Мутноджимет рассмеялась, вскинув подбородок, и опрокинула свою чашу над головой. Вода тонкой струйкой потекла по ее шее к пупку и начала собираться в ложбинке между сомкнутыми коленями.
– Матушка пытается снова стать примерной женой. Ей это не идет. Хотя отец выстроил для нее очень уединенное поместье на противоположном от города берегу реки, она вскоре начнет тревожиться и метаться, пока зов Ахмина не станет слишком сильным. Потом она незаметно улизнет.
– Эйе любит ее.
– И она его тоже. Не в этом дело, тетушка. Только в Ахмине она чувствует себя в безопасности.
Я понимаю, – подумала Тейе с внезапным приливом сочувствия к прекрасной, вечно растрепанной жене Эйе.
– Мутноджимет, я пришла сюда сегодня не только посплетничать. У меня к тебе дело, – прямо сказала она. – Это не священный приказ, требующий неукоснительного выполнения. Ты можешь отказаться, если хочешь.
Мутноджимет заулыбалась.
– Ты хочешь, чтобы я сделалась твоей осведомительницей в Ахетатоне, не правда ли, богиня?
Тейе криво усмехнулась. Она недооценила степень проницательности, скрытой под этим томным безразличием.
– Да. И я хорошо заплачу тебе. Ты стоишь в стороне от борьбы за власть. Тебя ничего не заботит, поэтому ты сможешь обстоятельно рассказывать обо всем, что видишь и чувствуешь.
– Хоремхебу это не понравится, – резко возразила Мутноджимет. – И это неправда, что меня ничего не заботит – Ее глаза прояснились, и она пристально смотрела на Тейе – Меня заботит мой муж. Я не стану подвергать его опасности или риску впасть в немилость.
– Однако о твоих похождениях не сплетничает при дворе только ленивый.
– Фи! Скоротать бесконечные полуденные часы, наслаждаясь красивым телом, что из этого? А за Хоремхеба я готова пойти на убийство.
Тейе скрыла свое удивление.
– Став моей осведомительницей, ты, в конечном счете, сделаешься его защитой. Это только вопрос времени, пока те, кто окружает моего сына, увидят необходимость заставить его понять, где правда. Хоремхеб, конечно, не может верить ни в превосходство Атона, ни в малодушную политику умиротворения, которую ведет Эхнатон в отношении империи. Фараон нуждается в истинных друзьях, Мутноджимет, в людях, которые смогут противостоять ему ради его же блага.
– Хоремхеб переехал в Ахетатон только потому, что фараон пообещал ему монополию на нубийское золото, которой в настоящее время владеют жрецы Амона, – ответила Мутноджимет, – и, возможно, потому, что он уже имеет некоторое влияние. Он любит твоего супруга, императрица, независимо от того, верит он в его правоту или нет. Он не понимает его, но он готов быть преданным.
– Хоремхеб всегда был предан мне!
– Он и сейчас тебе предан, но нам нужно как-то жить, и, кроме того, он ничего бы не добился, если бы остался в опустевшей Малкатте или отправился охранять границу, хотя отец и пытался отослать его обратно. – Она встала, скользнула к бочонку и зачерпнула еще воды. Тейе покачала головой, отказавшись от предложенной чаши, и Мутноджимет, прислонившись к колонне, выпила сама. – Ты можешь поклясться, тетушка, что не станешь замышлять никаких заговоров с участием моего мужа?
– Разумеется, я могу поклясться! Хоремхеб – лучший из молодых военачальников Египта, и я знаю, что для него преданность своей стране превыше всего.
– А сколько ты будешь мне платить?
Тейе улыбнулась про себя.
– Сотня новых рабов каждый год, из любой страны по твоему выбору. Четверть моих доходов от торговли с Алашией. И разрешение распахать и оросить сто акров земель в моем поместье в Джарухе, прикажешь возделывать их для себя.
Мутноджимет кивнула.
– Договорились. Но я буду сама решать, о чем тебе докладывать, не обязательно о том, о чем ты захочешь знать, и не буду диктовать никаких посланий, чтобы потом их нельзя было обратить против меня.
– Я думала об этом. Дам тебе своего раба с отрезанным языком. Ты будешь пересказывать ему свои доклады, а по приезде он будет записывать их в моем присутствии. Я буду читать донесения и сразу сжигать их.
– Императрица, ты знаешь, что я ленива и не стану бегать, запыхавшись, с одного приема на другой или околачиваться у закрытых дверей, в надежде услышать какую-нибудь новость. Кроме того, я не уверена, что могу доверять тебе.
– Тогда приставь ко мне своих шпионов.
Они обе рассмеялись. Мутноджимет сползала спиной вниз по колонне, пока не опустилась на корточки.
– Мне не нужны от тебя отчеты о царской политике, – помолчав, продолжала Тейе. – Я хочу знать о том, что витает в воздухе, хочу знать о настроениях людей. Тебе не придется посылать сообщения регулярно. Уверена, что Эйе тоже будет держать меня в курсе.
– Фараон выстроил там для тебя огромный дом, – тихо сказала Мутноджимет. – Зачем ты остаешься здесь, в клонящемся к упадку городе? Это из-за моей вздорной сестры?
– Я – богиня, – холодно ответила Тейе и поднялась. Мутноджимет небрежно поклонилась. – Да живет твое имя вечно, – закончила разговор Тейе и, ступив в сияние позднего солнца, направилась к воротам, где дремали ее слуги.
Сад больше не навевал сладостных воспоминаний, но, склонив голову, чтобы защитить лицо от солнца, она осознала, что сердце у нее заныло вовсе не от воспоминаний об ушедших днях, а от внезапной зависти к Мутноджимет. Она оглянулась. У портика никого не было, стулья еще стояли, сдвинутые вместе, на камнях высыхала лужица воды, и в траве валялась чаша, брошенная Мутноджимет.
В ночь накануне отъезда фараона из Малкатты Тейе не могла уснуть. Она весь день бродила по своим покоям, не в состоянии ничем заняться, в ожидании, что Эхнатон пришлет за ней. Она вызвала танцоров, позвала Тиа-ха, чтобы отвлечься, и Пиху, чтобы та сделала ей массаж, но все ее мысли были о человеке, который был ей и сыном, и мужем, и ребенком, и возлюбленным. Она отказывалась верить, что он может уехать, не сказав ей ни слова, хотя уже миновали месяцы с тех пор, как он выражал желание провести хоть какое-то время наедине с ней. Он не давал никаких указаний касательно управления старым дворцом, не оставлял никого из своих людей, чтобы обеспечить связь со своей императрицей. Казалось, будто с его отъездом все огромное величественное строение, которое долгие годы было сердцем Египта, исчезнет, оставив лишь ящериц и тушканчиков, которые будут ползать по его камням. Тейе гордо отказалась встретиться с ним. Если он желает отплыть, даже не простившись, будто она уже умерла, так тому и быть. Она говорила себе, что жаждет такой же покойной старости, какой наслаждалась ее тетка, царица Мутемуйя, в роскошных покоях гарема. Тейе пресытилась битвами.