ощутил в себе избыток сил. Отвага так и лезла через край. Он зашагал к лагерю. Но земля предательски раскачивалась. А ноги отказывались слушаться. Камни вечно попадались на дороге. Несколько раз упал. Еле поднялся. Наконец добрался до лагеря. Но спать не хотелось. Решил промчаться на коне по ночной степи. Долго не мог накинуть чепрак на спину коня, который вертелся, не давался, сердито фыркал. Появилась Зарина, умоляла его оставить эту затею и идти спать, но Исмен прогнал ее. Тогда настырная девчонка привела Томирис. Та не умоляла и не просила, а просто избила его. Била крепко, по-мужски: все лицо разукрасила, чуть нос не сломала. В конце скрутила, приволокла к костру Уархага и швырнула на землю. Грозно предупредила: только пусть посмеет подняться до утра, – всего изуродует.
Исмен не злился на нее. Наоборот, протрезвев, утром пошел просить прощения. Девушка умыла его, сделала примочки под разбитым глазом, напоила кислым молоком с солью – казалась ласковой и заботливой. Но в конце сказала: если еще раз застанет его в таком виде, прирежет не раздумывая. Он поклялся больше не притрагиваться к вину.
Вскоре подошел еще один запоздавший обоз. В повозках оказались разобранные осадные орудия и опоры для штурмовых башен. Строителей встретили смехом и шутками: поспели вовремя.
Софит с радостными визгами бросился обнимать Исмена. Замер в нерешительности, увидев Томирис. Щеки покраснели. Она сама его обняла за плечи и дружески потрепала непослушные светлые вихры.
– Я начал писать поэму, – радостно воскликнул он. Стал рыться в своей дорожной сумке, достал свиток папируса. – Вот, послушайте. Я назвал ее «Дочь Артемиды» …
– Вечером прочтешь, – мягко остановила его Томирис. – Сядем у костра, и тогда прочтешь. А сейчас мне надо проведать Барсину.
– Ты стамофилак? – К ним подъехал всадник на уставшем коне, в пыльном плаще. По вискам стекали грязные капельки пота.
– Я из гетайров, – удивился Исмен. Разве он не видит белый плащ с золотой каймой?
– Александру срочное послание от Аристотеля из Стагир. Где его найти?
– Я передам. Слезай с коня и отдохни.
Исмен взял из рук вестового деревянный цилиндрический чехол с посланием и направился в город. Он позвал с собой Софита:
– Пойдем, покажу тебе столицу Персиды. Этот город не похож ни на один другой.
– Хочешь сказать, что он красивее Вавилона и величественней Мемфиса? – не поверил юноша.
– Нет…Как тебе объяснить? Он по-своему красив. Сам все увидишь.
* * *
Стоматофилаки преградили дорогу. Александр просил не беспокоить. Исмен потребовал доложить гегемону о послании. Один из стражников осторожно вошел в покои. Вскоре появился вновь и пригласил Исмена войти.
В покоях правителя висел неприятный винный перегар, не выветриваемый слабым сквознячком. Курительницы с ароматной смолой едва разбавляли его.
В полутьме, на коврах, в окружении подушек возлежал Александр, в неряшливо накинутом персидском наряде. Рядом сидела Таис на низенькой табуретке в белом тонком хитоне и извлекала из небольшой кифары печальную мелодию. Тихо пела о далеких синих горах и прозрачных быстрых реках, где сами боги ходят пастухами, а девушки все стройны и прекрасны, словно лесные нимфы. Александр слушал, затаив дыхание, полуприкрыв веки. Таис закончила песню. Но Александр еще находился в забытьи. Девушка осторожно спросила:
– Тоскуешь по родине?
– Нет, – встрепенулся Александр. – Может, чуть-чуть… Нет, я, просто, устал от пьянок и безделья. Мне нужна война. Не могу вот так жить в тишине и покое. Я долго не протяну, валяясь в подушках, превращусь в законченного жреца Вакха. А еще, мне неуютно в этом дворце и в этом городе… Как будто я в темнице… Мне не хватает света, трудно дышать…
– Так покинь его, – предложила Таис.
– Не могу. Персеполь – центр Державы. Теперь Персия моя, и столица эта – моя.
– Перенеси столицу в другой город. Разве мало чудесных городов? Вавилон, Сузы, Экбатан… А какую чудесную ты выстроил Александрию…
– Согласен с тобой. Что за столица, если рядом нет ни моря, ни крупной реки… Но с Персеполем как поступить? Дело в том, что Персиполь еще и священное место огнепоклонников. Здесь находится неприкасаемая книга Ахуры Мазды. Ее нельзя выносить из ападаны, иначе взбунтуются вся Персия. А если я покину стены Персеполя, мои враги тут же сделают из этого города храм. Он станет священным местом борьбы со мной. Здесь будут зреть заговоры против меня.
– Тогда, надо спросить у наших мудрецов, как поступить, – разумно решила Таис.
– Я уже спросил. А вот и ответ пришел.
Александр вынул свиток папируса из деревянного чехла, принесенного Исменом.
– Почерк Аристотеля, – узнала Таис, мельком заглянув в документ.
– Он самый, подтвердил Александр. – Кому я еще могу доверять? Только Зевсу и Аристотелю.
– И что советует тебе самый умный человек ойкумены?
– Сама взгляни.
– Ты мне доверяешь божественную тайну? – хищно улыбнулась Таис. Быстро пробежалась глазами по письму. Ее брови нахмурились, а на чистом лбу появилась морщинка. – Конечно, так поступать – жестоко. Но, учитель подсказывает единственный верный выход.
– Ты мне должна помочь в этом деле.
– Не смею отказать богу.
– И запомни: тайна должна остаться тайной.
С этими словами Александр положил свиток в чадящую курительницу. Папирус принялся коробиться, тлеть и вскоре вспыхнул, сгорев до серого пепла.
* * *
Исмен ничего не понял из их разговора. Александр отпустил его, сказав, что сегодня он ему не понадобится. Выйдя из ападаны, увидел Софита. Юноша бродил вокруг дворца, с изумлением осматривая богатую роспись на барельефах и колоннах.
– Какая красота, – восхищенно шептал он. – Так все просто, и в то же время, так величественно. Надо будет зарисовать: это и это… Представляешь, Дегинократу отец показал мои зарисовки Мемфиса, и архитектор согласился взять меня в ученики. Вот это чудо! Нет, ты не представляешь! Я буду строить Александрию – самый грандиозный город на земле!
– Буду молить богов, чтобы они вдохнули в тебя потос, – порадовался за друга Исмен.
– Я построю прекраснейшие здания, которые простоят века, да что там – века – тысячелетия. Люди будут в них жить, любоваться фасадами… Мое дело переживет меня и многие последующие поколения, – ударился в фантазии Софит, вдохновленно размахивая руками.
Мимо слуги пронесли позолоченный столик с выгнутыми изящными ножками. Потом еще несколько слуг тащили мебель, вазы, свернутые ковры.
– Куда вы уносите утварь? – поинтересовался Исмен.
– Приказали все самое ценное удалить из дворца, – ответил один из слуг.
* * *
Вечером состоялся грандиозный пир. Отмечали третью годовщину начала «Войны Отмщения». Три года назад Александр метнул копье с корабля в азиатский берег. Копье воткнулось в песок, и будущий завоеватель воскликнул: «Я беру эту землю себе!»
Пирующие