Читать интересную книгу Последний орк - Сильвана Мари

— Вперед! — снова закричали солдаты.

Их голоса ничем не отличались от рычания. Орки стали отступать, и скоро их отступление превратилось в беспорядочное бегство. Меч Ранкстрайла сломался уже в первой атаке, и капитан подобрал грубый и ужасный на вид меч одного из главарей вражеской армии. Клинок его был огромным, длиной в три фута, и эфес устроен так, что само лезвие защищало руку, державшую меч. Оркам удалось добраться до двух гигантских катапульт, с помощью которых они подожгли два внешних кольца города, запуская горящие вязанки дров, пропитанных смолой. Теперь, пока одна половина орков еще как-то пыталась сдерживать кавалерию людей, другая тратила последние силы и последние мгновения на лихорадочные попытки повернуть катапульты в обратную сторону, чтобы атаковать Ранкстрайла. Когда наконец им это удалось и капитан оказался на расстоянии полета горящих вязанок, из-за холма вылетел отряд солдат и напал на ничем не защищенный правый фланг орков, уничтожая все на своем пути. Своим огромным тяжелым мечом Ранкстрайл, не останавливаясь ни на мгновение, продолжал рубить врагам головы.

Хоть меч сжимала не его рука, Йорш все равно все чувствовал. Момент, когда голова отрывалась от шеи, когда лезвие меча перерубало позвонки и спинной мозг, противоречил самому понятию человечности, самой сущности жизни. Несколько мгновений голова еще продолжала жить, и, какими бы грязными ни были ее мысли, страдание оказывалось настолько невыносимым, что выходило за рамки справедливости.

Йорш ограничивался тем, что следовал за Ранкстрайлом. Армия людей снова слилась в одно целое и теперь готовилась к решающей атаке.

У холма начинались рощи и фруктовые сады. Лошади шли шагом. Футах в ста от городских стен солдаты вошли в лагерь орков, разбитый среди того, что осталось от цветущего апельсинового сада; земля все еще была покрыта ковром из белых лепестков. Большинство деревьев было срублено на дрова или использовано для заграждений, лестниц, погребальных костров. На оставшихся виднелись трупы повешенных. Некоторые были совсем молодыми, почти детьми. В центре лагеря громоздились штабели дров и сотни вязанок, сложенные наподобие длинной баррикады, на которой была прикована цепями к высоким кольям дюжина людей, перепачканных кровью и грязью. Запах смолы, которой орки пропитали дрова, был еще сильнее, чем запах их тел. Некоторые из орков потрясали факелами, стоя в центре баррикады.

Ранкстрайл остановился. Остановились и солдаты; кони наталкивались друг на друга и поднимались на дыбы, вокруг раздавались лязг железа и проклятия.

Среди орков послышались торжествующие выкрики.

Один из них, высокий, с волчьими когтями на щите, указал рукой на Ранкстрайла и насмешливо воскликнул:

— Ты больше не орать «вперед». Ты вообще больше не орать. Ты молчать. Я получить тебя, или я сжечь они.

Остальные орки расхохотались.

Ранкстрайл поднял правую руку, останавливая своих. Сухо прикрикнул на волка, рвавшегося вперед. Посмотрел на орка, потом на привязанных к кольям людей и снова перевел взгляд на орка.

Не опуская глаз, он слез со своей клячи.

— Капитан, даже не думай, что за глупость! — крикнул ему его лейтенант, невысокий солдат с заплетенными в косички волосами и с обрубленными пальцами на руках. — После того как они расправятся с тобой, они все равно их сожгут! Не делай этого!

— Там моя сестра — девчонка в свадебном платье, — ответил Ранкстрайл. — Хотелось бы мне узнать до того, как я подохну, как она попала в это месиво и чего это она так вырядилась, да, видно, придется остаться в неведении. Но даже если бы там не было моих родных, ничего бы не поменялось — среди пленных женщины и дети. Не двигайтесь.

Капитан бросил меч, расстегнул двойной ремень, который держал его кирасу, и она упала на землю. Напоследок он снял с себя шлем и остался стоять неподвижно, безоружный и беззащитный, не спуская глаз с орков. Двое из них подняли луки, но не успели даже натянуть тетиву.

Йорш пришпорил Энстриила и взлетел на баррикаду, разметав орков.

— Нет! — заорал Ранкстрайл.

Эльф соскочил с коня, вложил меч в ножны и простер руки в стороны, словно желал обнять мир. Орки бросили горящие факелы. Энстриил взвился на дыбы и опрокинул одного из бросавших. Другие факелы полетели на баррикаду, но она не загоралась: пламя лишь извивалось среди дров и хвороста, словно червь внутри гнилой рыбы. Смола не воспламенялась. Йорш всеми своими силами сдерживал огонь — вместо того чтобы гореть на баррикаде, он горел у него в голове. В любое мгновение эльф мог рухнуть без сил: времени не оставалось. За спиной он снова услышал звуки боя. Йорш остановил огонь орков, но не их мечи.

