сутью из тебя дар уйдет. Но сделать так, что ты им покорно служить станешь, — возможно. Ты человек, а значит, тебя можно принудить к сотрудничеству. Страх, страсть, алчность — мало ли хороших инструментов существует? Сам не заметишь, как не к тому берегу прибьешься.
— Ни к какому прибиваться не собираюсь, — сообщил ей я. — У меня уже есть работа, ее мне предоставило государство. А все эти заколдованные места и прочая экзотика — без меня.
— Одно радует — по глазам видно, что сам понимаешь, какую глупость сказал, — фыркнула старушка, от которой, похоже, ничего нельзя было утаить. — Упрямишься? Твое право. И решать, как дальше жить, тоже тебе, никто подобное оспаривать не станет, твоя судьба — она только твоя. Но ты уже стал частью мира, который живет по правилам, отличающимся от тех, что ты знал раньше, и чем быстрее ты осознаешь и примешь этот факт, тем больше у тебя шансов выйти сухим из воды. Подумай о моих словах, а я пока кое-кому позвоню.
Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Я никогда не любил интриги и хитроумные планы, они вызывали у меня здоровое раздражение. Насмотрелся я на папашины многоходовки за времена детства и юности, и на те последствия, которые они иногда вызывали. Нас с мамой как-то раз вообще чуть в машине не взорвали. Я сам этого не помню почти, маленький был, и дома эта тема не поднималась, но шила в мешке не утаишь, мне про это Сивый рассказал, который, в свою очередь, случайно узнал про данный факт от своего отца, который с моим батей не раз совместные сделки проводил.
Еще меньше мне нравилось место пешки в чьей-то игре, а именно его, похоже, мне сейчас и пытались отвести, причем сразу несколько разных людей. Ну, если безвестного лидера вурдалаков и Стеллу можно отнести к людям, разумеется. Впрочем, и личность Карла Августовича начинала у меня вызывать все большие и большие сомнения.
— Какая вурдалачья семья пытается тебя охомутать? — деловито осведомилась у меня Павла Никитична. — Кто ее глава?
Кстати, по внешнему виду этого божьего одуванчика можно было подумать, что она в лучшем случае древний «Сименс» вытащит из сумочки или там еще какой антиквариат, вплоть до аппарата, в который надо кричать «барышня, барышня». Ан нет, в ее руке находился вполне себе современный Xiaomi чуть ли ни этого года выпуска.
— Понятия не имею, — отозвался я. — Он до меня не снисходил, а я его имя не спрашивал. Общался с неким Данилой, на вид ему лет тридцать. Резкий и дерзкий. Если бы осиновый кол или серебро на эту публику действовали, я бы с радостью его прибил.
— Спорный вопрос, — усмехнулась старушка. — Убить матерого вурдалака не так просто, как в кино или книгах, уж можешь мне поверить, даже при условии того, что ты знаешь, как это надо делать. Эта публика за свое прогнившее существование цепляется до последнего. Ладно, я тебя поняла. Олег, он не знает, кто его пытается за горло взять. Но, полагаю, кто-то из серьезных тузов, не шушера. И покоя они ему не дадут, пока своего не добьются. Ты понял меня?
Не знаю, что ей ответил неизвестный Олег, но радости мне услышанное не добавило. Повторюсь: тот факт, что эта дама разбиралась в сути происходящего вокруг меня, сомнений не вызывал, а значит, перспективы вырисовывались так себе.
Может, из столицы на недельку свалить, а? Куда-нибудь в Турцию или Черногорию, где виза не нужна? «Загранник» у меня есть, правда, Шенген год как кончился и я его не продлевал. А смысл? Денег на хорошую и большую поездку давно не водилось, а Мармарис и Анталия меня особо не прельщали, несмотря на огромное количество имеющихся там развлечений, гастрономических изысков и доступных девичьих тел. Во-первых, я там уже бывал, во-вторых, я с некоторого времени не сильно большой поклонник круглосуточного шумно-алкогольного отдыха. Просто этот этап был давно пройден и возвращаться к нему мне не хотелось. Опять же жарко там сейчас безмерно.
Только вот что решит эта неделя? Да и вообще это вариант «а-ля Юлька» получается. Закрыть глаза ладошкой и убеждать себя в том, что вокруг ничего страшного нет. Это я еще молчу о снах, которые неминуемо придут ко мне если не сегодня, то завтра, становясь с каждой ночью все нестерпимее реалистичными. И двух змейках на груди, которых зовут Стреча и Нестреча. Эта парочка мне мигом покажет небо в алмазах, задумай я не делать то, что от меня Великий Полоз ждет.
Так что нечего строить бессмысленные планы, нет в этом никакого конструктива. Они хотят меня играть по-своему? Хорошо. А я попробую сделать так, как хочется мне, вот и поглядим, кто останется стоять на ногах последним. Как там у Джека Лондона? «Человек не побежден, пока его не победили».
— Выдохни, — посоветовала мне Павла Никитична, убирая телефон во вполне себе брендовую сумку. Она вообще, похоже, весьма и весьма продвинутая бабуля, а в молодости, сдается мне, вообще «зажигалкой» той еще была. — Ты, как дождевая лягушка, надулся от собственной значимости. Есть такие в Африке, очень забавно выглядят. Сами маленькие, а раздуваются ого-го как! Ну да, Хранитель кладов — по сути своей персона, идущая вне категорий, они всегда стоят ровно посередке между Ночью и Днем, потому что людьми после обретения дара быть не перестают. Только это не повод думать, что мир теперь вокруг одного тебя крутится, Валера, это не так. Да и жизнь твоя неприкосновенной не является, ты отныне уязвим даже больше, чем раньше. Твой талант нужен многим, но не все станут договариваться, будут и такие, которые не умеют или не хотят слышать слово «нет». Знаешь, как предыдущий Хранитель кладов голову сложил?
— Знаю, — вздохнул я. — Замучили его братки до смерти.
— Вот именно, — назидательно произнесла старушка. — Кстати, Францев, тогдашний начальник Отдела, пытался докопаться до того, кто этих полудурков на него навел, но так и не смог этого сделать. Предшественника твоего, Толю, я знала лично, он был очень осторожен, а с наступлением смутных времен и вовсе на дно лег, но эти ухари его нашли. Они словно знали, где искать. И, самое главное, непонятно, кто их потом убил. Официально вроде как теневые держатели рынка антиквариата проплатили месть, для них Толя всегда был палочкой-выручалочкой. Вот только ни один из них так и не подтвердил своего участия в финансировании данной забавы, хотя беседы с этими господами проводили люди, умеющие узнавать истину в ее последней инстанции. Проще