Читать интересную книгу Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

– Глуши мотор, Гайдук, – резко осадил его Рогов. – В Севастополе, несомненно, будут спрашивать: и тебя, и с тебя… Причем жестко. Но и я ведь тоже интересуюсь не из чистого любопытства. Моего сообщения ждет атташе-генерал, а его сигнала, соответственно, там, где положено ждать и требовать. И тот факт, что ты сразу же пошел на контакт со мной – дорогого стоит. Конечно, если ты больше доверяешь графине фон Жерми…

– Только не в таких вопросах.

– Правильный ход мыслей. Пароль тебе назван?

– Так точно, имеется.

* * *

Только теперь атташе-полковник оторвал взгляд от сторожевого катера, словно цепной пес метавшегося между островом и материковой косой, пытаясь таким образом создавать видимость надежной охраняемости военно-морской базы, и перевел его на флотского чекиста.

– Так вот, ты, подполковник, назовешь пароль мне, но при этом не станешь называть Анне, которую он попросту не должен интересовать. Оба этих решения – в твоих интересах, такой, значится, фармазон раскручивается.

Гайдук великодушно пожал плечами и назвал тот, второй пароль, который представал в роли отвлекающего, радуясь при этом, что в нем нет упоминания о базе «Буг-12».

– Это дословно? – уточнил Рогов.

– Дословно.

– Никаких дополнительных слов, знаков, звуков, предметов в руке? – словно бы учуял недосказанность этого пароля старый разведчик.

– В том-то и дело: абсолютно никаких.

Атташе-полковник недовольно поморщился, нервно подергал щекой.

– Это не аргумент. Значит, никаких дополнительных вешек-фишек? Как и намеков на то, кто и когда заявится к тебе с этой дребеденью?

– Я пытался выяснить, когда хотя бы приблизительно следует ждать связника. Или же в каком отрезке времени, по датам, планируется операция «Гнев Цезаря».

– Ну, это ты напрасно так, напрямую… И вообще, простовато все как-то выглядит, простовато. Такое впечатление, что в поддавки с нами Скорцени играет.

– Думаете, Скорцени в самом деле связан с этой операцией?

– Что тебя смущает, подполковник? Магия имени этого германского диверсанта? Его слава «самого страшного человека Европы»? Не тушуйся, служивый: не такой уж он и борзый. Хотя операция такого уровня сложности в самом деле должна проходить под патронатом Скорцени.

– Пока что на горизонте вырисовывается только князь Боргезе.

– Замысел, скорее всего, князя, не спорю. Это его гонор, его как флотского офицера амбиции. И задействованы в операции будут его боевые пловцы – тут сомневаться не приходится. Но уже сейчас, то есть пока еще находясь за решеткой, Боргезе попытается втянуть в игру Скорцени, само имя которого для Черного Князя предстает в роли талисмана. К тому же на Скорцени он и попытается переключить гнев – только уже не Цезаря, а Москвы – после операции. Если только она удастся.

– А гнев будет страшным, если, конечно, мы допустим уничтожение линкора.

– Сами под гильотину шеи подставляем, служивый.

– У меня такое впечатление, – обреченно проворчал Гайдук, – будто я никогда и не вынимал свою голову из-под этой самой гильотины. Даже успел свыкнуться с таким положением, с такой судьбой.

– И все же просматривается в ходе этой операции некая наигранность, – не обратил внимания на его последние слова полковник. – Словно бы Скорцени, вместе с Боргезе, собрался играть с нами в поддавки.

– Или в открытую. Как в свое время играл с итальянцами, готовясь к похищению дуче Муссолини.

– Нет, он со своим Штубером действительно пытается играть с нами во что-то непотребное. С чего бы вдруг? Не кажется ли тебе, подполковник, что на самом деле весь этот канал, с тобой во главе, – всего лишь ложный след?

– Только так все эти попытки западных служб втянуть меня в свою авантюру я и воспринимаю, – охотно поддержал его Гайдук. – И с радостью вышел бы из игры, если бы не приказ генерала Волынцева да настоятельное требование из Центра.

– Этот момент я, признаться, упустил, – вновь недовольно поморщился Рогов. – Упустил, такой вот фармазон… Кстати, о каком таком Степногорске там идет речь? И с какой стати?

– Это название города, в котором до войны обитала фон Жерми. Именно в этом городе после заброски в тыл врага она познакомилась с офицером СД бароном фон Штубером. Если точнее, он допрашивал ее, и, судя по всему, с «пристрастием».

Гайдук хотел добавить, что в этом же городке жил его брат-ветеринар, который погиб на фронте, но воздержался: всякая лишняя информация провоцирует новые вопросы.

– То есть привет из Степногорска ты должен будешь воспринимать как привет от графини фон Жерми? К тому же название его мало кому известно.

