Из-за бессонной ночи утро всю дорогу до императорского замка Аскореора я отчаянно зеваю. В отличие от меня Эван выглядит выспавшимся и бодрым. Из-за этого даже немного злюсь на него: я, значит, уснуть не могу из-за мыслей о нём, зато он в это время сладко дрыхнет. Несправедливо!
Мэд и Анигай в Аскорэор не поехали. Остались с отцом Марком в подземном городе. Пока Эван не решит проблему с их возвращением, ребятам оттуда лучше не высовываться.
Я настолько погружена в размышления о том, ревнует ли меня Эван или это просто глупые домыслы Мэд, что не замечаю, как мы подлетаем к замку. Поднимаю глаза и замираю. Наверное, я так никогда и не привыкну к этому пугающе величественному зрелищу. Красота захватывает дух!
Острые шпили, пронзающие рассветное небо, сверкающие купола, резные замысловатые башни, мосты. Аскореор откровенно завораживающе прекрасен! Руар даже близко не сравнится с ним.
О, как бы я хотела жить в этом замке!
Мы плавно приземляемся на одну из выдвигающихся посадочных площадок, которые, несмотря на свою высокотехнологичность весьма гармонично вписываются в архитектуру древнего замка. А дальше начинает происходить нечто странное…
Я искренне не понимаю, почему, когда мы с Эваном и Дэрэком идём по коридору, перед нами расступается прислуга. И что самое странное – они все подобострастно нам кланяются. Я в шоке от происходящего, в отличие от парней. Дэрэк воспринимает всё происходящее как должное, что до Эвана – он настолько погружен в свои мысли, что даже не удосуживается заметить столь неадекватную реакцию на нас прислуги и придворных.
Не найдя разумного объяснения происходящему, я переключаю внимание на сам замок. В прошлый раз у меня не было возможности как следует его рассмотреть. К тому же мы с Глэдис прилетели сюда уже под покровом ночи. Зато сейчас в рассветной дымке он прекрасен! Мягкий золотистый утренний свет, кажется, льётся отовсюду, рассыпаясь миллионами отблесков на начищенных до блеска вазах, периллах, люстрах…
Замок поражающе огромен! У нас уходи минут пятнадцать – двадцать прежде чем мы оказываемся в восточном дипломатическом крыле. Насколько мне известно, именно здесь обычно останавливаются инопланетные гости императора.
Так вот, где все эти годы жил Эван! Меня тут же атакует куча вопросов. Интересно, как он попал в свиту к альтаирскому принцу? Почему сразу не оказался в ней, а жил столько лет в Катаре? Впрочем, ответ на один из вопросов нахожу довольно легко: в свиту Эван, наверное, не мог попасть из-за возраста. Был слишком мал. Когда подрост, его и забрали сюда. Но почему Эван жил до того момента в Катаре, а не здесь – в Аскореоре – это так и остаётся для меня загадкой.
Сворачиваем за угол. От неожиданности ойкаю. Возле огромных двустворчатых дверей, ведущих в восточное крыло, стоят четыре стража – альтаирца. Так близко воинов-альтаирцев я ещё ни разу не видела!
Высокие, мощные, с непроницаемым выражением лица. В отличие от воинов Руара, которые всегда ходят в кожаных доспехах преимущественно коричневого цвета, на альтаирцах изумрудная военная форма, которая очень гармонирует с их светлой кожей и такими же светлыми волосами. Так непривычно видеть в одном месте столько светловолосых людей, учитывая, что практически все дарийцы имеют тёмную шевелюру: от чёрного и каштанового до тёмно-русого оттенка.
При виде нас воины, не сговариваясь, опускаются на колено.
Нет! Ну это уже слишком для моей и без того расшатанной психики! Всякое я в жизни видела, но не свободолюбивых воинов-альтаирцев, стоящих передо мной на колене. Хочу потребовать у Эвана объяснения, что за дурдом здесь происходит, но не успеваю – оказываюсь в его покоях. И тут окончательно теряю дар речи.
Никогда раньше я не была в таких пугающе огромных, роскошно обставленных комнатах. Да здесь и самому императору Дэмониону не грех пожить!
- И это всё твоё?! – невольно присвистываю я. – Да… Красиво жить не запретишь.
Альтаирец, всё ещё думающий о чём-то своём, видимо, пропускает мои слова мимо ушей.
- Пожалуйста, побудь пока здесь. Я попробую уладить проблему с Анигаем и Мэд. Только ради Бога, Ада, никуда не уходи и ни во что не вляпывайся. Обещаешь?
Обиженно закатываю глаза. Что я дитё неразумное? Высовываться из покоев, когда где-то рядом ходит сам Дэмонион. Я что самоубийца? Ещё неизвестно, какими способностями обладает император. Может, он мысли читать умеет. Оно мне надо, чтобы император узнал, что я у него из-под носа кристалл с Жезла власти свистнула?
