Читать интересную книгу Дуб тоже может обидеться (СИ) - Неизв.

- Иосиф Виссарионович, может все же вызвать охрану? - недовольным голосом спросил Берия. - Товарищ..

- Лаврентий, - хозяин кабинета не повышал голоса, но в дрожь бросило всех. - Не ставь телегу впереди коня. Не надо!

- Меня попросили вам передать это, - Игорь на ватных ногах подошел к столу и взял мешочек. - Уже прошло три дня и сегодня истекает срок его жизни.

Постукивая трубкой Сталин медленно подходил к столу, ни чуть не показывая своей заинтересованности.

- Что это? - не выдержал Берия. - Что здесь находится?

- Здесь жизнь, товарищ Берия! - твердо произнес Игорь, вытрясая на ладонь два крохотных золотисто-коричневых желудя. - Жизнь без болезней, без страхов, без увечий... Настоящая, полноценная, такая, какая и должна быть у настоящего человека!

В свете ламп желуди выглядели совершенно необычно. Блестящая, словно лаковая поверхность, до которой так и тянуло дотронуться пальцами. Сквозь нее выходило еле заметное золотистое свечение, совсем как на русских золоченных лаковых картинках. Сбоку оба желудя венчали небольшое шапочки серого цвета...

- Что вы хотите этим сказать? - в речи Верховного отчетливо прорезался акцент. - Желуди — это какое-то новое лекарство? Вы, что предлагаете всех лечить желудевым отваром?

На лице Орлова по прежнему застыла маска. Он лишь осторожно косил глазами в сторону своего подчиненного, которого как оказалось он совершенно ничего не знал.

- Нет, - Игорь взял стоявший в середине стола графин с водой и опустил туда один из желудей. - Это не лекарство, но совершенно иное, - странное семечко завертелось, едва коснувшись поверхности воды; на мгновение жидкость вскипела, теряя свою прозрачность. - Это семя жизни! Погруженное в воду, она живет лишь несколько минут, а потом погибает... Его достаточно лишь прислонить к сердцу и все измениться!

Если бы хоть на какое-то мгновение время могло остановиться и люди бы застыли неподвижными статуями, то можно было бы долго наслаждаться созерцанием самых разных выражений на лицах собравшихся. Казалось, здесь собрались четыре гениальных актера, которые должны были только лишь мимикой выразить весь букет сложных эмоций. Подозрительно прищуренные глаза Берии, которыми он сверкал из под круглых очков, грозили разведчику самыми страшными карами, которые только мог придумать изощренный человеческий мозг. Лицо Сталина, напротив, демонстрировало странную смесь недоверия, удивления и надежды. Он словно бы шарил в пустом, в абсолютно пустом кошельке в тайной надежде обнаружить что-то грандиозное. Стоявший вдали от них всех, Смирнов вообще казался пришельцем из другого мира. Он был совершенно спокойным, будто скупыми движениями вырублен из камня.

- Время пошло, - Смирнов отошел от стола. - Семя пускает нити..., - в прозрачной воде плавал желудь, от которого отходило несколько десятков тонких едва заметных нитей. - Нужно решаться... Товарищ Сталин, это изменит любого человека...

81

Возможное будущее.

20... г.

г. Москва, ул. Воздвиженская, дом 121 а.

Здание было старым с облупленными колоннами и кое-где выпадавшим из стен кирпичом. Фронтоны уже давно превратились в гнилушки, через решето которых в дождь извергался настоящий водопад. Судя по остаткам каких-то мраморных завитушек и потрескавшихся статуй здание явно знавало лучшие времена и когда-то в огромных оконных проемах горел яркий свет, звучала величественная музыка и хозяева ждали многочисленных гостей.

Именно так думали и должны были думать проходившие мимо прохожие, которые за обыкновенной суетой не замечали многих странностей, связанных с этим зданием. Это и небольшие, едва заметные глазу видеокамеры, спрятавшиеся в уступах колонн; и примостившаяся возле большой аляповатой деревянной дверной ручки панель доступа; и проходившие время от времени во внутрь чем-то похожие друг на друга люди; и многое другое, перечислять которое вряд ли имеет смысл...

Немногие посвященные, в число которых входили первые лица государства и сотрудники Пятнадцатого главного управления КГБ, имели представления об истинном предназначении здания... Это было одно из многих, разбросанных по стране специальных хранилищ, содержащих тонны стратегических запасов, массу документов секретных архивов, спецоружие и многое другое.

Чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на то, что скрывалось в недрах этого неприметного здания, нужно было сначала попасть во внутрь. Для этого нужна была лишь самая мелочь — особый платиновый ключ с электронной начинкой, хранившийся в двух экземплярах — один в Кремле, второй на Лубянке, и соответствующий стандартам генетический код. Внутри ждала вновь проверка - идентификатор глазного яблока, полиграф тринадцатой модели и лишь после этого можно было увидеть дверцу стандартного банковского хранилища...

Пуленепробиваемое стекло скрывало в себе небольшое пространство, в котором вместо кислорода находился гелий. Этот практически полностью инертный газ не зря относился к благородным газам, ибо его главной задачей было сохранение толстой пачки бумажных листов... Однако, при ближайшем рассмотрении они оказываются не бумажными, а берестяными!

«Здравствуйте! Я не уверен, правильно ли так говорить в ваше время, но по другому я не умею. Меня попросили записать для потомков все, что со мной случилось...

Итак, здравствуйте. Меня зовут Андрей Ковальских, уроженец села Малые Хлебцы Полесского воеводства Царства Польского (приписка — ныне не существующие)... (часть текста повреждена; видны царапины, вмятины, несколько бурых почти коричневых пятен).

… Меня часто спрашивают, а был ли у меня какой-то четкий план, особая программа действия. Отвечу, как есть на самом деле — нет и еще раз нет! Знаете, меня всегда умиляло, когда кто-то, рассказывая о значительном событии или мероприятия в его жизни, говорил, что он шел к этому всю свою жизнь и практически не сворачивал со своего пути. Он, мол, так ясно представлял себе свою цель, так сильно ее желал, что видел и легко справлялся со всеми проблемами на этой дороге... И ведь таких людей много! Они любят разглагольствовать о своей гениальной предусмотрительности, поразительной целеустремленности и просто фантастической упертости. Здесь я бы громко засмеялся. В такие моменты я всегда вспоминаю себя... Какое там предвидение? Откуда там могло быть ясное понимание цели? С каких таких кладовых могло изначально свалиться тебе на голову знание обо всех проблемах и путях их решения?

В моей голове, извините за это привычное для вас сравнение, был полный сумбур. Это постоянно крутящаяся мешанина мыслей, образов, обрывки слов — весь этот странный суп вдобавок был густо сдобрен отчаянием и полным непониманием себя, своего нового тела и новых возможностей. Естественно, это было самое начало! Начало всего!» (часть текста повреждена).

«… Сейчас, с высоты прожитых лет (иногда кажется не лет, а столетий), я могу твердо утверждать одно, что ни каких идей о создании новой религии с собой во главе, низвержении традиционных конфессий, в конце концов мании величия, у меня не было. Это был в большей степени естественный процесс, походивший в сверх экстремальных условиях — войны, голода, разрухи, страшных поражений первых лет, ненависти и много другого.

В то время, когда я смог прийти в себя и хотя бы немного разобраться в своих возможностях и желаниях, все свои силы я бросил на помощь и защиту своих родных. Признаюсь, я взял своеобразное шефство над партизанским отрядов только по той причине, что они укрыли мою маму и сестренку. Это может не патриотично звучит, но зато является правдой... Конечно, потом моей семье стали и остальные» (часть текста повреждена).

«… Я помогал людям добывать воду, подбрасывал еду (грибы, ягоды, орехи), иногда пытался лечить и даже добывал им валежник... А что, я должен был скрываться? Смотреть, как избивают ребенка и прятаться? Или может дать умереть с голода целой деревни? Я просто дела то, что мог, что умел... Иногда моя помощь спасала людские жизни, иногда я опаздывал, часто ее отвергали из-за страха» (часть текста повреждена).

«… Конечно, узнал я про это все не сразу. Нет, я видел, что некоторые из тех, кому я помогал, ведут себя немного по-другому. Но, сразу не придал этому особого значения! Ведь я был практически вездесущ, но не всемогущ. Вы знаете, что это такое, когда слышишь и чувствуешь столько всего, что начинаешь теряться в этом безбрежном океане сведений, ощущений, впечатлений. В какой-то момент начинаешь осознавать, что дуреешь от бесконечного потока шуршаний миллионов муравьев, букашек, червяков и других ползающих; попискиваний толп грызунов; поскрипываний колышущихся на ветру деревьев и т. д. В один такой момент, я даже уже не помню когда именно это было, мне стало по настоящему страшно. Я вдруг к своему ужасу понял, что могу просто раствориться и перестать быть собой, перестать быть, хотя бы внутренне человеком... Это меня, действительно, отрезвило! Тогда мне оставалось только одно — учиться контролировать себя. Это была тяжелая задача — научиться выделять из гигантского числа звуков, ощущений, впечатлений то единственное, что тебе необходимо... Мне до сих пор непонятно, каким образом это удалось сделать.