– Очевидно, расчет на это, – согласился Дмитрий.

– Логично, – вновь задумчивым взглядом провел полковник сторожевой катер, разворачивавшийся под стенами островного форта. – Как бы привет из-за рубежа, от хорошо известного тебе человека… Вроде бы все под параграфом…

– «Вроде бы»? Сомнения все же появляются?

– Контрразведка как раз там и заканчивается, где заканчиваются сомнения. Неужели не подозревал об этом, а, флотский чекист? Хотя какая там, на флоте, контрразведка, какая ЧК? Так, сплошной фармазон…

31

Из залива военный конвой уходил ранним утром, когда малиновое солнце Адриатики едва поднималось над штилевой гладью умиротворенного моря.

Флотский чекист стоял у правого борта «Джулио Чезаре», который шел в кильватерном строю вслед за флагманским крейсером «Краснодон». Он понаблюдал за тем, как по правому борту к «итальянцу» приближается английская канонерская лодка «Уэльс» из состава эскадры, базировавшейся на Мальте, на которой территориальные воды Албании покидала международная репарационная миссия.

Параллельным курсом корабли двигались всего несколько минут, но этого было достаточно, чтобы подполковник заметил на палубе женскую фигурку, которая могла принадлежать только графине фон Жерми. Едва он поднес к глазам бинокль, как Анна медленно, грациозно помахала ему высоко поднятыми руками. Это были движения русалки, которая, грациозно погружаясь в пучину моря, призывно, гипнотически звала за собой.

Впрочем, затянутая в черное, приталенное пальто с погончиками, с черной пилоткой на голове, эта «русалка» почему-то больше смахивала на юного франтоватого гардемарина, который, пресытившись романтической жаждой океана, теперь с вожделенной тоской смотрел на удаляющийся берег.

Эта женщина, над которой оказались невластными ни годы, ни войны, ни политические ураганы, всегда оставалась для Дмитрия Гайдука тайной. Она то врывалась в его жизнь, внося в нее, на волне сексуальной нежности, и коварную недосказанность своего прошлого, и дворянское высокомерие, не говоря уже о смятении чувств и сумбуре бытия; то исчезала, унося с собой частицу его мятежной души и порождая бурные симфонии расстроенных чувств и мятежных предположений.

Вот и сегодня она уходила, оставаясь для подполковника такой же загадкой бытия, какой предстала когда-то во время их первого знакомства. Только на этот раз уходила навсегда. Хотя кто знает… Когда в сорок первом вместе с полковником Шербетовым он готовил Анну фон Жерми к переброске в тыл врага, тоже считал, что там, на аэродроме, видит ее в последний раз, ибо кто мог предвидеть, что следующая встреча их произойдет на берегу Адриатики?

– Только что пришла шифрограмма из штаба флота, – услышал он над своим плечом голос капитана третьего ранга Филонова. – С флагмана, после расшифровки, нам переадресовали. Вас касается.

Лишь мельком взглянув на вахтенного офицера, флотский чекист взял у него сложенный вчетверо лист бумаги, однако знакомиться с текстом не торопился. Словно бы опасаясь развеять охватившие его сентиментальные грезы, Гайдук прощально взглянул на канонерскую лодку, вновь поднес бинокль к глазам и, в последний раз увидев стоявшую у борта женщину, еще с минуту наблюдал за тем, как, уходя на юго-запад, «Уэльс» берет курс на итальянский порт Отранто. Вряд ли Анна видела его с такого расстояния, тем не менее она вскинула вверх руку и, прежде чем фигура ее скрылась за кормовой орудийной башней, стояла так, напоминая морячку, которая, застыв на причале, прощается с уходящим в море любимым.

Только теперь, развернув шифрограмму, Гайдук прочел: «Операция „Гнев Цезаря“ получила добро. Налаживайте контакты. Поздравляем с присвоением звания полковника. Подробности на базе. Штаб флота. Шербетов».

32

Осень 1954 —лето 1955 года. Крым.

Поселок Перевальный

В обитель председателя райисполкома Людмилы Савельевой эта явно стареющая, но все еще воинственно бодрящаяся женщина вошла с той неспешной решительностью, с какой властный начальник обычно входит в кабинет провинившегося чиновника. И лишь когда неожиданно твердым, гортанно-баритонным голосом посетительница произнесла: «Не пугайтесь, товарищ председатель, никаких особых требований и просьб я выдвигать не стану», Людмила Аристарховна с тихим ужасом осознала: да ведь перед ней же сама Фонюргина, она же, в своем буржуазном прошлом, баронесса Марта фон Юрген собственной персоной! Но как раз в момент осознания этого немка приложила палец к устам и многословным взглядом обвела помещение, намекая, что в нем наверняка установлена прослушка.