- Обещаю.
- Не понимаю! Чего ты с ней так цацкаешься? – не выдерживает толстяк.
Однако Эван откровенно игнорирует возмущённого друга.
- Вот и замечательно. Чувствуй себя как дома, - усмехается. – Сама знаешь: всё моё – твоё.
Очень смешно! Особенно смотреть на недоумевающего Дэрэка, который абсолютно не понимает, на что намекает его друг. Формально-то действительно я имею доступ ко всему, что принадлежит альтаирцу. Правда, я сама с точки зрения закона принадлежу Эвану – но это уже частности, о которых я предпочитаю не задумываться. Главное – муженёк дал мне полную свободу выбора: как хочу, так и живу. За что ему огромное человеческое спасибо.
Парни уходят. С довольной улыбкой оглядываюсь. Что ж, возможно, жить я буду не долго, но зато весело. Скидываю обувь и с радостным визгом с разбегу залетаю на огромную мягкую кровать. Прыгаю на ней почти до потолка. О! Она просто шикарна! Моя постель в Руаре с этим по истине императорским ложем даже близко не сравнится. Эта кровать, наверное, компенсация Эвану за его весьма аскетическую жизнь в Катаре.
Вдоволь наскакавшись на кровати (всё же, надо признать, Мэд права: у меня детство в одном месте играет, хотя мне и шестнадцать лет), спрыгиваю на пол. Оббегаю остальные комнаты. Одна шикарнее другой! Ничего себе, в каких хоромах живёт мой альтаирец! Однако, я точно просчиталась, выбрав в своё время Руар, а не отъезд с ним в Адейру. Что ж он сразу про эти хоромы мне не рассказал?
Взвизгиваю от восторга, когда за очередной дверью обнаруживаю просто до неприличия огромную ванную комнату, посреди которой стоит настоящая купальня! Она настолько большая, что её и ванной-то не назовёшь! Не выдерживаю – поддаюсь на искушение: включаю горячую воду, выливая под струю ароматную мыльную пену. Плевать, что аромат не женский. Зато такой приятный! Тонкие, едва уловимые нотки мяты вперемешку с чем-то цитрусовым. Именно так пахла кожа Эвана в ту ночь, которую мы провели в Сумрачном лесу.
Должна признать, я птица водоплавающая. Обожаю ванну с пеной! Это тебе не вчерашняя душевая кабинка, которая была в квартирке Эвана. Прикидываю, что мальчишки вряд ли появятся здесь в ближайший час, быстро раздеваюсь и ныряю в наполняющуюся купальню. Какое же это всё-таки блаженство лежать в ароматной горячей воде! Пропади пропадом этот Руар и Дарий, взятые вместе с кристаллом. И Дэмонионом сверху! Здесь и сейчас мне настолько хорошо, что я забываюсь обо всём.
А когда я забываюсь, то начинаю петь.
На беду всем окружающим.
Потому что петь я люблю. Громко и от души. Вот только из семи нот попадаю в лучшем случае в две – три. И то исключительно нечаянно. Но что ещё хуже: практически весь мой песенный репертуар составляют незатейливые мелодии, которых я нахваталась в катарском кабаке – излюбленном заведеньице (и по совместительству – местом работы) нашей беспутной мамашей. Так что, извиняйте, конечно, но и содержание у этих песенок всегда было ещё то… Ну и что? Главное, нескучно!
Когда мужик бабу свалил,
О-хо-хо-хо-хо…
Его жена скалку взяла,
О-хо-хо-хо-хо…
И так ему наподдала,
О-хо-хо-хо-хо…
Что месяц он не пил вина,
О-хо-хо-хо-хо…
Пей, ешь, кути, гуляй,
Девок цепляй, девок цепляй,
Но про жену не забывай,
О-хо-хо-хо-хо…
Иначе пить не будешь вина,
И виновата будет жена,
Что нечем больше девок цеплять,
С обрубком не погулять!
О-хо-хо-хо-хо…
Распевая во всё горло именно эту жизнеутверждающую катарскую песенку о прелестях супружеской жизни, вдоволь накупавшись, я кутаюсь в махровый банный халат Эвана. Счастливая и довольная, пританцовывая, выплываю из ванной, во весь голос с энтузиазмом распевая припев.
Пей, ешь, кути, гуляй,
Девок цепляй, девок цепляй,
Но про жену не забывай,
О-хо-хо-хо-хо…
Всё-таки дурная это привычка петь и танцевать с закрытыми глазами! Потому что открой я их своевременно, то быстренько бы заткнулась.
От пения меня отвлекает чьё-то интеллигентное покашливание. Запоздало соображаю, что в спальне я не одна. Замираю на месте в очередном катарском танцевальном па, по очереди медленно открывая глаза: сначала один, затем другой.