Продолжая держать раскрытую левую руку над штабелем дров, все еще противодействуя огню, правой он выхватил меч и из последних сил обрушил его на цепи, которыми был прикован ближайший пленник, — те раскололись, словно стеклянные. Пленником была девушка в свадебном платье, на шее у нее висело выточенное из кости сердечко на голубом шнурке, а за спиной был лук. Йорш взглядом указал ей на остальных пленников. Она поняла, тут же взяла меч из его дрожащей руки и разбила цепи второго пленника — старика с окровавленным лицом: кто-то повеселился, вырывая ему бороду. Меч, увитый голубым плющом, яростно засиял.

Вдруг перед Йоршем оказался один из орков — огромный, с ужасной пустой глазницей, зиявшей, словно черная пещера, среди чешуи и клыков, покрывавших его лицо. Орк не успел занести свой топор: капитан Ранкстрайл, без шлема и кирасы, подобрал свой меч и одним ударом снес ему голову. Йорш ощутил радость, с которой одноглазый орк намеревался его убить, ярость, с которой он бросил бы свой факел, удовольствие, с которым смотрел бы, как корчатся в огне живые люди, но и на этот раз увидел следом образ злобной матери, жестокой и отчаявшейся, которая когда-то, когда он был еще ребенком, перебила ему камнем пальцы на руке, чтобы наказать за кражу куска моркови. Йорш увидел кучу оборванных существ, брошенных в грязи под проливным дождем. Услышал долгий плач без утешения, который превращался в непрерывный вой и терялся в абсолютной пустоте, в тишине, не нарушавшейся ничем, кроме звуков ливня и грома. Орки, все до единого, были нелюбимыми детьми, ненавидимыми, произведенными на свет лишь для того, чтобы вести зверские войны и устраивать беспощадные набеги, превращая в бесчеловечную жестокость всю ту безграничную боль, которая переполняла их с детства.

Капитан Ранкстрайл перерубил топором орка цепи, державшие остальных пленников. Где цепи не поддавались, он рубил колья. Солдаты помогали ему, поддерживая пленников и спуская их вниз, на землю.

Йоршу все еще удавалось держать руки распахнутыми и ладони раскрытыми, но ноги его подкосились. Он упал на колени. Когда последний пленник был освобожден, капитан Далигара схватил Йорша за тунику и, словно мешок с отрубями, сбросил вниз, прыгая вслед за ним в грязь. Они вместе покатились по склону баррикады.

У Йорша помутилось в глазах. Усталость слилась с болью умерших, с ужасом обезглавленных, с плачем орка-ребенка, отразившимся эхом воспоминаний, которые он не смог понять. Отблеск пожаров Варила, еще пламеневших по ту сторону цветущих миндальных деревьев, становился все более расплывчатым. Ранкстрайл снова схватил эльфа за одежду, поднял и прислонил к стволу одного из немногих уцелевших деревьев.

Резким жестом загрубевших рук он убрал волосы и грязь с лица Йорша. К числу вещей, которых не хватало в экипировке Ранкстрайла, принадлежали и перчатки — он сжимал оружие голыми руками, что оставило на них свои следы. Йорш попытался уклониться.

— Ты ранен? — грубо спросил Ранкстрайл. — Ты болен?

— Я устал, — в замешательстве чуть слышно ответил Йорш.

Его трясло. Он посмотрел на Ранкстрайла. Впервые они встретились лицом к лицу.

К ним подошла девушка в свадебном платье и с легким поклоном вернула Йоршу меч. Эфес настолько испачкался в саже, что побеги плюща были совсем не видны. Лезвие меча блестело, как никогда раньше.

Глава двадцать вторая

Где-то между западной границей рисовых полей и холмом капитан Ранкстрайл перестал быть преследователем, гнавшимся по пятам за своей жертвой, и снова стал воином, спешившим на помощь своей земле и своему народу.

Погоня прекратилась — началась битва. Эльф был теперь не пленником, которого он должен был схватить по приказу Судьи-администратора, а единственным командиром, которому он согласился бы подчиниться.

Ранкстрайлу казалось, что он одновременно являлся и самим собой, и Эльфом, который скакал впереди него. Он чувствовал веру и спокойствие Йорша так же отчетливо, как собственную ярость и безысходность. Он ощущал поток ветра, который ударял в лицо и Йоршу, и всем остальным всадникам. Это было так, словно все они стали одним человеком.