И при чём тут Карри? Его сила убеждения и слабый пророческий дар, не влияющий ни на кого из высоких семей, и на неё, кстати, тоже, как они могут сейчас помочь ей?
И что об этом знал Рэй? А он знал! Почему не сказал ничего? Не объяснил? То, что и ей не объяснил тоже, – нет никаких сомнений.
Крот. Из-за него? Что он рядом? И Рэй боялся, что тот обо всём догадается? Но кто же это?
То, что снайпер был своим – Грэм не сомневался с самого начала. Другой стрелял бы в голову сразу, и то, что он приподнялся, закрывая Карри, его бы не спасло. Это однозначно.
Рэй знал, как подтолкнуть их обоих друг к другу.
Знал.
И то, что здесь произойдёт, тоже, выходит, знал. Предполагал-то уж точно. И привел их друг к другу в самый последний момент. С какой целью? И он был уверен, что ты догадаешься… Почти.
Что ж, старый друг. Надеюсь, ты наготове!
Два перекрестка под красный. На третьем стало ясно, отчего незнакомец смеялся, и Грэма чуть-чуть отпустило. Тормозов не было. Слава богу, у него. Не где-то там, в неизвестности, у Карри. Это всего-навсего его тормоза!
Как разошёлся с дедулей на допотопном сарае – не вспомнил бы ни за что в жизни. С остановкой возникли некоторые проблемы. Это дерево можно тоже списать на последствия урагана – одним больше, одним меньше…
И вот она – раскалённая уже крыша гостиницы. Разумеется, терраса была пуста. Сумасшедших не нашлось – несколько посетителей под кондиционерами в зале. Карри среди них не было. Вероятно, отправилась в номер. Пожалуйста, пусть ты отправилась в номер!
Кажется, он бегом скатился по лестнице, чтобы почти снести дверь нетерпеливым своим стуком. Но никто не открыл.
Резко позвал:
– Кэри! – и, выругавшись, решительно высадил дурацкую преграду плечом. Чтобы выдохнуть мысленно: «Жива» – и тут же напрячься, увидев отчаянье в её огромных глазах. Услышать, как она простонала:
– Я держу его! Но это не всё! Не всё!
Душно. В этот миг было болезненно душно.
Спокойно набирались знойным жаром пыльные улицы Родного, лишённые скупого летнего ветерка, заторможенно и неохотно двигались вокруг редкие люди. Кто-то смеялся, у кого-то, кряхтя, надрывалось старое радио на садовом участке. Там, кстати, в обнимку с Оксанкой, в тени старой яблони, спал счастливо Южик.
Пара бледных растерянных машинистов с обречённым ужасом поглядывали из-за плотного круга охраны на покорёженный старенький трактор. Останавливаться они не имели права. Но и не остановиться означало – локомотиву сойти с пути без вариантов.
Маленький человек посреди большого дворцового парка припал на левое колено, разводя в стороны руки, тяжело опустил голову, будто то, что держал, было чудовищно неподъёмным. Толкнулась в стороны от него тугая, плотная волна, укрывая мощнейшим куполом всю Срединную землю, всех людей, всё живое, что было вокруг.
Вспыхнуло невидимым сиянием яркое поле вокруг старого разрушенного замка, загоняя обратно липкую тьму, рванувшую сдавить и разрушить купола сотворённой защиты. И в тот самый миг, когда силы младшей Сневерг и последнего Лэррингтона соединились, засверкало торжественным синим.
Грэм ринулся вперёд.
Одним размашистым рывком обхватить и, уже оборачиваясь вокруг женщины, развернуться спиной к окну, на запад. Уверенно кивнуть разливающемуся от них двоих ровной, плотной дугой силы синему свету. И удовлетворённо отметить: «Сейчас», – прямо перед тем, как оглушительный грохот раскроит утреннюю тишину.
Тугая взрывная волна вырвалась и, соприкоснувшись, вдруг увязла в синем спокойном сиянии.
Злилась, пыталась ударять, но уверенно гасла. И уже притихшая, всё же выгнула створки окна, те, что не были открыты, прошла через качнувшиеся тела командора и его маленькой женщины, захлопнула несчастную дверь и проскользнула, чуть заметная уже, обратно. Окна с гулкой вибрацией вогнулись на место, и немое безмолвие опустилось на вздрогнувший город.
Тишина. Сколько она продлилась, никто и никогда не узнает. После взрывов всегда так – оглушительно тихо. А он, кажется, ничего не заметил. Кроме спокойных, уверенных глаз и тронувших его подбородок волос её, той, которую крепко держал в руках и отпускать больше вообще был не намерен.
– Это значило «да»? – Хуже момента узнать найти было невозможно. Улыбнулся косо. Карри дёрнулась. Прижал к себе плотнее. Наплевать, что ответит, вот честно. Потому что выбора ни у неё, ни у него всё равно нет. Собственно, это уверенности и придавало.
Упёрлась лбом ему в грудь и молчала. Только вцепилась тонкими своими пальчиками сильнее.
– Карри, – позвал тихо. – Сокровище моё, я ведь…
– Да… Грэм, это было… «да», – решительно вскинула подбородок. И он не сразу, только повторив себе несколько раз, сообразил, выхватил смысл. Запрокинул голову, беззвучно засмеялся. А Карри добавила: – Но через пару недель придётся спросить опять. Потому что сейчас я ничего не соображаю.
– Не принимается, – пытался нахмуриться, торжествующе улыбаясь. Не сильным даже. Нет. Она делает его всемогущим. Теперь это ему очевидно. – И сбежать всё равно не удастся.
– Я и не собиралась, – опять прижалась щекой и просто молча рядом дышала.
Тихо сберечь внутри щемящее чувство, чтобы потом до последнего вздоха это бережно помнить. Мучительно не орать себе: «Ты смог, у тебя получилось!», одёргивать отчаянно свои руки, чтобы крепче, чем надо, не стиснуть и не поломать нечаянно её хрупкие рёбра – совсем ненормальный.
– Что там произошло? – спросила спустя пару тихих минут.
– Взорвался заминированный товарный, – прошептал неохотно. – Поедешь со мной. Одну больше не оставлю. Но там будет страшно, – предупредил слегка нервно. Непонятно, как она это перенесёт. Это сильно пугало.
– Я единственный репортёр в городе. Вариантов у меня всё равно нет, – поморщилась коротко. – Надо найти остальную группу.
– Найдём, – уверенно пообещал командор Лэррингтон. – Всех найдём, – сощурился недобро. И не удержался, обнял свою Сневерг сильнее.
Грэм на минуту прикрыл глаза. Это действительно было чудом. Что догадался. Что успел. Чудо, что вообще её в этой жизни встретил. Как открепить теперь от неё свои руки? Как позволить ей хотя бы на шаг отдалиться? Не позволит, не открепит и от обещаний не освободит. Он был в этом уверен.
Гриб за окном начинал медленно, чуть заметно клониться, западать набок. Ветер сносил облако взрыва прочь от города, в точно рассчитанную Эли сторону, на глазах смертельно напуганных, неожиданно собранных и притихших горожан.
Потрёпанный Родной растерянно замер, таращился неверяще побитыми окнами и вывороченными рекламными щитами, хлопал укоризненно вольными обрывками газет. Крыша подорванного локомотива пролетела километра три и упала почти в самом центре, к счастью, никого не поранив. К ней потом ещё долго ходили «смотреть» по добротно засыпанным стеклянной крошкой улицам.