class="p1">Итак, сведения о реформе и о тех, кто ее проводил, довольно скудны. И все же мы можем и должны поставить вопрос о том, чем же была вызвана и как должна быть оценена реформа Эфиальта. Чтобы выяснить характер реформы и выявить ее основные направления, следует еще раз сказать о тех функциях, которые ареопаг исполнял до и после рассматриваемой реформы, и таким образом попытаться реконструировать то, что произвел Эфиальт[965].
Если суммировать то, что уже было сказано в предыдущей главе, складывается следующая картина. В ведении ареопага находились дела об убийствах, которые с глубокой древности рассматривались на холме Ареса[966]. Ареопагиты судили также и за попытку ниспровержения существующего строя и установления тирании (Arist. Ath. Pol. 8. 4; 16. 10)[967]. Начиная со времени Солона в ареопаг поступали так называемые исангелии (eisangeliai) (Arist. Ath. Pol. 4. 4)[968]. В ареопаге проводилась проверка (dokimasia) и слушались отчеты должностных лиц (euthynai). Кроме того, ареопаг охранял законы (nomophylakia) и осуществлял надзор за их исполнением[969].
Надзор за законами и их исполнением, по-видимому, может рассматриваться как важнейшая политическая функция ареопага, с давних времен закрепленная за ним[970]. Филохор отмечает, что ареопагиты следили за тем, чтобы должностные лица неукоснительно соблюдали законы. А кроме того, они должны были, присутствуя в народном собрании и в совете 500, препятствовать решениям, вредным для города (FGrHist 328 F64 b)[971]. Эту функцию сохранил за ареопагом и Солон, поручив ареопагитам охранять принятые им законы (Arist. Ath. Pol. 8. 4). Возможно, это и было тем, что Плутарх называет осуществлением надзора за всем в государстве (episkopos panton) (Plut. Sol. 19). Итогом реформы стало то, что некоторые существенные функции ареопага были переданы совету 500 и народному собранию и гелиэе. Ареопаг лишается многих существенных полномочий и, в частности, права надзора за законами (nomophylakia). Филохор отмечает, что Эфиальт создал коллегию из семи номофилаков, которые должны были надзирать за исполнением законов, оставив ареопагу лишь дела по убийствам (FGrHist 328 F64 a – b)[972]. Некоторые исследователи считают, что лишение ареопагитов права надзора за законами было осуществлено через введение graphe paranomon – жалобы на противозаконие[973]. Р. Сили полагает, что ареопагиты были лишены права надзора за законами еще до реформы Эфиальта[974].
Возможно, в 403 г. до н. э. nomophylakia будет возвращена ареопагу. Афинский оратор Андокид упоминает декрет Тисамена 403 г. до н. э., которым ареопагу вновь поручался надзор за законами (Andoc. I. 84). Данная мера выглядит несколько странной, поскольку она явно шла вразрез с тем, что происходило в Афинах. За год до принятия этого закона была восстановлена афинская демократия, а вместе с ней и отмененные Тридцатью тиранами установления Эфиальта. Ч. Хигнетт, например, полагал, что возвращение надзора за законами ареопагитам было временной мерой, вызванной чрезвычайными обстоятельствами[975].
Однако вернемся к Эфиальту. После его реформы совет 500 получает право проверки должностных лиц (dokimasia)[976]. П. Родс обнаруживает существенное расширение компетенции совета 500 после 462 г. до н. э. Если до этого времени совет имел преимущественно пробулевтические функции, то после реформы его функции расширились: в совет должны были направляться чрезвычайные заявления – eisangeliai. В совете стала проводиться dokimasia – проверка лиц, избираемых на ключевые должности[977]. О передаче исангелий в совет 500 говорит и Р. Сили, для которого этот факт является свидетельством того, что Эфиальт не был радикальным демократом, но стремился усовершенствовать государственный (судебный) механизм[978]. Т. Рилл, в свою очередь, полагает, что передача докимасии в совет 500 была основной целью реформы, поскольку ареопагиты имели слишком широкие возможности для того, чтобы заблокировать выдвижение на должность архонта неугодного им претендента[979].
Вот как пишет об этом Аристотель: «Помимо всего этого совет производит докимасию кандидатов в члены совета на следующий год и девяти архонтов. Притом прежде он имел право окончательного отвода кандидатов, теперь же им предоставляется право апеллировать в суд» (Arist. Ath. Pol. 45. 3; ср. 55. 2–4). Возможно, эта функция была передана совету именно в результате реформы Эфиальта. Кроме того, у совета появляются и судебные функции. «Совет судит большинство должностных лиц, и особенно тех, которые распоряжаются денежными суммами. Но его приговор не имеет окончательной силы и может быть обжалован в суде. Также и частным лицам предоставляется право подавать заявления относительно любого из должностных лиц, обвиняя его в том, что оно поступает противозаконно. Но и этим должностным лицам, в случае если совет признает их виновными, возможна апелляция в суд» (Arist. Ath. Pol. 45. 2).
Другим следствием реформы стало расширение компетенции гелиэи – народного суда. Со времени Солона, который ввел процедуру ephesis, отдельные судебные дела передавались на рассмотрение народного суда[980]. В 80-е годы V в. до н. э. гелиэя, как мы говорили ранее, уже рассматривала гражданские иски, здесь могли выноситься решения по наиболее значимым судебным делам[981]. Итогом реформ Эфиальта, по мнению Г. Уэйд-Джери, стало преобразование народного суда (гелиэи) из апелляционной палаты в суд высшей инстанции[982].
Изменяется и система отчетности должностных лиц (euthyna), которая проводится теперь именно в гелиэе. Если учесть то количество магистратур, которые существовали в демократических Афинах, то можно предположить, что именно эта передача вызвала необходимость разделения гелиэи на отдельные палаты – дикастерии[983]. По мнению Р. Сили, передача euthynai судам, с одной стороны, была процедурным усовершенствованием, а с другой – позволяла избавиться от различного рода предубеждений при вынесении решений, что и было, по его мнению, содержанием проведенной Эфиальтом реформы.
Новая процедура имела теперь две стадии. На первой стадии отчет сдается логистам. «Перед ними должны сдать отчет все, кто исправлял какую-либо должность. Это – единственный орган, который контролирует сдающих отчеты и вносит дела об отчетности в суд. И если логисты уличат кого-нибудь в хищении, то судьи признают его виновным в воровстве и сумма обнаруженного хищения уплачивается в десятикратном размере. Если логисты установят, что кто-нибудь принял подарки, и судьи признают его виновным, то определяют его проступок как взяточничество; уплачивается и за это в десятикратном размере. Если логисты признают кого-нибудь виновным в неправильных действиях, судьи определяют его преступление как злоупотребление и причиненный ущерб возмещается в настоящей своей стоимости, если виновный выплатит эту сумму до девятой притании; в противном случае она удваивается. Однако десятикратный штраф не удваивается» (Arist. Ath. Pol. 54. 2).
Говоря о самой реформе, многие исследователи обращают внимание и на то, что Эфиальт, по сообщениям