Теоретики — худшее наказание мира, решил Ростик. Эти типы, которые знакомы только со мной, вывели постулат идеального человека, а ведь они еще не знают женщин… От этого ему стало смешно, но он не рассмеялся. Почему-то для этого требовалось другое состояние духа, а смеяться фальшиво Рост не собирался, не хотел предавать неискренностью это очень человеческое качество — смех.
А может быть, все наоборот, сказал себе Ростик, будь ты поумнее, ты бы уже выискал здешнюю библиотеку и читал ученые трактаты о том, что эти ребята напридумывали. В том, что здешняя библиотека не считалась «закрытым» объектом, как в цивилизации пурпурных, он был уверен. Наоборот, здесь приветствовали каждого, кто хотел бы хоть немного продвинуться в изучении мира, но не исключено, что отслеживали бы книги и авторов, которыми увлекается такой необычный читатель… М-да, решил Рост, возможно, это справедливо. Все-таки война идет, причем тяжкая, с непомерными потерями и уступкой влияния, даже с признаками отступления… Хотя до полного проигрыша, кажется, еще далеко.
Вот тогда, кажется, он и решился. Он сказал:
— Друг-Докай, все это очень здорово. Но вот ведь какая штука, не могу избавиться от впечатления, что это вам нужно для какой-то цели. Да ты и сам кое в чем признавался во время нашей первой беседы…
Шипирик за плечом даже зашипел от такой бестактности. Но Рост был уверен, что он делает все правильно. Более того, он почему-то сразу, едва произнес эти слова, понял — Докай готов к такому повороту событий, даже рассчитывал на него. А возможно, ему кто-то подсказал, что так и должно получиться.
Докай все же помрачнел, потом слегка небрежно произнес:
— Я еще многого не досказал, чему хотел тебя научить. Но если так получилось… Вы, люди, вообще слишком торопитесь.
— Расскажи, друг-Докай, чего вы ждете от человечества? — попросил Ростик, уже остывая после своего эмоционального всплеска. Добавил: — Чего вы ждете от меня?
Докай молча походил перед экраном, который уже не был экраном, а показывал какие-то разводы, довольно интересные для глаз, но вполне бессмысленные. Рост, кажется, уже знал это молчание своего учителя. Оно показывало, что он пребывает в сомнении.
— Чем я оказался для вас интересен настолько, что вы, не считаясь с трудностями и затратами…
— Хорошо, — серьезно отозвался Докай. — Ты единственный, кто видел…
— Лучше я сам, — вдруг проговорил еще чей-то голос.
Рост огляделся в поисках динамика, но не нашел его, вероятно, он был очень здорово замаскирован. Пернатый сжался в своем полукресле-полулежанке, ему стало очень страшно.
— С кем я говорю? — вежливо поинтересовался Рост, не сомневаясь, что помимо динамика тут находится и микрофон.
— Я — Саа-вюрмп-то-нуакола, — проговорил голос с совершенно непонятным выговором. Он вообще произносил слова без ударений, с некоторой механической старательностью.
— Кто ты?
— Металлолабиринт, как ты назвал меня в одном из своих размышлений. Я разговаривал с тобой, когда тебя только подвозили сюда.
Вот теперь Росту было впору сжаться в своем кресле, чтобы не так видно было, насколько он ошеломлен.
— Весь город… разумен?
— Более того, я единственный действительно разумный среди вас всех.
Будь в этих словах больше выражения, можно было бы подумать, что металлолабиринт, служащий основанием всего этого города, а может, и всех других циклопических строений, которые Рост с Шипириком видели на горизонте, хвастается своей силой и могуществом.
Рост перевел дыхание и спросил:
— Чего ты хочешь… Никола?
Так уж у него получилось. Он и не хотел ерничать, но все длинное, с невозможным выговором слово уложилось в одно русское имя. Докай неожиданно хихикнул. Он продолжал читать сознание Ростика, словно это была открытая книга.
— Ты… — голос помедлил, — можешь меня так называть. — Снова молчание, во время которого для этого существа, вероятно, проходили геологические эпохи. Почему-то Рост отчетливо понимал, каким чудовищным, невероятным по человеческим представлениям разумом, какой интеллектуальной мощью обладает это металлическое образование. — Ты единственный человек, вообще единственное существо на этом континенте, кроме очень доверенных чегетазуров, кто видел, где в их цивилизации находятся… площадки складирования окаменевших «думающих камней».
Рост не понял его, но потом, возможно, из-за сигнала, который пришел от мангустов, вспомнил… Он действительно что-то видел, в той самой странной машинке, установленной на специальном столике в имении Фиската. И угораздило же его… А может, только так и нужно было поступить? Кто бы его вывез от пурпурных, если бы он тогда не сунул свою голову в шлем?
— Речь о старых чегетазурах, — еще раз пояснил Никола.
— Я ничего не помню из того, что видел там, — признался Ростик. — Вы ошиблись, я не могу служить источником каких-либо знаний.
— С твоей помощью, — неожиданно мягко вступил в разговор друг-Докай, — мы способны восстановить эти видения, реанимировать их. Если ты позволишь, конечно.
Кто когда-либо спрашивал разрешения залезть в мои мозги, хмыкнул про себя Ростик, но внешне серьезно ответил:
— Разумеется, я разрешаю. Но ведь не только для того, чтобы узнать, где находятся эти площади, вы возитесь со мной? Достаточно одного толкового разведчика, того же Гесига, если у вас трудности с другими ракетолетами, и вы бы получили… Так что давайте уж начистоту — зачем я вам нужен?
— Ты не представляешь, как они защищают эти пространства, — сказал Докай.
— Летатель ничего бы не принес, — своим механически-мерным тоном сказал Никола. — Во-первых, мы даже приблизительно не знаем, где искать. А во-вторых, они умеют очень неплохо сворачивать пространство. На их картах, которые иногда тоже попадают к нам в руки, это видно, я даже думал, что ты уже подошел к этому пониманию.
— Если и подошел, то неявно для себя, — буркнул Ростик. — Я видел только то, что было там изображено. Кажется, действительно, там было поле, довольно значительное, в десятки квадратных километров, уставленное этими самыми менгирами… Но как его можно спрятать в пространстве? — Он вдруг спросил в упор, не замечая, что его тон стал резким, чуть ли не приказным: — Почему это для вас так важно?
— Правильно, — отозвался Никола. — Ты и к этой идее уже почти подошел. Еще бы немного, и ты… Видишь ли, Рост-человек, Полдневная сфера обладает только двумя конструкциями, удерживающими ее в состоянии общей, едва ли не живой чувствительности. При желании ты можешь назвать это ее нервной системой, помимо тех систем, которым тебя пытался научить друг-Докай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});