Наши археологические исследования показали, что в каменных платформах Раннего периода не было погребальных камер; похоже, что склепы стали появляться лишь под конец Среднего периода. А вот в декадентном Позднем периоде стало обычным погребение останков в аху. Единичные и коллективные погребения помещались в склепах под поверженными истуканами, в узких щелях, а то и просто под камнями насыпанного поверх ступеней ската. Единственные поддающиеся определению останки, относящиеся к ранним фазам пасхальской культуры, были найдены в раскопанных перед некоторыми аху каменных крематориях. Кроме большого количества обугленных человеческих костей, датируемых концом Раннего или началом Среднего периода, в этих крематориях обнаружены такие неполинезийские предметы, как обожженные рыболовные крючки уникального типа и другой могильный инвентарь (Mulloy, 1961, р. 100–166; Heyerdahl, 1965, р. 325–327). Попытки мумифицировать умерших королей хорошо известны и к востоку и к западу от Пасхи; есть сообщения о мумификации и на самом острове (Dixon, 1928, р. 252). К востоку от Пасхи обычай этот был широко распространен в древнем Перу; западнее Пасхи пробовали применять мумификацию в разных частях собственно Полинезии, но без особого успеха из-за влажного климата. Учитывая, что истуканы Среднего периода изображали умерших вождей или королей, интересно отметить, что у некоторых монументов губы исчерчены короткой вертикальной насечкой, напоминающей швы на губах мумий. Говоря об оттопыренных тонких губах этого типа статуй, Шёльсволд (1961, с. 357–358, фото 49 с) подчеркивает, что сшитые поперечными стежками губы южноамериканских мумий выпячены так же, как губы истуканов с пасхальских аху. Далее он отмечает, что выпяченные губы присущи всем статуям, но на многих поперечная насечка полустерта эрозией, и возможно, эта деталь была гораздо более обычной, чем принято считать.
Возможное происхождение
Теперь мы знаем, что великолепные статуи Среднего периода, которым остров Пасхи обязан своей известностью, здесь же и родились. Они представляют собой стилистическое продолжение монолитического ваяния, высоко развитого на том же острове в предыдущем культурном периоде. Ваятели Среднего периода имитировали один из уже существовавших четырех типов. Это приближает нас к ответу на давно обсуждаемую проблему. У классических пасхальских статуй были местные прототипы. Остается выяснить, были ли, в свою очередь, эти прототипы плодом местного развития или влияния извне.
Пока были известны одни лишь огромные однородные истуканы Среднего периода, их наличие на острове Пасхи оставалось загадкой для исследователей Полинезии. Они могли только предположить, что среди полинезийских мастеров резьбы по дереву, когда они очутились на острове, где не хватало древесины, стремительно достигло высшего совершенства камнерезное искусство. Широко распространилась гипотеза, по которой полинезийцы, постоянно продвигаясь на восток, в конце концов достигли крайнего аванпоста Океании — острова Пасхи. А последним мостиком на этом пути считали лежащие в двух тысячах миль к северо-западу от Пасхи Маркизские острова. По этой гипотезе, именно оттуда была привезена идея вырезывания из дерева и камня человеческих фигур, а так как на Пасхе не оказалось леса, резьба по камню быстро приобрела огромный размах, превзойдя все, что можно видеть на лесистых островах Тихого океана (Buck, 1938, р. 232; Metraux, 1940, p. 308).
