в Питер заглянули харьковские приятельницы Оксана и Таня.
— Мне в голову стрельнуло: блин, хорошо бы эту фразу «Если хочешь — кончай» сказала барышня, — рассказывает Чиж. — Танька отказалась наотрез, Оксанка, она более разбитная, согласилась. Утром мы пришли на студию и стали пробовать разные варианты. Остановились на таком, полусексуальном. Потом пришли парни. А мы с Морозовым уже над другим материалом работали. А потом решили чего-то к этой вещи вернуться. Для меня эта фраза была такой неожиданностью! Я сам, честно говоря, офигел.
Но, надо признать, подобный ход стал для Чижа уже некой фишкой. Однажды Светлана Лосева назвала его «Есениным русского рока», имея в виду, вероятно, и эти слова литературного критика, сказанные в адрес парня с Рязанщины: «Странным казалось переплетение в одной стихотворной строфе душевной чистоты, лирических образов и грубо-похабных, словно назло кому-то сказанных слов». Если ему казалось, что в строчках присутствует намек на «розовые сопли» и пафос, Чиж тут же снижал их хулиганской фразой. И это сразу создавало нужный контраст — как горячий, а потом холодный душ.
«Но я закончу на веселой ноте, — пел Джордж Харрисон, — хоть это не легче, чем сделать плавучий топор».
Кто-то из наших рокеров заметил, что если человек после первого прослушивания альбома в него не влюбляется, значит альбом получился плохим. Диджей Валерий Жук вспоминает, как после работы на студии Чиж предложил им с Сашей Устиновым выпить у него в коммуналке на Миллионной.
— Он угостил нас крымской «Массандрой», которую мы цинично закусывали колбасой. За это время мы прослушали альбом «Перекресток» — работа над ним уже подходила к концу — раз восемь, наверное. Уже засыпая, Чиж говорил: «А ничего, если я еще разок поставлю?..»
Осень-1994: В Москву!..
Мы не можем играть для красных пиджаков. Не можем играть, когда под наши песни чавкают и гремят посудой. Однажды нас заманили-таки в Москву выступить в таком клубе. Знаешь, что я там увидел? Старых-старых мужиков и девочек лет четырнадцати-пятнадцати. Этим девочкам соски бы надо сосать, а они там сосали совершенно другие предметы. Билет стоил шестьдесят долларов. Понятно, что за такие деньги нормальный человек на концерт не пойдет.
Из интервью Армена Григоряна, «Крематорий»
Мы очень полюбили московскую публику — она была прямо полярной ленинградской. Если в Ленинграде все подряд критикуют всех, то в Москве почему-то все всем восторгались.
Алексей Рыбин, группа «Кино»
К осени 1994-го «чижи» отыграли во всех клубах Питера. Большие концертные площадки были им пока не по зубам. Неизбежно возникал вопрос, что делать, куда двигаться дальше.
Реалии российского шоу-бизнеса безжалостно поделили питерские группы на две категории — на те, которые принимала Москва, и на те, которые были ей неинтересны. Последние медленно, но верно затухали. Поэтому агитировать Чижа на «покорение столицы» не было необходимости. Трудная судьба «Разных людей» заставила его осознать банальную истину: под лежачий камень вода не течет.
— После того как ко мне в Питере подошли бы человек сто и сказали: «А чего вы, ребята, на каком-то говне играете? Почему вы здесь, а не в Москве?» — я, естественно, задал бы Березовцу вопрос: «А действительно, почему мы не там?» Хотя мне было абсолютно все равно, где играть. Ну, Москва, я врубаюсь, что там и «точек» больше, и платят лучше. Это же тоже не выкинешь...
Разжиревшая на easy money Москва-94 была охоча до развлечений. Каждый день, как поганки после кислотного дождя, появлялись новые объекты доморощенной entertainment industry — рестораны, казино, ночные клубы. По вечерам, чтобы снять стресс или, наоборот, получить дозу адреналина, туда устремлялись на джипах и «бумерах» толпы «новых русских» — коммерсанты и бандиты в одинаковых бордовых пиджаках, продажные чиновники, а также их подружки в турецких Versace. Денег, как и патронов, никто не жалел. От этих буржуйских щедрот могли отщипнуть себе на прокорм и бедные музыканты.
— Москву можно не любить, — говорит Романюк, — но она постоянно выдергивает всё, что ей интересно, она всеядная: «Хотим! Давайте!» Ей подавай Пугачеву с Пенкиным — и тут же Гребенщикова с Чижом...
Накануне наступления на Москву «чижи» провели «разведку боем». Вместе с питерскими группами «Камикадзе» и «2ва самолета» они приняли участие в фестивале «Поколение-94», который был придуман в 1991 году молодыми клип-мейкерами из «Art Pictures group» Степаном Полянским, Федором Бондарчуком и Степаном Михалковым. Условия участия были неслыханно демократичными: достаточно было только прислать факс с заявкой. Причем всех прибывших размещали в гостинице и даже кормили в столовой.
«Нас принимали как “лучшую молодую группу”, — усмехается Чиж, вспоминая свои “седые яйца”. — У каждого за плечами по сорок лет работы, и на тебе — молодая группа!..» Это было слегка обидно, но не более. Гораздо серьезнее было увидеть смену поколений и музыкальных стилей. Большинство соискателей играли на фестивале модную музыку. «Сидели все на своем “умц-умц-умц”. И кто круче “умц-умц”, тот и победитель, — рассказывал Чиж. — Мы вышли, сыграли им блюз. Такое ощущение, что они там забыли, что подобная музыка существует».
— Я бы не сказал, что там было сплошное «умц-умц», — не соглашается Романюк. — Там были «Моральный кодекс», Алена Свиридова, Кристина Орбакайте. Честно говоря, мне эта тусовка понравилась. Серега, может быть, тогда на всё это альтернативно смотрел... Мы играли каждый день в клубах, потом был гала-концерт. На теплоходе ходили по Москве-реке, одной тусовкой оттягивались...
— Какая могла быть теплая компашка, — хмыкает Чиж, — если мы сидели сами по себе и принесли свою водку на теплоход. Нормально, да? Там есть бар — иди, покупай!.. Бутылка водки стоила чуть ли не 30 долларов. И мы, у которых денег нет в принципе... У них была своя московская тусовка — Табаков, Бондарчук, все эти «младшие». В свою компанию они нас не звали. Хотя я, собственно, туда и не стремился.
Оказаться в числе победителей «чижам» не помогла даже явная симпатия председателя жюри Сергея Воронова, лидера московской блюз-группы Crossroads. («Я, правда, только на пресс-конференции узнал, что я председатель», — сказал он корреспонденту «АиФ».)
— Там шла какая-то борьба, — рассказывает Чиж. — Ворон куда-то все время бегал, говорил: «Так, чуваки, всё! Вы победители!.. Уже точно!»
Но потом к нему снова подошел Воронов и развел руками: «Чувак, извини, никак не получается...»
Героями дня стали вовсе не питерцы, а мастера сценической скороговорки, основатели российского