Читать интересную книгу В тихой гавани - Даниэла Стил

— Да? — сонным голосом спросил он, схватив трубку.

— Мэтт… — звонила Пип. Одного слова было достаточно, чтобы он заметил, как дрожит у нее голос.

— Что-нибудь случилось? — Но он уже заранее знал ответ, и волна ужаса накрыла его с головой.

— Да… мама… В нее стреляли. Она сейчас в госпитале. Можешь приехать?

— Уже бегу, — бросил он, выбравшись из постели. — Что произошло?

— Не знаю. Трубку сняла Элис, а потом позвали меня. Какой-то мужчина сказал, что в маму стреляли — три раза.

— Она жива? — Ноги у Мэтта подкосились.

— Да. — Пип плакала.

— Они объяснили, как это случилось?

— Нет. Ты приедешь?

— Постараюсь как можно быстрее. — Мэтт гадал, куда ехать сначала. Может быть, прямо в госпиталь? Или сначала к Пип? Сердце его разрывалось. Ему хотелось быть возле Офелии, но, похоже, Пип он сейчас нужнее.

— Ты возьмешь меня в больницу? К маме?

Мэтт колебался всего долю секунды. Все еще держа трубку в руке, он принялся натягивать джинсы.

— Ладно. Одевайся. Я уже выезжаю. Куда ее отвезли?

— В Центральный госпиталь, отделение хирургии. Это случилось только что. Больше мне ничего не известно.

— Хорошо, жди. Я люблю тебя, Пип.

Мэтту не хотелось тратить время на то, чтобы вселять в девочку напрасные надежды. Поспешно одевшись, он схватил ключи от машины и выскочил из дома, даже не позаботившись запереть дверь. По дороге он позвонил в госпиталь. Ему коротко сказали, что ничего пока не известно — Офелия жива, но состояние ее по-прежнему критическое. Шла операция, и какие бы то ни было прогнозы делать еще рано.

Мэтт вел машину на предельной скорости. Петляя по горной дороге, он слегка притормозил, но, оказавшись на шоссе, снова до отказа надавил на педаль газа. Вихрем пролетев по мосту, он швырнул деньги ошеломленной служащей в будке и через двадцать минут после звонка Пип стоял уже возле их дома. Решив не тратить время зря, Мэтт посигналил несколько раз. Через мгновение Пип выскочила из дома в джинсах и теплой куртке с капюшоном, которую она отыскала в шкафу. Личико ее было бледным и испуганным.

— С тобой все в порядке? — коротко спросил Мэтт.

Пип молча кивнула. Она была слишком напугана, чтобы плакать. Казалось, она вот-вот упадет в обморок, и Мэтт выругался сквозь зубы, от души надеясь, что этого не случится. Оба молчали. Мэтту хотелось ругаться, но он сдерживался. Что толку теперь проклинать упрямство Офелии, не захотевшей отказаться от своей безумной и опасной затеи? Произошло то, что должно было произойти… чего он так боялся… и о чем твердил ей все месяцы. Но разве ему легче от того, что он оказался прав? Мэтт уже не надеялся, что Офелия выживет. Да и Пип, наверное, тоже. Три пули почти в упор означали смерть. Хотя Мэтту известны случаи, когда люди выживали и не с такими ранениями.

До самого госпиталя они не обменялись ни словом. Припарковавшись на стоянке, Мэтт выскочил из машины и бегом ринулся к двери. Пип бежала за ним. Джефф, Боб и Милли заметили их, как только они появились на пороге. Вернее, догадались, кто это. Достаточно только взглянуть на Пип — если не считать копны рыжих волос, она была миниатюрной, но точной копией своей матери.

— Пип? — Боб осторожно положил ей руку на плечо. — Привет. Я Боб.

— Я знаю. — Пип узнала его по описанию Офелии. Впрочем, и остальных тоже. — А где мама? — с тревогой спросила она, изо всех сил стараясь не выдать своего страха.

Мэтт, подойдя к ним, поздоровался. Лицо у него было сердитое. Конечно, он не мог винить эту троицу в том, что произошло, — в конце концов, они сами выбрали для себя работу, но он все равно злился на них и даже не пытался этого скрыть.

— Они как раз сейчас пытаются извлечь пули, — объяснила Милли.

— Как она? — спросил Мэтт у Джеффа, безошибочно угадав в нем старшего.

— Не знаем. С тех пор как ее увезли — полная тишина. — Им казалось, что прошло уже несколько часов.

Боб пошел за кофе, Милли ласково сжала руку Пип, а другой девочка ухватилась за Мэтта. Они сидели молча, да и что тут говорить? Может быть, только одна Пип еще надеялась на чудо. Всякий раз, бросив взгляд на девочку, взрослые старательно отводили глаза. Сказать нечего, а лгать им не хотелось. Вероятность того, что Офелия останется в живых, казалась ничтожной.

— А того, кто в нее стрелял, поймали? — вдруг спросил Мэтт.

