Читать интересную книгу Демонология Древнего Китая - Ян де Гроот

В Уголовном кодексе упоминается один приговор, вынесенный троном по делу 1792 года против «жителя уезда Юнфу (пров. Гуанси) по имени Сюй Цзянь-фан, который, наслушавшись подстрекательств некоего Чэнь Тин-чжана, лживо обвинил Ляо Чжун-сяна в том, что тот якобы побуждал Ло Фа-цюаня и других выпустить гу на его мать, госпожу Сюй, урожденную Лю, отчего несчастная в конце концов повесилась». В кодексе колдовству посвящены две специальные статьи, из чего можно сделать вывод, что китайские власти и по сей день являются не меньшими рабами суеверий и убеждены в реальности призраков и несчастливых последствий колдовства не менее своих невежественных подданных. Как и законы ханьской династии, нынешний кодекс предусматривает самые жестокие наказания для тех, кто осмелится выращивать семена зла и держать их у себя в доме. «Любой, кто (добывает или) делает, (прячет или) держит у себя яд гу, который можно использовать для того, чтобы убивать людей, а также тот, кто учит других или советует им, как это делать, подлежит обезглавливанию (даже если он еще не успел никого погубить). Имущество того, кто создает или выращивает яд, подлежит передаче властям; его жена, дети и все домочадцы, вне зависимости от того, знали они о происходящем или нет, подлежат пожизненной ссылке на расстоянии двух тысяч ли от своих мест и должны остаться там навсегда[109]. Если от яда гу умер человек, живший в том же доме, родители и жена умершего, его наложницы, сыновья и внуки не подлежат ссылке, если они ничего не знали о приготовлении гу (те же, кто знал, должны быть сосланы, даже если сами стали жертвами колдовства).

Если староста деревни знал о преступлении и не доложил властям, он приговаривается к ста ударам палкой; если же он не знал, то не приговаривается. Тому, кто доложит властям о преступнике и арестует его, полагается двадцать лянов серебра» (гл. 26,1.80, статья «Об убийстве человека посредством взращивания гу и создания яда гу»).

Законы эти, видимо, имеют весьма древнее происхождение, поскольку в минском кодексе они присутствуют практически в том же самом виде, за исключением слов, взятых нами в скобки. Законы династии Юань осуждают «взращивающих гу» в таких, не допускающих иного толкования, терминах: «Все, кто создает яд гу и посредством их убивает людей, подлежат смерти» («Юань ши», гл. 104, I.7)[110]. Отметим, что в нынешнем кодексе, как и в кодексе законов минской династии, статьи о гу помещены непосредственно перед теми статьями, в которых говорится о смертной казни через обезглавливание для виновных в отравлении людей овощами и другими минеральными веществами; из чего можно сделать вывод, что законодатели и минской, и цинской династий считали гу наиболее типичным и распространенным видом отравления.

Среди примечаний к той же самой статье кодекса, целью которых является наставление чиновников в том, как следует осуществлять правосудие, мы находим одно, также проливающее свет на интересующий нас вопрос. «В изученных нами сочинениях упоминаются самые разнообразные виды яда гу, но, как правило, у готовящих яд есть гу змей, гу гусей, гу детей, гу золотых гусениц и прочие. Если человек отравлен ядом гу, он непременно умрет в течение определенного времени, но это может произойти и спустя годы. Наиболее опасен в сравнении с остальными гу золотых гусениц; он неизбежно убивает того, в кого попал. Он встречается в Фуцзяни, Гуандуне и Гуанси, Сычуани и Гуйчжоу».

Под «гу детей», скорее всего, понимается разновидность колдовства, о которой мы будем говорить в следующей главе. О «гу гусей» нам ничего не известно, нам не встретилось ни одного упоминания о нем в литературе, не слышали мы ни разу о подобном и из уст людей. Можно попробовать предположить, что раз гуси кормятся рептилиями и насекомыми, а они поедают и змей, и червяков, и гусениц, то заклинания и прочие практики побуждают и их души отравлять врагов колдуна или каким-либо иным образом причинять страдания людям и убивать их?

Средства от гу

Ужас, который на протяжении многих столетий колдовство гу вселяло в сердца китайцев, заставлял их прилагать неимоверные усилия для изобретения снадобий и лекарств, которые бы уничтожали последствия его деятельности в организме человека. Все известные представители китайской медицины заявляют, что последствия эти — точно такие же, как после попадания в организм простого «яда» (ду), против которого могут быть использованы любые противоядия. Мы вряд ли сумеем обозреть Здесь весь огромный список противоядий, коими располагает китайская медицина; обратим внимание лишь на те лекарственные средства, которые применяются специально против яда гу.

