь на рукаве его рубашки.
— Леша, ты ранен, — всхлипнула я. — Не умирай!
— Ничего, детка, до свадьбы заживет, — с интонацией крутого парня из вестерна ответил он мне. И даже лихо подмигнул. Я ничего не соображала, но задавать вопросы мне было уже не по силам.
— Давай остановимся, я тебя перевяжу. Нужно ехать в больницу, нужно вызвать полицию, скорую, — зубы мои стучали, мысли путались, а руки противно дрожали.
— Я же говорю, пустяки, — мягко возразил Алексей. — Наверное, просто немного поцарапался.
— Не спорь со мной, — разозлилась я, потому что здорово волновалась за его здоровье. Да и за свое тоже. В состоянии аффекта человек может не чувствовать боли, не хватало еще, чтобы он истек кровью и умер на моих глазах.
Наконец мы на бешеной скорости въехали в город, затормозили в первом же дворе и, недолго думая, слились в объятиях. Надо сказать, адреналин в крови делал безумные скачки. Осознание того, что пару минут назад я могла быть уже трупом, вызывало неуемное желание размножаться. Инстинкт, ничего больше!
Мы слегка увлеклись и даже забыли, что находимся в городе. Благо, время было до того позднее, что случайных прохожих не наблюдалось. Когда я вернулась в реальный мир и лежала в объятиях своего спасителя, поглаживая его руки, меня вдруг озарило:
— Погоди, так это не кровь, а краска! Ну конечно, это же площадка для пейнтбола! У тебя же даже раны нет…
— Что? А, точно, — пробормотал Алексей, видимо, тоже пребывавший на вершине блаженства. — Наверное, красный шарик раздавил, когда упал в кусты. То-то я думаю, что даже не болит ничего.
Пересаживаясь на свое сидение, я заметила сзади многострадальный ящик с деньгами.
— Ты и деньги успел забрать? — удивилась я, потому что не помнила, когда это он исхитрился его туда водрузить.
— Рефлекс, — пожал он плечами. — Эти придурки все равно друг друга перебили, деньги там без надобности. Только лишняя зацепка для ментов.
— Я одного не понимаю, кто первым начал стрелять? И зачем?
— Наверное, хотели выяснить, кто главный, но слишком увлеклись. Тем более, сегодня горел склад Чернова, вот тебе и повод для начала войны. Так бывает. Не забивай себе голову. Главное, что теперь тебя никто не побеспокоит.
— А полиция? — не унималась я.
— Что полиция? Скажут: очередной бандитский беспредел, я следователю Яшину невзначай солью информацию, кто такой израильский дядя. И даже по секрету скажу, что это он стрелял в Петьку и его дружка. А там уже пускай наш бравый служитель закона сам выкручивается, как он до этого додумался. Хотя, после того, как нашли кости, кое-что стало понятно. И менты все же зашевелились.
Строя версии одна краше другой, мы вскоре добрались до моего дома. Во дворе, с тревогой поглядывая на дорогу, тосковали Пелагея