– А ты должен был уже прекратить вести себя так!
– Как? – он наклонил голову набок, изучая взглядом каждую черту моего лица, и облизнул губу.
– Так! – выдала я, имея в виду его поведение, обычно присуще озабоченным.
– Ты просто не хочешь, чтобы я провоцировал тебя, – пропел парень, делая шаг вперед.
Я отступила назад, закрывая все каналы своего мозга, которые твердили о том, какой он привлекательный. И сексуальный. И…
Заткнись!
– На что?
Он приближался, а когда я врезалась спиной в стену, с ужасом осознавая, что отныне мне некуда будет отступить, его руки с хлопком легли по обе стороны от моей головы, прям как недавно на мате. Габриель приблизил свое лицо к моему; меня обдало горячим дыханием, и я закрыла глаза, сглотнув. Неужели он забыл, что помимо нас тут есть еще кое-кто?
– На это, – пролепетал он. Его раскаленные губы едва коснулись моего уха, заставив меня чуть ли не застонать.
Черт. Габриель видел меня насквозь. И это было ужаснее даже того, что целых два года он наблюдал за мной, а я не подозревала об этом.
– Воу, может, вы снимете себе номер? – язвительный голос Леи донесся до моих ушей.
Жар, прошедший по телу, остановился на шее, а затем медленно пополз по лицу. Габриель ухмыльнулся, наверное, заметив мой румянец или обрадовавшись тому, что застал меня врасплох.
– Мы просто разговариваем, – прогремел парень. Я ощутила, что его дыхание больше не обжигало мою кожу. Когда я разлепила глаза, остерегаясь встретиться с его пронизывающим взглядом, приковывающим к полу и лишающим рационального мышления, он отступил. Я готова была танцевать джигу-дрыгу от радости, что за эти мучительные секунды не произошло ничего такого, за что мне могло быть потом стыдно.
– Странная у тебя манера общения, – подметила блондинка, разминаясь. Почему она тренировалась – по виду – на пятнадцатисантиметровых каблуках – было выше моего понимания.
– Соглашусь, – я кашлянула в кулак, проверяя, не задралось ли на этот раз что-нибудь из вещей.
Во время моих (так сказать) попыток тренироваться, не происходило ничего из того, что случалось, когда мы с Габриелем оставались наедине. Вот только я не ощущала себя комфортно, находясь в одном помещении аж с пятью падшими ангелами (да, Леа тоже входила в эти ряды, как я узнала от Мюррена). Моя тренировка шла просто ужасно. Что бы ни показывал Габриель, я все выполняла не так. То у меня нога находилась под неверным углом, то рука была неправильно согнута, то движения – не слишком энергичные. Порой казалось, что Габриель критиковал меня из-за того, что был… зол. В принципе, половину того, что он показывал, я выполняла на «отлично», чему сама удивлялась. Я заслуживала хоть малейшей похвалы от своего личного «тренера», но не получала ее вообще по глупой причине. Мне с трудом верилось, что он впал в ярость из-за того, что я разрешила ребятам остаться и не дала нам шанса провести занятия исключительно вдвоем. Нет, но не смешно ли? И на что он надеялся? На то, что между нами может что-то быть? Серьезно? Да мы ведь не нравимся друг другу (по крайней мере, Габриель – мне), и никакой речи о поцелуях или интимных касаниях – и быть не должно.
Пф, а кого я обманываю? Иногда, совершенно на крохотные мгновения мне хочется, чтобы он вторгся в мое личное пространство и заставил меня забыть обо всем, кроме него. И признаюсь честно, редко, совсем редко в Габриеле Эйнсфорде проявляются проблески нормального парня, который не похож на придурка, и меня это… пугает. Пугает по тому, что я постепенно меняю свое мнение насчет него. Не в худшую, а в лучшую сторону…
Спортзал казался не совсем непригодным, когда ребята проделывали всякие трюки с клинками и использовали различные атрибуты из него. Они показывали такие классные движения, что я отчасти завидовала, ведь сама на вряд ли смогла бы сделать сальто или во время полета вытащить оружие и попасть ровно в настенную мишень, начерченную куском старого мела. По сравнению с ими возможностями – мои занимали самую низкую позицию, которая когда-либо существовала. Их физическая подготовка была идеальна. У меня не было сомнений, что они уделяли тренировкам достаточно продолжительное время.
Сев с опаской на шатающуюся скамью, я почувствовала себя не в своей тарелке, и заодно – негодной. Я сдалась после часа тренировки, а ребята все продолжали энергично и круто драться с невидимыми противниками. Габриель, сунув ангельский клинок в черный ботинок, смахнул пот с лица. Его рельефная грудь, которую плотно обтягивала черная майка, блестела от испарины, словно намазанная маслом. Мало того, что я сидела, согнувшись в три погибели, с великим трудом хватая ртом воздух, так от одного вида Габриеля, стянувшего с тела майку, я ощутила, что совсем не могу дышать. Кашляя и стуча по груди, я закрыла глаза, чтобы не лицезреть эту картину и дальше. Чья-то рука легла на мое плечо, слегка сотрясая. Я подпрыгнула на месте и чуть ли было не угодила в пространство между лавочкой и стеной, если бы мне не помогли сохранить равновесие.
– Ты в порядке? – спросил Габриель.
Осознав, что он близко и без верха, я немного приоткрыла глаза, стараясь не смотреть на него.
– Угу. Все отлично! – я судорожно подорвалась с места, затем отскочила от Габриеля, будто от огня.
– Ты какая-то… нервная.
Боже, он такой проницательный!
– Нет, – я попыталась сотворить безразличное лицо. – Тебе кажется.
– Да ну? – ухмыльнулся падший. – Ты неудачно пытаешься скрыть свои эмоции.
Вот черт!
Я накинула волосы на лицо, густо покраснев. Габриель приблизился ко мне – я увидела, что его ноги сократили между нами расстояние.
– И твои руки дрожат, – заметил он, когда я в волнении начала теребить темные локоны.
Смотря в пол, я очень старалась не переключиться на что-то гораздо интереснее.
– Мне просто нужна…, – я стала осматриваться вокруг и увидела ребят, которые сделали перерыв и с жадностью похлебывали воду, иногда брызгая ее себе на волосы, – … вода. Да, точно. Именно она.
Я вела себя комично, а когда мои глаза невольно поднялись на Габриеля, я просто достигла пик неуклюжести и убогости – ойкнула, увидев ее точеный пресс с идеальными кубиками, и, в спешке отворачиваясь от него, запнулась о собственную ногу. Провалиться сквозь эти дряблые доски сейчас – было идеальным вариантом. Парень ухмыльнулся моему поведению, и я, быстро зашагав в сторону четверки, развалившейся на мате, ожидала от него каких-нибудь комментариев, но, к счастью или – сожалению, он решил попридержать язык за зубами. Хотя, меня больше пугало, когда он не озвучивал свои мысли вслух.
Достигнув ребят, я остановилась и выхватила у Стивена бутылку с водой, из которой он собирался совершить несколько глотков. Парень издал недовольный звук. Мне нужно было убрать ков в горле и запить свое унижение. Была бы тут еда, я налетела на нее и стала бы без конца сметать, пока бы не почувствовала, что стыд начал отступать.