Читать интересную книгу Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов - Ирина Карацуба

Предоставляя общинному быту развиться в результате свободного творчества свободного народа, Герцен решительно отказывался рисовать сколько-нибудь определенные картины будущего общественного порядка. В детальных проектах тогдашних социалистов, в частности у Фурье, его бесили «жалкие мелочи и подробности». «В широком и светлом фаланстере их тесновато», — писал он, — «народы будут холодны, пока проповедь пойдет этим путем; но учения эти велики тем, что они возбудят, наконец, истинно народное слово, как евангелие».

Революция мыслилась в рамках этого направления исключительно как социальный переворот, совершенно не связанный с политическими потрясениями. Именно поэтому Россия, где нет политических свобод, имеет преимущество перед Европой, где либералы будут всячески препятствовать социалистическому перевороту. В Европе, писал Герцен, «либералы боятся потерять свободу — у нас нет свободы; они боятся правительственного вмешательства в дела промышленности — правительство у нас и так мешается во все; они боятся утраты личных прав — нам их еще надобно приобретать». Русским нечего терять и легче пойти сразу на социальный переворот.

Этот переворот связан с устранением общественных отношений и социальных институтов, но ни в коем случае не предполагает уничтожения людей, поставленных силою судьбы в эти отношения. По убеждению Герцена «в социальных нелепостях современного быта никто не виноват и никто не может быть казнен — с большей справедливостью, чем море, которое сек персидский царь», и следовательно «обрушивать ответственность за былое и современное на последних представителей „прежней правды“, делающейся „настоящей неправдой“, так же нелепо, как было нелепо и несправедливо казнить французских маркизов за то, что они не якобинцы…». «Мы убеждены, — писал Герцен в 1866 г., — что почин, что первые шаги нашего переворота совершатся без кровавых потрясений».

Задача революционной интеллигенции, возвращающей долг народу, из которого она вышла, заключается никак не в насилии над народными чаяниями и не в насильственном внедрении известного образа жизни. Редактор «Современника», самого «передового» журнала, рупора революционной демократии, Николай Чернышевский также верил, что к успеху ведет движение самих масс: «прочно только то благо, которое не зависит от случайно являющихся личностей, а основывается на… самостоятельной деятельности нации».

Но они отчетливо осознавали: нация не вполне готова к социальному перевороту. Отсюда задача интеллигентного меньшинства — подготовка крестьянства к восприятию ценностей социализма.

Герцену и Чернышевскому, людям высокой культуры, было невозможно призывать к бунту непросвещенный народ, который эту культуру в ходе бунта уничтожит. Чернышевский в «Письмах без адреса» сетовал: «народ невежествен, исполнен грубых предрассудков и слепой ненависти ко всем отказавшимся от его диких привычек. Он не делает никакой разницы между людьми, носящими немецкое платье; с ними со всеми он стал бы поступать одинаково. Он не пощадит и нашей науки, нашей поэзии, наших искусств; он станет уничтожать всю нашу цивилизацию».

Герцен резко выступал против полного сокрушения старого порядка, к чему призывали некоторые горячие головы. «Старые студенты, жившие в отвлеченьях, они ушли от народа дальше, чем его заклятые враги, — ехидничал Герцен. — Поп и аристократ, полицейский и купец, хозяин и солдат имеют больше прямых связей с массами, чем они. Оттого-то они и полагают возможным начать экономический переворот… с выжиганья дотла всего исторического поля, не догадываясь, что поле это с своими колосьями и плевелами составляет всю непосредственную почву народа, всю его нравственную жизнь, всю его привычку и все его утешенье». Поэтому по мысли Герцена «новый водворяющийся порядок должен являться не только мечом рубящим, но и силой хранительной. Нанося удар по старому миру, он не только должен спасти все, что в нем достойно спасения, но оставить на свою судьбу все немешающее, разнообразное, своеобычное.

Горе бедному духом и тощему художественным смыслом перевороту, который из всего былого и нажитого сделает скучную мастерскую, которой вся выгода будет состоять в одном пропитании, и только в пропитании».

