Дав оценку действиям полиции, Литвинов, что называется, берет быка за рога. Ведь всего лишь два года назад был подписан Рапалльский договор. Он был справедливо расценен как крупная победа советской внешней политики. Так, может быть, эта победа уже сведена на нет. Может быть, и договор этот был нежизненным. Ведь это и есть главный вопрос, который волнует широкие массы в Советском Союзе и Германии. На него надо ответить. И Литвинов это делает: «Общность экономических и политических интересов, которая вызвала к жизни Рапалльский договор и установленные им отношения, еще сохраняет и сохранит свою силу надолго. Я не допускаю ни на одну минуту мысли, чтобы Германское правительство сознательно стремилось к изменению существующих между Советскими республиками и Германией отношений».
Через несколько дней германский посол граф Брокдорф-Рантцау попросил приема. Был принят. Чичерин и Литвинов предъявили требования: германское правительство должно принести извинения. Виновные – наказаны. Ущерб – возмещен.
Граф откланялся, но через три дня снова явился. Литвинов повторил требования. В Берлине поняли, что Советское правительство твердо стоит на своем.
События развивались в соответствии с планами советских дипломатов. И закончились полной победой. 29 июля 1924 года был подписан Протокол об урегулировании инцидента. Германское правительство выразило свое сожаление по поводу происшедшего. Руководитель выступления полиции отстранен от должности, все виновные наказаны. Третий пункт протокола гласил: «Германское правительство заявляет о своей готовности возместить произведенный германскими должностными лицами в здании Торгового представительства материальный ущерб, выказывая при этом предупредительное отношение».
Впервые в истории крупная держава принесла извинение Советскому Союзу. Инцидент был исчерпан. Жизненность Рапалльского договора еще раз доказана. Авторитет Советского правительства еще больше вырос в глазах трудящихся СССР. И в глазах всего мира.
Буржуазная печать отметила исключительно корректный тон советской дипломатии, ее выдержку и высокое чувство собственного достоинства.
Был ли доволен достигнутым результатом Литвинов? Максим Максимович был человеком сдержанным. Никогда не выказывал восторга, не проявлял излишней торопливости в оценке событий. Он умел ждать и заглядывать в будущее. Еще внимательнее стал присматриваться к Германии.
Тот факт, что с первых дней работы в Наркоминделе Чичерин большое внимание уделял странам Востока, породил мнение, что Литвинов Востоком не занимался. И даже позже, когда Литвинов уже был народным комиссаром иностранных дел, считалось, что к Востоку он относится «прохладнее», занимается этими проблемами Карахан, а затем Стомоняков.
Была ли действительно присуща Литвинову недооценка Востока? Есть неоспоримые доказательства, свидетельствующие о том, что Литвинов не обходил вниманием страны Востока уже в первые годы своей дипломатической деятельности и у него выработалась своя концепция. Пожалуй, достаточно ясно она была выражена в том же письме в Политбюро, в котором он в начале февраля 1922 года изложил свою позицию по поводу Генуэзской конференции. В письме есть такая фраза: «Нынешние правительства восточных стран не являются выразителями национально-освободительных стремлений, готовы продать себя, интересы своих стран, а нас и подавно. Охлаждение к нам правящих сфер не помещает, а, наоборот, поможет нам поддерживать демократическое движение, поскольку таковое имеется на Востоке».
В этих последних словах – ключ к пониманию тогдашней точки зрения Литвинова. Разумеется, уже в то время были страны Востока – и Турция тому первый пример, – в которых правительства в определенной мере отражали национально-освободительные стремления. Но подавляющее большинство восточных стран были тогда колониями или полуколониями, находились в полной или частичной зависимости от колониальных держав. В этих странах, даже в таких крупных, как Китай, Индия, рабочий класс – главный носитель революционных тенденций – не был развит. Государства Востока справедливо видели в Советском Союзе своего защитника в борьбе против колониального гнета, что создавало основу для развития отношений с ними. И советская дипломатия, безусловно, стремилась к налаживанию этих отношений. Литвинов много занимается взаимоотношениями с Афганистаном, Китаем, Персией, Турцией, особенно активно после того, как 18 октября 1924 года II сессия ЦИК заслушала доклад Чичерина и одобрила деятельность НКИД, «направленную на упрочение мира и укрепление международного положения Союза ССР, и в частности по оформлению нормальных отношений с государствами Запада и Востока».
С. И. Аралов свидетельствует: «Чичерин был тем дипломатом, который острее и шире других развивал мысли В. И. Ленина по вопросам Востока, решал эти вопросы, посоветовавшись с Литвиновым. Максим Максимович был великолепным знатоком политических ситуаций, проникал в их сущность».
Связи со странами Востока становились шире, разностороннее. В 1928 году Москву посетил король, или, как он тогда был титулован, эмир, Афганистана 36-летний Аманулла-хан. Еще в 1919 году эмир установил дипломатические отношения с Советской Россией.
Аманулла-хан поселился в доме на Софийской набережной. Гостю отвели целый флигель, оказывали всяческое внимание. В Кремле был устроен большой прием. Известно было пристрастие афганского владыки к лошадям. В Москву привезли отличных скакунов арабских кровей, их водили показывать эмиру. В Москве тогда было наводнение, по Софийской набережной плавали на лодках. Ворота в дом Наркоминдела пришлось засмолить, и выход оттуда был на Болотную площадь, куда и водили скакунов. Эмир был большим знатоком лошадей, внимательно осматривал их, восхищался, отобрал великолепные экземпляры.
С Амануллой-ханом шли переговоры, в которых обсуждались вопросы дальнейшего развития политических и экономических связей. Литвинов принимал участие в этих переговорах. Дружественные отношения, установленные в 1919 году и закрепленные договором с Афганистаном, подписанным от имени РСФСР Чичериным и Караханом 28 февраля 1921 года, стали еще прочнее.
Не раз Литвинов вел переговоры с дипломатами разных стран Востока.
Осенью 1926 года Георгий Васильевич Чичерин уехал на полгода лечиться за границу. Его замещал Литвинов.
После отъезда Георгия Васильевича произошли события, осложнившие международное положение Советского Союза. Особенно серьезная обстановка складывалась на Дальнем Востоке. После конфликта на КВЖД в январе 1926 года последовала целая серия провокаций, инспирированных антисоветскими силами. 6 апреля 1927 года вооруженная полиция и солдаты ворвались в здание советского полпредства в Пекине, учинили погром, арестовали некоторых сотрудников. В Шанхае советские дипломаты с пистолетами в руках оборонялись от озверевших налетчиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});