— Нет. Но запомнили хорошо. Его сейчас ищут. Если у парня найдут на руках следы пороха, ему конец. Я погнался за ним, но… Не хотелось оставлять ее одну, понимаете? — неловко объяснил Джефф. Мэтт угрюмо кивнул. Ему все равно, поймают убийцу или нет. Что толку, если Офелия не выживет? Разве то, что негодяй окажется за решеткой, сможет вернуть ее к жизни? Что ж, пока она еще жива… уже хорошо.

Пару раз он звонил в справочную, но всякий раз ему говорили только, что операция пока не закончилась. С ее начала прошло уже семь часов.

Когда Офелию вывезли из операционной, жизнь еще теплилась в ней.

Джефф позвонил в Центр, и очень скоро на госпиталь обрушился целый шквал звонков. Звонили из газет. К счастью, в госпитале репортеры пока не появлялись.

В половине десятого к ним наконец вышел один из хирургов. Сердце у Мэтта екнуло. Пип тоже побледнела. С тех пор как они приехали сюда, Мэтт ни на мгновение не выпускал ее руки. Пип вцепилась в него мертвой хваткой, словно он был последней надеждой, которая у нее еще оставалась.

— Она жива. — Это было первое, что произнес врач. — Что будет дальше, пока сказать трудно. Первая пуля, пробив легкое, вышла через спину навылет. Вторая прошла через шею, к счастью, не повредив позвоночник. Учитывая все это, можно сказать, что ей здорово повезло. Впрочем, радоваться еще рано. А вот третья… тут все гораздо хуже. Пуля задела яичник, разорвала аппендикс, повредила желудок и кишечник. Чтобы зашить все это, потребовалось почти четыре часа. Остается только надеяться, что у нее хватит сил выкарабкаться.

— А можно ее видеть? — хрипло спросила Пип.

Врач покачал головой:

— Пока нет. Она в реанимации. Но через пару часов, если все будет хорошо, можете приехать. Сейчас она еще спит, но часа через два уже, возможно, придет в себя. Потом мы сделаем ей укол обезболивающего, так что не удивляйтесь, если она покажется вам странной. Но иначе нельзя.

— Мама умрет? — тоненьким голоском спросила Пип, и Мэтт затаил дыхание, ожидая ответа врача.

— Мы надеемся, что нет, — ответил тот, глядя в глаза девочке. — Все возможно, конечно… ранения достаточно тяжелые. Но раз уж она перенесла операцию, значит, организм у нее крепкий. Она молодчина, твоя мама. Крепкий орешек! Ты не бойся — мы сделаем все, что можем, честное слово.

— Аминь! — шумно выдохнул Боб, молясь про себя, чтобы Офелия выкарабкалась.

Пип опустилась на стул, словно ее вдруг перестали держать ноги, и застыла. Впрочем, ни Мэтт, ни остальные тоже не собирались никуда уходить. Так они молча просидели почти до полудня, когда в приемную заглянула сестра и шепотом сказала, что им можно подняться в отделение интенсивной терапии. Уже на пороге им стало жутковато — через стекло, которое отделяло их от Офелии, были видны мониторы, по экранам которых бежали извилистые зеленые линии, и бесчисленное множество проводов, тянувшихся к ним от кровати. За экранами мониторов следили трое врачей в белых халатах, а саму Офелию под многочисленными трубками и бинтами почти невозможно было разглядеть. Землистого цвета лицо ее пугало. Она не открыла глаз, даже когда Пип с Мэттом подошли к ее постели.

— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала малышка, прижавшись к Мэтту, который, отвернувшись, чтобы не заметила Пип, смахивал слезы.

Он понимал, что должен держаться — хотя бы ради нее, — но сейчас ему хотелось одного: взять Офелию за руку, прижать ее к губам… отдать свою жизнь, если понадобится, лишь бы она осталась с ними! Впрочем, для нее делалось все возможное. Но за то время, что они стояли возле нее, Офелия так и не пришла в себя.

Вскоре сестра напомнила им, что пора уходить. Услышав это, Пип молча отвернулась, и по щекам ее хлынули слезы. Ее терзал страх, что теперь она потеряет и мать. Кроме Офелии, у нее никого не оставалось. И вдруг, словно почувствовав ее отчаяние, Офелия открыла глаза и посмотрела на Пип, а потом перевела взгляд на Мэтта… улыбнулась, словно чтобы порадовать их, и снова закрыла.

— Мамочка! — Голос Пип зазвенел, отражаясь от стеклянных стен бокса. — Ты меня слышишь?

Офелия слабо кивнула. Единственное, что у нее не болело, — голова. Дышала она через кислородную маску.

— Я люблю тебя, Пип, — прошептала она. И перевела взгляд на Мэтта.

По его лицу она сразу же поняла все, что он хотел ей сказать. Последнее, о чем она успела подумать, прежде чем провалиться в небытие: “Мэтт был прав”. И потом ее вдруг словно засосало в черную дыру. Теперь он стоял тут, лицо у него было злое, и Офелия догадалась, что он взбешен. Немного удивившись тому, что они вдруг оказались тут вместе с Пип, она решила, что скорее всего дочь позвонила ему.