Раз гу, или у гу, насчитывают весьма долгую историю, китайские знатоки медицины уже с далеких времен уделяли пристальное внимание искусству излечения от них. Так, в приписываемом Гэ Хуну сочинении мы читаем: «У больного, пораженного гу, начинаются режущие боли в сердце и животе, словно какое-то существо пожирает их; иногда у него случаются кровотечения через рот или задний проход. Если не применить немедленно лекарственные средства, то существо сожрет внутренности человека, что повлечет смерть. Чтобы узнать, гу это или нет, надо, чтобы больной плюнул в воду; если слюна утонет, это гу, если останется на поверхности, значит, это не гу.

А вот способ узнать имя хозяина яда гу: нужно взять кожу барабана, сжечь ее маленькими кусочками, растереть золу и дать ее выпить больному вместе с водой; тогда он назовет имя хозяина; затем следует немедленно позвать хозяина, чтобы он убрал гу, и тогда больной тотчас же поправится.

Еще можно без ведома больного положить под его спальное место листья жанхэ; в таком случае больной тоже сам назовет имя хозяина гу» («Чжоу хоу бэй цзи фан», цз. 7).

Кроме того, Гэ Хун перечисляет также и несколько наиболее известных противоядий, которые могут помочь жертвам гу и прочих ядов. А его волшебный метод раскрытия имени злодея практически слово в слово повторяет и Сунь Сы-мо. Далее этот автор добавляет: «Есть люди, которые смешивают составляющие гу с желчью змеи, а затем подкладывают их в пищу и питье другим людям, отчего у тех начинает болеть живот; в таком случае человек умирает после нескольких лет. Для каждого особого случая существуют свои лекарства. Этот метод практикуют горные жители Цзяннани; сомневаться в этом просто невозможно» («Бэй цзи цянь цзинь яо фан», гл. 74).

После заявления, что человека можно отравить тысячей разных способов, наш маститый лекарь продолжает: «Вот почему каждый, покидающий свой дом, должен иметь при себе "сюн хуан"[111], мускус и "живую киноварь", ибо они — главное средство для отвращения зла; ни сотни видов гу, ни кошки-призраки, ни лисицы-демоны или духи старых людей и зверей не осмелятся тогда подойти к ним. Людям, беспокоящимся о своей жизни, следует всегда помнить об этом» (Там же).

Среди разнообразных рецептов этого мудрого лекаря есть два, привлекающие внимание: это сороконожки и различные мэй, т. е. кусочки пятнистых либо полосатых представителей кошачьих. Животные эти и по сей день считаются разрушителями яда и гу.

Что касается сороконожки (у-гун, или цзи-цзюй), то она занимает такое положение в силу давнего поверья в то, что она — враг змей. Отчасти для этого, наверное, есть основания, особенно если учесть, что змеи могут быть маленькими, а китайские сороконожки — особенно на юге — большими, ибо мне самому приходилось видеть экземпляры длиной до двух футов. В воображении китайцев существуют и сказочные многоножки огромных размеров. Впрочем, источником подобных поверий в способности сороконожки уничтожать змей вполне могут оказаться и строки из сочинения Лю Аня: «Луна освещает всю Поднебесную, и, тем не менее, ее заслоняет жаба; змее, восходящей на небо и продирающейся сквозь туманы, точно так же угрожает цзи-цзюй» («Хун ле чжай», гл. 17). Возможно, во времена Лю Аня под цзи-цзюй подразумевали какое-либо иное животное, но потомки приняли как должное, что речь идет именно о сороконожке.

Из слов Гэ Хуна вытекает, что в его время вера в убийственные для змей способности сороконожек сделала последних своеобразным защитным амулетом.

«Кроме того, когда южане идут в горы, они берут бамбуковую трубку и сажают в нее живую сколопендру. Сколопендры всегда знают о местах, где есть змеи, и поэтому, когда сколопендра в трубке начинает шевелиться и пытаться вылезти, можно быть уверенным, что в этом месте в траве скрывается змея. Даже когда сколопендра видит крупную змею, длиной больше сажени, если змея развернется во всю свою длину, то все равно она начинает смотреть на нее и даже может, используя свою пневму, заколдовать змею, которая от этого сразу же сдыхает. Если же змея видит сколопендру на берегу канавы, то, если это большая змея, пытается скрыться, нырнув поглубже в поток, текущий в долине. Но сколопендра тогда пускает свое заклятие по поверхности воды, и можно видеть, как нечто темно-синего цвета плывет по воде к тому месту, где скрылась змея, и вскоре змея всплывает на поверхность и подыхает. Поэтому южане натирают сколопендрой язву на месте змеиного укуса, чтобы исцелить пострадавшего» («Баопу-цзы», гл. 17)[112].