Как показано в другом месте (Heyerdahl and Ferdon, 1961, p. 12–13, 519; Heyerdahl, 1968, p. 159–160), эти чисто гипотетические предположения опирались на недостаточную информацию. На Пасхе было вполне достаточно леса, чтобы пришельцы из других частей Полинезии могли продолжать заниматься резьбой по дереву. Но все дело в том, что первые обитатели острова были больше озабочены добычей камня, чем сохранением местных лесов. Палинологические пробы, взятые нами на трясинах кратерных озер Рано Рараку и Рано Као, показали, что остров Пасхи, когда на его берег впервые ступили люди, был ничуть не беднее растительностью, чем Манга-рева, Рапаити, острова Чатем и многие другие полинезийские очаги. Склоны кратера Рано Рараку были покрыты густыми зарослями исчезнувших впоследствии пальм, различных деревьев и кустарников, в том числе одного из хвойных (Ephedra). Все эти виды обнаружил, изучив палинологические образцы, шведский палеоботаник Улуф Селлинг (цит. соч.). он установил также, что, когда кратерные озера Пасхи еще были окружены исконной растительностью, к падающей на воду пыльце добавилась пыльца первого растения, привезенного человеком, — Polygonum acuminatum. Речь идет о сугубо американском, неизвестном в других районах мира пресноводном растении, которое могло быть доставлено через океан только человеком. Оно использовалось как лекарственное и в Перу и на Пасхе. Вместе с ним на остров был завезен другой, еще более важный пресноводный вид — Scirpus tatora, южноамериканский камыш тотора, главный материал для кровель, циновок и судов как в Перу, так и на Пасхе. Ни одно из этих американских растений не достигло бы пресноводных пасхальских кратерных озер без помощи человека, ведь они размножаются не семенами, а корневыми отростками. Палинологическое исследование показало далее, что выше слоев с пыльцой первых привозных видов появляются частицы золы и одновременно быстро скудеет исконная пасхальская флора. По мнению Селлинга, зола — признак лесных пожаров, дым от которых стелился над озерами. Поскольку всякая вулканическая деятельность давно прекратилась, более того, на остров, как об этом говорит появление Polygonum и тоторы, пришли люди, виновниками пожаров, очевидно, были пришельцы, расчищавшие участки для жилищ и возделывания. Лес сводили так основательно, что верхние слои палинологических образцов не содержат почти никаких следов первичной флоры. Островом постепенно завладели папоротник и травы. Огонь погубил большую часть наземных растений, но водные Polygonum и тотора утвердились на трех кратерных озерах; они и теперь остаются единственными на Пасхе пресноводными видами.
Итак, первоначально на острове Пасхи с лесом обстояло ничуть не хуже, чем на большинстве других островов прилегающих районов Полинезии. До прихода человека на Пасхе росли различные деревья и кустарники, а человек, доставив из Южной Америки водные растения, спалил лес, потому что строил жилища из камня и намыта, из камня же сооружал святилища и высекал монументы.
Слабо обоснована и часто цитируемая гипотеза, будто пасхальские монументы родственны маркизским (Buck, 1938, р. 232). Это не согласуется с хронологией. Радиокарбонный анализ материалов нашей экспедиции показывает, что единственные настоящие центры крупного ваяния на Маркизах — Пуамау на востоке острова Хиваоа и Тайпи на востоке Нукухивы — датируются приблизительно 1316 и 1516 годами (Heyerdahl and Ferdon, 1965, p. 117–151). А значит, маркизские статуи появились куда позднее скульптур пасхальского Раннего периода, позже первых истуканов Среднего периода, изготовленных около 1100 года. Следовательно, маркизские статуи никак не могли служить источником вдохновения для пасхальских ваятелей. И так как немногие числом и небольшие по размерам каменные изваяния, обнаруженные на Питкерне и Раиваваэ, явно еще моложе и никому не приходило в голову называть их прародителями пасхальских монументов, мы не видим во всей Океании хронологических предшественников каменных исполинов острова Пасхи. Антропоморфные монолитические монументы известны только в четырех островных районах — Пасха, Маркизский архипелаг, Питкерн и Раиваваэ, которые находятся на крайнем восточном рубеже Полинезии, обращенном к Южной Америке, — но их совсем нет в центральной и западной Полинезии, в Австрало-Меланезии и Микронезии (Heyerdahl, 1965. р. 137–150).