влиятельным государственным органом.
Мы полагаем, что росту влияния ареопага и ареопагитов в большей мере мог способствовать Кимон и его окружение. Ирония истории в данном случае состоит в том, что сам он мог и не быть ареопагитом, поскольку не избирался архонтом[908]. Однако как представитель едва ли не самого знатного афинского семейства он мог быть тесно связан с ареопагом[909]. Даже торжественное перенесение в Афины «костей Тезея» и начало почитания легендарного царя может рассматриваться как акт, укреплявший влияние древнего совета, поскольку античная традиция именно Тезея называет создателем ареопага[910].
Однако Эфиальта подвигнет к реформе не столько моральный авторитет ареопага, сколько его политическое значение. Вряд ли реформатор мог лишить заслуженной славы как сам орган, так и отдельных его членов. Влияние ареопага, о котором писал Аристотель, скорее всего, основывалось не только на авторитете этого органа и отдельных его членов. Гипотетически активизацию ареопага можно связать с усилением политической борьбы в Афинах, в частности с начавшимся преследованием Фемистокла, которое завершится его изгнанием из Афин по закону об остракизме (Arist. Ath. Pol. 25. 3–4; Diod. XI. 54. 3–5). Его изгнанию, как мы говорили выше, будет предшествовать политический процесс, инспирированный его врагами, наиболее влиятельным из которых, надо думать, был Кимон.
Древние авторы сообщают о нескольких политических процессах, хотя далеко не все исследователи доверяют этим свидетельствам. Спартанцы, которые занимались расследованием деятельности Павсания, выступили с обвинениями и против Фемистокла. «…Он, – излагает позицию спартанцев Диодор, – был большим другом Павсания и вместе с ним сообща замышлял предать Элладу Ксерксу. Лакедемоняне вступили в контакт и с врагами Фемистокла, подстрекая их к тому, чтобы они выступили против него с обвинением, и дали им деньги, убеждая в том, что Павсаний, решив предать Элладу, сообщил о своем замысле Фемистоклу и предложил разделить с ним его намерение. Фемистокл же не принял предложение, но и не посчитал нужным разорвать дружбу с этим человеком. Тем не менее, хотя враги выступили с обвинениями против него, он тогда избежал осуждения» (Diod. XI. 54. 2–5)[911]. Быть может, к этому процессу относится рассказ Плутарха об Аристиде, проявившем великодушие по отношению к своему давнему сопернику (Plut. Arist. 25).
Упоминание Кимона позволяет предположить, что дело слушалось не в ареопаге[912]. Согласно Диодору, Фемистокл обвинялся в том, что не донес на Павсания. В итоге он сумел опровергнуть выдвинутые обвинения и был оправдан народом и ареопагом. Поэтому можно предположить, что ареопагиты приняли вынесенный народным собранием или гелиэей оправдательный приговор.
Несмотря на оправдание, Фемистокл вскоре будет изгнан по закону об остракизме[913]. Активную роль в изгнании Фемистокла сыграет афинский демос, о чем свидетельствует немалое количество найденных археологами острака с его именем[914]. И нам остается только гадать, было ли тому причиной охлаждение афинян к своему лидеру или успешная пропаганда его врагов.
Назвать точную дату изгнания не представляется возможным[915]. В версии Диодора это произошло в архонтство Праксиерга, т. е. в 471 г. до н. э. (Diod. XI. 54. 1)[916]. А затем последует второй, на сей раз заочный процесс против Фемистокла[917]. Мотивами для возбуждения процесса становятся новые обвинения со стороны лакедемонян, а также активная антиспартанская деятельность Фемистокла в Аргосе[918]. В Афинах его обвинителями становятся Леобот, сын Алксеона из Аглавры, и спартанцы (Plut. Them. 23; Diod. XI. 54. 4).
Возможно, именно изгнание Фемистокла будет означать существенное смещение баланса в пользу знати – Кимона и его сторонников, среди которых, надо думать, было немало ареопагитов. Впрочем, следов их вмешательства в упомянутые выше судебные дела мы не обнаруживаем. И тем не менее именно по ним нанесет первые удары будущий реформатор Эфиальт. Обратим внимание на то, что в «Афинской политии» организация Эфиальтом политических процессов против ареопагитов напрямую связывается с главенством ареопага (Arist. Ath. Pol. 25. 1–2).
Другим событием, в котором нередко обнаруживают следы вмешательства ареопагитов, был судебный процесс против Кимона. В 463 г. до н. э., как мы говорили, политические оппоненты попытались привлечь к суду уже Кимона, но тот был оправдан (Plut. Cim. 15). Возможно, он был привлечен к ответственности во время сдачи им должностного отчета (euthyna) (Arist. Ath. Pol. 27. 1)[919]. Но сам судебный процесс против Кимона, скорее всего, был инициирован народным собранием или гелиэей (Plut. Cim. 14; Plut. Per. 10)[920]. Общественным обвинителем тогда был назначен Перикл. Если в упоминаемых Плутархом судьях видеть гелиастов, то следует предположить, что оправдательный приговор был вынесен в гелиэе.
Мы можем допустить, что оправдательный приговор по делу Кимона был вынесен благодаря участию в разбирательстве ареопага, как полагают некоторые авторы[921]. Считается даже, что вмешательство ареопага в упомянутые судебные дела станет впоследствии поводом для проведения Эфиальтом демократических реформ[922]. Действительно, ареопагиты имели юридические основания для оправдания Кимона, поскольку именно в ареопаге заслушивались отчеты должностных лиц. К тому же ареопаг имел возможность влиять на решения народных судов. Ранее ареопагом был оправдан Аристид, привлеченный к ответственности Фемистоклом (Plut. Arist. 4). Однако сказанное Плутархом свидетельствует о том, что, несмотря на суровость обвинения, народные судьи не склонны были применять крайние меры. Если это так, то оправдательный приговор, подтвержденный ареопагом, и в этом случае был вынесен в гелиэе[923]. Иначе говоря, противостояния народного суда и ареопага в этом деле могло и не быть.
Другими словами, говорить о доминировании ареопага было бы преувеличением. Период доминирования ареопага совпадает с так называемой эпохой Кимона, который, не будучи ареопагитом, представлял аристократическое направление в афинской политике. Однако очевидно, что в упомянутых нами судебных процессах значительно большую роль сыграл не ареопаг, а народное собрание или гелиэя[924]. В чем же тут дело? Почему народное собрание на равных участвует в рассмотрении этих дел? Быть может, ареопаг еще до реформы Эфиальта утратил (или постепенно утрачивал) право вести дела по исангелиям, как полагают некоторые исследователи?[925] Мы находим этому другое объяснение. Высказывается предположение, что уже в это время существовало установление, согласно которому наиболее важные решения, в том числе и судебные, не могли выноситься без рассмотрения демоса – «без большинства народа (aneu demou plethuon)»[926]. Другими словами, судебные слушания, инициируемые по исангелиям, т. е. ареопагом, проходили в гелиэе или народном собрании.
Возможно, это было связано еще с одним весьма древним установлением. Ксенофонт приводит постановление Каннона, в силу которого «каждого оскорбившего величество афинского народа надлежит арестовать и он должен предоставить объяснения народному собранию; если он будет признан виновным, он подвергнется смертной