1 марта 1860 г. в издаваемом Герценом в Лондоне «Колоколе» было напечатано «Письмо из провинции». Автор письма, скрывшийся под псевдонимом «Русский человек» (есть основания полагать, что это был Добролюбов) призывал Герцена: «.. наше положение ужасно, невыносимо, и только топор может нас избавить, и ничто кроме топора не поможет!.. Другого спасения нет. Вы все сделали, что могли, чтобы содействовать мирному решению дела, перемените же тон, и пусть ваш „Колокол“ благовестит не к молебну, а звонит в набат! К топору зовите Русь».

«Призвавши к топору, — отвечал Герцен, — надобно овладеть движением, надобно иметь организацию, надобно иметь план, силы и готовность лечь костьми, не только схватившись за рукоятку, но схватив за лезвие, когда топор слишком расходится».

Попытки подтолкнуть, радикальными средствами ускорить процесс народного взросления только вредны. В 1866 г. после того как в царя стрелял студент Дмитрий Каракозов, Герцен высказался вполне определенно: «Пуль нам не нужно… мы в полной силе идем большой дорогой… Остановить нас невозможно, можно только своротить с одной большой дороги на другую — с пути стройного развития на путь общего восстания».

Сообразно этому идеалу будущего общества, совмещающего свободу и коллективизм, строилась и первая народническая организация — «Земля и воля», возникшая весной 1862 г. Программа организации лишь в самом общем виде предусматривала созыв Земского собора, которому на правах учредительного собрания предстояло установить «правление выборное по областям, с главным избранным сеймом в Петербурге или в Москве», отмену частной собственности и «изменение городского и сельского быта в общины». Сама же организация представляла собой федерацию местных кружков, в которой Центральный комитет не обладал распорядительными, командными полномочиями, а играл исключительно координационную роль.

Едва ли не главной задачей организации мыслилось предотвращение кровопролития при грядущей народной революции. В первом номере издававшегося землевольцами листка «Свобода» сообщалось, что «организация наша составилась из людей непоколебимо убежденных, что при неспособности правительства революция в России неизбежна, что она неминуемо разразится в восстании ограбленного и подавленного народа и что при жестокости и тупоумии правительства она может получить исполинские размеры кровавой драмы, если все, или по крайней мере большинство, способное и честное, из образованных классов, не станет на сторону доведенного до восстания народа и не обессилит тем самым окончательно правительства, лишив его какой бы то ни было пользы в диком упорстве».

В том же духе мыслил и Чернышевский, призывавший «барских крестьян» от имени их «доброжелателей»[9] «покуда пора не пришла… силу беречь, себя напрасно в беду не вводить, значит спокойствие сохранять и виду никакого не показывать. А когда все готовы будут, значит везде поддержка подготовлена, ну, тогда и дело начинай. А до той поры рукам воли не давай, смиренный вид имей, а сам промеж своим братом мужиком толкуй да подговаривай его, чтобы дело в настоящем виде понимал. А когда промеж вами единодушие будет… тогда и легко будет волю добыть».

«…В руках нашего комитета»

Приготовление крестьян к социальному перевороту очевидно должно было занять длительное время. Такая тактика казалась проигрышной весьма многим народникам начала 60-х годов. Дело было не столько даже в революционном нетерпении молодежи, которая составляла костяк движения. Сторонники радикальных мер опасались упустить благоприятный момент для такого переворота, поскольку «развитие капитализма и все большее и большее проникновение в народную жизнь (благодаря протекторату и стараниям русского правительства) разных язв буржуазной цивилизации угрожают разрушением общины и большим или меньшим искажением народного миросозерцания».

Радикальное течение обнаружилось почти немедленно после крестьянской реформы в «эпоху прокламаций». Первой ласточкой была прокламация «К молодому поколению», появившаяся осенью

1861 г., она угрожала династии Романовых физическим уничтожением, если та не проведет требуемых от нее реформ.

В наиболее ясной форме основные догматы этого направления были представлены в прокламации «Молодая Россия», составленной в первой половине 1862 г. студентом физико-математического факультета Московского университета Петром Заичневским. Разделив всю Россию на непримиримые «императорскую» и «революционную» партии, Заичневский утверждал, что герценовский «Колокол» «не может служить не только полным выражением мнений революционной партии, но даже и отголоском их». «Близорукий ответ» Герцена «на письмо человека, говорившего, что пора начать бить в набат и призвать народ к восстанию, а не либеральничать», его надежда «на мирный переворот; его отвращение от кровавых действий, от крайних мер, которыми одними можно только что-нибудь сделать, — окончательно уронили журнал в глазах республиканской партии».