изрядным ругательством с обещанием накостылять за воровство. Под общий хохот я надел свой сапог и укрылся в нашем «купе».
На пятый день я благополучно прибыл в Тюмень, где, в ожидании лошадей на Покровское и чтобы немного передохнуть, остановился у моих незаменимых друзей-староверов.
Они не без удивления рассматривали мой убогий наряд и, охая, поминая имя Божие, слушали мой рассказ о путевых впечатлениях.
Рано утром на следующий день мне подали тройку, снабдили теплым тулупом, и я отправился в Покровское, которое, как известно, лежит на пути в Тобольск.
К обеденному времени ямщик уже стучался в ворота дома моей жены, а через минуту моя теща, шурин Димитрий и все домашние наперерыв спешили обнять меня, закидывая массой вопросов, на которые я едва успевал отвечать. Только после обеда, когда я остался наедине с моей тещей и Димитрием, я рассказал им о цели моего путешествия. Они сообщили мне, что поездка в Тобольск не безопасна, так как после ареста и высылки каких-то приезжих офицеров и придворной дамы (как я понял, речь шла о М.С. Хитрово) власти тщательно наблюдали за всеми приезжими, тем более что теперь, зимой, их очень мало.
Мы решили, что на следующее утро меня отвезет в Тобольск Димитрий и я поеду под видом торговца красным товаром. Так и сделали; на следующее утро мы выехали в Тобольск. Путь был немалый, 240 верст, на одной лошади быстро его не сделаешь, тем более что ударили сильные морозы, до 35–40 градусов по Реомюру. Лишь через четыре дня пути к вечеру на горе стали обрисовываться башни и колокольни церквей Тобольска.
Утомленные, мы остановились на первом попавшемся постоялом дворе. Рано утром нас разбудил колокольный звон, так как было воскресение, и, торопливо приведя себя в порядок, мы отправились к обедне в соборе, где как раз литургию служил епископ Гермоген, злейший враг моего покойного тестя.
Епископ Гермоген отлично знал меня еще с детства и очень любил. Мой отец был тоже всегда в хороших отношениях с владыкой, и даже когда его постановлением Синода выслали из Петербурга, мой отец снабдил опального епископа необходимыми на дорогу деньгами. Владыка Гермоген был настоящим бессребреником и все, что имел, всегда раздавал нищим, а потому всегда нуждался в деньгах.
После обедни все присутствовавшие на богослужении стали подходить к владыке под благословение. С бьющимся сердцем и не зная, узнает ли меня владыка в наряде торговца, медленно приближался я с толпой к амвону. Несколько мгновений – и владыка привычным жестом поднял руку, чтобы благословить меня. Взглянув мне в лицо, он вздрогнул, рука его как бы повисла в воздухе. Я наклонил голову, владыка торопливо благословил меня и незаметно подал мне руку. Никто не заметил происшедшего.
Я отошел в сторону и стал ждать, пока собор опустеет и епископ удалится в алтарь. Ко мне вскоре подошел старик-монах и торопливым шепотом попросил прийти в митрополичий дом после вечерни. Довольный удачным началом, не торопясь, вышел я из собора и в сопровождении Димитрия отправился на постоялый двор. Спускаясь в город из собора, я не мог не остановиться, пораженный картиной Тобольска, занесенного снегом, со множеством старинных церквей затейливой архитектуры. Действительно, вид из кремля на город был чрезвычайно живописен.
На постоялом дворе в слободе нас ожидал кипящий самовар и различная сибирская снедь. Как водится, хозяева вступили с нами в разговор: зачем и надолго ли мы приехали? Удовлетворив их любопытство и сообщив, что останемся до первого базарного дня, мы из дальнейшего разговора выяснили кое-какие подробности из жизни царской семьи в Тобольске.
Обычно массы народа заполняли улицу перед губернаторским домом, где жила царская семья, и народ приветствовал появлявшихся в окнах ее членов. Исключения были очень редки. А местные татары, собравшись в один из своих праздничных дней во главе с муллой, перед домом отслужили под открытым небом молебствие о здравии их величеств…
Был также случай, когда, при прохождении их величеств в церковь, один рабочий крикнул по их адресу обидное оскорбление, за что его народ чуть не разорвал на части!..
Эти бесхитростные рассказы заинтересовали меня, и я мог убедиться, что пребывание царской семьи в Тобольске служило животрепещущей темой для обывателей и, если хотите, стало как бы предметом их гордости: вот, мол, знай наших, тобольских, у нас сама царская семья проживает!
Вскоре Димитрий ушел в город навестить кое-кого из знакомых, а я отправился к губернаторскому дому. Он находился совсем недалеко от пристани. Загороженный с одной стороны временным деревянным забором, окруженный караульными будками, он произвел впечатление формальной тюрьмы. Обойдя его кругом и хорошо ознакомившись с его местоположением, я остановился напротив главного фасада, медленно раскуривая трубку, чтобы не обращать на себя внимания часовых, сам же внимательно всматривался в окна, где изредка мелькало светлое женское платье, по-видимому, одной из великих княжон. Но долго задерживаться не приходилось, и я, повернувшись, пошел назад.
Не успел я сделать и нескольких шагов, как из-за угла навстречу мне вышел генерал Татищев. Это вовсе не входило в мои расчеты… Вдруг узнает… Остановит и заговорит?.. Закутав поглубже лицо шерстяным платком, я быстро прошел мимо него. Генерал не узнал меня.
Миновав и тщательно обойдя дом, в котором помещалась свита, я пошел обратно на постоялый двор, по дороге заметив хорошенько, чтобы не искать, один дом, куда я намеревался зайти после свидания с владыкой.
На постоялом дворе я застал Димитрия, с которым поделился впечатлениями. Он, в свою очередь, рассказал мне, что все его знакомые купцы на базаре в один голос подтвердили ему, что население в огромном большинстве, действительно, очень сочувственно относится к их величествам, а если и есть недоброжелатели в среде немногочисленных рабочих и прибывающих с фронта солдат, то за их малочисленностью это существенного значения не имеет. Он также рассказал мне, что навестил знакомую монахиню, которая довольно часто бывает в губернаторском доме, куда она носит съестные продукты, и что этим можно воспользоваться для передачи чего-либо их величествам.
Вскоре церковные колокола зазвонили к вечерне. Пробыв в соборе до конца вечерни, я подождал, пока разошлись все молящиеся, вышел из церкви и через несколько минут оказался около митрополичьего дома. Открывший мне массивную дубовую дверь монах сказал мне, что владыка уже меня ожидает.
Епископа Гермогена я нашел в большом кабинете, склонившегося над письменным столом. Увидев меня, он торопливо пошел мне навстречу и после благословения ласково обнял меня и воскликнул:
– Какими судьбами?! Вот уж не ожидал!
Он приказал келейнику приготовить чай, усадил меня рядом