Такое оскорбление, после которого останется только одно: сражаться, невзирая ни на какие обеты.
Трех молодых наемниц такое внимание к своим персонам со всех сторон тоже сильно волновало. Но это, как ни странно, только помогло им до крайней степени мобилизовать все свои силы и следить за каждым словом или вырвавшимся жестом. Хорошо еще, что общими усилиями они прочитанную книгу о правилах поведения на балу и о нормах поведения в быту запомнили наизусть и теперь знали почти все нюансы куртуазности и детали поведения высшего общества. Вот и старались применить все эти нюансы в таком грубом и неженском деле, как пошлое наемничество, и в таком месте, пребывание в котором все-таки недаром приравнивалось к боевым действиям.
Геройский поступок в первом же рейде привел к еще одному неожиданному последствию. Если во время перехода к границе к трем красавицам еще как-то присматривались и не слишком спешили «подбивать клинья», то после памятного ночного рейда каждый ловелас или прожженный донжуан посчитал своим прямым долгом завоевать сердце выбранной им воительницы. Атак как в среде бесшабашных, лихих и ни перед чем не останавливающихся наемников каждый считает себя самым неотразимым, щедрым и славным, то стоило сразу посочувствовать трем бедняжкам. Настолько мощно и целенаправленно стали действовать толпы ухажеров. Стало доходить до того, что фривольные и даже скабрезные предложения стали делаться чуть ли не на ходу и в попытках перекричать друг друга. Понятно, что ничем хорошим это не кончилось. Трио Ивлаевых пришлось выбирать: либо краснеть после каждого окрика в спину, либо найти самых достойных кандидатов и «спароваться» с ними, либо самим раз и навсегда пресечь кровопролитными методами нелепые восклицания, намеки и предложения в свой адрес.
Вот так и получилось, что спокойствие в полку окончилось на четвертый день опять-таки по причине нахождения в составе трех новеньких наемниц. Если на второй день после банкета они еще старались мягко отвадить от себя настырных кавалеров, то на второй они уже рычали и отвечали оскорблениями вперемежку с последними предупреждениями. Как это ни странно, но женская треть полка ни в коей мере не поддержала своих коллег, не встала на их защиту и не осадила нахалов и грубиянов. Большинство женщин только и ждали с ехидными улыбками, чем все в итоге закончится. Еще и поговаривали при этом:
— С Апашей они поссорились, а как теперь под мужиками крутиться станут?
Зря ехидничали. Никто крутиться не стал.
На четвертый день, еще в предобеденное время, Мария так обгадила и оскорбила словесно охамевших приставал, что четверым из них ничего не оставалось, как вызвать Ивлаеву на дуэль. Двойняшки сотворили то же самое, получив себе в противники еще по два человека. И все дуэли были назначены во время полуденного отдыха. Командира с майором как раз не было в полку, замещающий их строевой капитан и сам был не прочь прижаться к любой из красавиц, поэтому никаких мер по запрету предстоящего кровопролития принято не было. Зато зрителей оказалось полно: все, кто находился в тот момент в лагере. Даже толпа леснавских пограничников примчалась поглазеть, как будут наказывать зазнавшихся героинь. Хотя многие на такие заявления резонно возражали:
— Посмотрим, кто еще кого накажет! — и ссылались на феноменальные способности в фехтовании прославленного трио: — Как бы они дырок своим ухажерам не наделали!
Единственное, на что употребил свою власть строевой капитан, так это запретил смертельные удары и ограничил продолжительность дуэлей тремя ранами. То есть вынос трупов не состоялся. Зато представление получилось просто великолепным. Сражались по очереди, только одна пара противников. И если первые мужчины выходили на бой с покровительственными улыбками и намерением покрасоваться перед публикой и наказать наглых, строптивых красавиц, то последние — с побледневшими лицами и решительно горящими глазами. Словно они шли на последний свой бой с однорогими демонами. Потому что девушки и в самом деле смотрелись словно однорогие демоны, у которых вместо смертельного рога убийственное продолжение руки в виде шпаги или рапиры. Причем уделывали своих противников довольно быстро и, скорее всего, даже чрезмерно жестоко. В единой, слитной атаке наносили глубоко проникающие раны в бедра, а напоследок дырявили, а то и рассекали левый бицепс.
Кровищи пролилось чрезмерно. А когда раненых уже унесли к мечущимся и злобно рычащим врачам, Мария Ивлаева вышла на ристалище и официально заявила для всех присутствующих:
— Последующие дуэли мы будем проводить только до смерти. Если хоть кто-то еще из мужчин попытается оскорбить нас или наш род — он получит дырку в лоб. Если станет хамить в боевой обстановке — убьем на месте по праву нашей крови! Все слышали? Вот и отлично, повторять больше не собираюсь.
Все-таки один балагур и отчаянный весельчак в толпе нашелся:
— Ну с оскорблениями я согласен, ребята перестарались. А вот если я жениться хочу? Если я с самыми искренними чувствами?
— Да чувствуй себе на здоровье! — Балагур даже отшатнулся, настолько неожиданно рядом с ним возникла одна из двойняшек. — Но если хочешь дожить до своей свадьбы, лучше подожди, пока одна из нас сама обратит на тебя внимание. А до того даже томными взглядами надоедать настоятельно не рекомендую.
Толпа зрителей и болельщиков, оживленно обсуждая увиденное, еще не успела разойтись с пригодной для плаца площадки, как в полк вернулось командование. И вполне естественно, так и не спешившись, ринулось к столпотворению. Строевой капитан уже с некоторой опаской доложил по полной форме о происшедшем мини-турнире, но как только сообщил о выходе из строя сразу восьмерых наемников, полковник пришел в неописуемую ярость. Прямо там он обзывать капитана всеми известными ему плохими словами не стал, только рявкнул:
— Вряд ли мы с тобой дальше сработаемся!
Потом объявил всеобщее построение полка и умчался к своему командирскому шатру. Там его дожидались какие-то закамуфлированные плащами всадники, прибывшие в лагерь вместе буквально минут десять назад. Пока они там что-то обсуждали, за наемников принялся заместитель Дункана Белого по кадрам. Он около получаса ходил внутри квадрата из четырех шеренг и хоть выражался более-менее литературным языком, но делал это так, что и женщины и мужчины стояли в большинстве своем красными. Причем некоторым речевым оборотам могли позавидовать признанные в этом мире ораторы, декламаторы, защитники и прокуроры. Умел достать подчиненных майор, умел! И делал это довольно смело, потому что в уставе наемников запрещалось вызывать старших офицеров на дуэль, будь ты хоть поцарником или принцем. Да и не указал он ни одного имени или фамилии. Отчитывал всех скопом, группами, вдоль и поперек. Монотонное перечисление всех умственных недостатков не-которых животных, которые имеют наглость считать себя людьми, пронимало до глубины мозгов и доставало до печени. Печень вместе с ногами от стояния по стойке «смирно» начинала болеть и разливаться желчью. Но хуже всего наемникам казалось то, что конца-краю этим наущениям они не видели. Но роптать или возмущаться вслух пока не решались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});